«Если», 2002 № 09 - Джеймс Блэйлок

Выругавшись, он поспешил к другому баку, который выглядел еще менее привлекательно, чем предыдущий: он был набит остатками еды из ресторана. Из мусора торчал черенок метлы, и кладоискатель начал действовать этой палкой, тыча ею в мусор, отбрасывая в сторону скомканную бумагу с пятнами жира, пожухлые овощи и бесчисленные кофейные фильтры с сырой гущей внутри. Деревянная палка стукнула о пустотелый металл где-то в самрй глубине контейнера. Мейсон замер. В возбуждении он бросил палку, нагнулся над контейнером и принялся вышвыривать из него отбросы, пытаясь обнаружить, что лежит на дне. Мусор сыпался назад, сводя на нет его усилия, и ему пришлось просто выбрасывать его пригоршнями на асфальтированную площадку. От вони протухшего мяса ему хотелось плакать.

Вдруг одна из тыльных дверей магазина открылась, в ярко освещенном проеме появилась женщина; она с отвращением посмотрела на Мейсона и на заваленную мусором площадку.

— Мы уже вызвали полицию, — сказала она, отряхивая руки характерным жестом. — Роясь в этих баках, вы нарушаете порядок в городе. Посмотрите, что творится рядом с контейнерами. — Она показала на асфальт, где громоздилась куча отбросов.

Слово «полиция» привело его в ужас, он сразу вспомнил разбитый автомобиль. Мейсон услышал звук запираемой двери и метнулся к машине. На полпути он остановился, его мозг был во власти противоречивых импульсов: конечно, она все наврала про полицию… Он чуть было не повернул назад, вспоминая этот металлический звук от удара черенком метлы и воображая, что могло оказаться внутри той коробки. Тут перед его взором возникло лицо, которое он видел в гаражном окне. «Огромный куш», — шептало лицо. Но в этот момент снова завыла сирена — полицейская? — совсем близко, и он понял, что опасность рядом. Не было времени испытывать судьбу. Он поспешил к машине, сел и включил мотор, с вожделением оглядываясь на мусорный контейнер, сиявший в золотом ореоле. Часы на приборной доске показывали семь! Он потратил двадцать пять минут. Чтобы избежать еще одной аварии, он повел машину по задворкам, направляясь на восток и по дороге тихо проклиная торговку из магазина. На бульваре вечернее субботнее движение заставило его сбросить скорость. Он посигналил идущему впереди автомобилю, затем резко обошел его справа, возвратился в свой ряд, визжа тормозами, чтобы не стукнуть идущую впереди машину, затем пересек два ряда и заехал на парковку около видеопроката. Сзади слышались автомобильные гудки. Когда он наконец вошел в помещение проката и отыскал фильм, у кассы собралась порядочная очередь, и ему пришлось ждать, в нетерпении считая проходившие впустую минуты.

Люди неодобрительно косились на него, и Мейсон попытался пригладить волосы и поправить одежду. Грязная рубашка выбилась из брюк, а на самих брюках разошлась молния. Он привел себя в порядок, хмуро глядя на подростка, таращившего на него глаза. «Пошли вы все к черту», — думал он, скрестив руки на груди, чтобы загородить большое жирное пятно.

К тому времени, как он заплатил за кассету, прошло еще пятнадцать минут, а по пути к ресторанчику Лаки ему все время приходилось останавливаться у светофоров, он злился на людей и машины, которые словно сговорились мешать ему. Он заставлял себя дышать ровно и думать о жемчужинах и серебряных монетах в гараже, но сама мысль о находках только заставила его понять, насколько они убоги — сокровище для бедных. Когда-нибудь он окажется в положении героя французского романа, который продавал свою последнюю жемчужину, проклиная день, когда судьба подала ему надежду, а затем рассмеялась в лицо. Перед ним всплыл образ миссис Фортунато, и он испытал прилив ненависти к ней за то, что она с ним сделала…

Вдруг он понял, что проскакивает ресторанчик, громко выругался и, изо всей силы сигналя, свернул в улочку, прилегавшую к паркингу. «Соберись, — призвал он себя, глядя на собственные дрожащие руки.

— Не время терять голову». Стоит ему сосредоточиться, и он еще сумеет найти желанное сокровище, если, конечно, оно так и осталось лежать в мусорном контейнере.

Когда он вошел в ресторан, народу там оказалось не меньше, чем в видеопрокате: полдюжины людей у стойки и еще дюжина ждала за столиками. Наконец он заплатил и вышел на вечернюю улицу. Мейсон мог бы поручиться, что еда остыла, и неудивительно: ведь прошло около часа, как он вышел из дома. Торопливо шагая к машине, он миновал открытую дверь кухни, где несколько поваров в белых фартуках что-то резали на длинных разделочных столах. Рядом с открытой дверью валялась куча выброшенных коробок, а подальше, в маленькой полутемной нише, стоял обычный мусорный бак, набитый до краев. Он приостановился в нерешительности. В конце концов, одна удачная попытка — и все будет оправдано, даже остывшая китайская еда…

Он начал поднимать и бросать в сторону коробки, все они оказались пустыми. Но каждая пустая коробка только подогревала его решимость, сужая поле поисков. Тем не менее они не дали результата.

Его гнев вернулся, подобно морскому приливу, когда он поднял последнюю коробку. Она была наполнена мятой газетной бумагой, но, Господи, достаточно тяжела, чтобы в ней нашлось что-то еще. Он вытащил бумагу, рот его приоткрылся в ожидании, сердце тяжело стучало, однако под газетой оказались лишь сигаретные окурки и разбитая бутылка «Джим Бим» в лужице виски, пахучая жидкость перелилась через бортик коробки прямо ему на рубашку и брюки. Выругавшись, он бросил коробку и попытался промокнуть жидкость газетой, но только измазал одежду пеплом и газетной краской.

— Ах ты, сволочь! — воскликнул он, швырнув куском газеты в стену.

Он заметил, что повар-азиат наблюдает за ним из открытой двери кухни. Он поднял свой пакет с едой и вернулся к машине, сел в нее и уехал, не оглянувшись. Пять минут спустя он был дома. Он вошел, выставив пакет перед собой в надежде, что Пегги не заметит пятна. Но жена была в кухне. Он растянул губы в подобии улыбки.

— Что случилось? — спросила она с тревогой. Но прежде чем он успел ответить, беспокойство в ее глазах погасло. Пегги сморщила нос и сказала: — От тебя несет, как из бочки.

— Представляешь себе, они не получили заказа! — соврал Мейсон сквозь зубы. — И пока я ждал, ухитрился пролить на себя ликер. Чертовски неудачно.

— Ты опять пил? На этот раз виски или что-то вроде?

— Нет, не пил. Просто так получилось. Причем все досталось не мне, а рубашке. А почему ты говоришь «опять»?

— И еще от тебя пахнет, как из мокрой пепельницы, — продолжала она, словно не слыша его вопроса. — Боже мой, а это что за мерзость? — Она указала на его рубашку.