Книга перемен - Андрей Цаплиенко

– Никогда не думал, что попаду в кино! – сказал его веселый друг, греческий журналист Костас, когда за их машиной обнаружилась погоня. Сначала в зеркале заднего вида появилось два злых фонаря. Потом еще два загорелись голодным волчьим огнем хищника, почуявшего кровь. Сидя в машине, беспомощно и загнанно удиравшей от вооруженных хищников, ни он, ни Костас не знали, что их атакует целая стая. Если бы они слышали переговоры на таксистской волне, то наверняка удивились бы слаженности работы четырехколесных волков.

«Они почему-то едут медленно, со скоростью сорок-пятьдесят километров в час!»

«Свернули от заправки. Едут в вашу сторону».

«Берите их на кольце. Оружие не применять. Камеру и всю технику убить».

За ними ехали два внедорожника, прижимая белую «рено» к обочине шоссе. «Рено» не могла ехать быстрее. Мощности двигателя не хватало, чтобы вытянуть на подъем пятерых пассажиров и водителя и оторваться от преследователей. Перед лобовым стеклом вдруг мелькнула коричневая «девятка», и человек в шапке-кубанке, с желто-черной ленточкой на зеленом камуфляже яростно саданул по капоту палкой. Водитель остановился.

В своем малолитражном «рено» он вез пятерых журналистов. Один – украинский репортер. Другой – колумнист из греческой газеты. С ними молодая женщина. Вроде как местная, из Симферополя. Но она уже давно работала на большой киевский телеканал и поэтому внезапно стала врагом для своих земляков, надевших «кубанки» и нацепивших ленточки. Именно такие были на куртках крепких парней, только что выскочивших из своих мощных джипов и обступивших белую «рено».

– Выходите! – заорали они и для убедительности стали бить кулаками по стеклам. Выходить очень не хотелось, но украинский репортер знал, что это неизбежно. Он насчитал десяток вооруженных крепышей. Они действовали очень слаженно, точно определяя свое местоположение относительно остановленной машины прессы: напротив каждой из четырех дверей стояло по одному молодчику, и еще несколько человек – со стороны капота и багажника. Украинский репортер заметил, что все они вооружены одинаковыми пистолетами.

«Вряд ли это бандиты, – промелькнула у него мысль. – У тех оружие было бы вразнобой». К тому же пистолет Макарова бандиты не любили. И, словно в подтверждение мыслей, украинский репортер услышал звук выстрела. Хорошо знакомый «макаровский» хлопок. Потом еще один.

Человек стрелял в асфальт. «Не для того, чтобы убить, а для того, чтобы запугать и деморализовать», – подумал репортер и внутренне успокоился. Терять присутствие духа он не собирался и в то же время понимал, что проявлять излишний героизм не стоит: против десятка вооруженных людей пятеро безоружных журналистов ничего не смогут сделать, тем более что среди пятерых была одна женщина.

Ее не тронули и даже не положили вниз лицом на асфальт. Хотя и могли. Видно, в душах этих хищников еще сохранились рудименты чести и представления о правилах хорошего тона. Она стояла и наблюдала за тем, как журналисту из Греции одним мощным ударом сломали нос, как били ногой по лицу и ребрам худощавого оператора и швыряли оземь камеру с широкоугольным объективом, очень дорогую штуковину, позволявшую делать невероятной красоты кадры, если она попадала в руки мастера.

Эти, которые яростно выполняли приказ «убить камеру», тоже были мастерами своего дела. И украинец догадался об этом, отмечая поведение стаи вооруженных хищников. Они стояли так, чтобы в случае чего прикрывать друг друга. А значит, все же готовы были применить оружие на поражение.

За час до этого журналист отметил, как технично эти люди разогнали толпу операторов, снимавших захват украинской воинской части. Солдаты без опознавательных знаков, в российской зеленой форме, штурмовали часть и не обращали внимания на журналистов. Видно, не было у них приказа стрелять в репортеров. А тех собралось под воротами около тридцати. Ворота попытался таранить грузовой «Урал» без номеров. Попытка не увенчалась успехом. Только железный бампер содрал с ворот полосу серой краски.

– Да у них давно уже эта полоса на воротах! – завизжали две вредные бабы, подъехавшие внезапно на корейской малолитражке к репортерам.

– Зачем же вы врете? – спросила их журналистка, которая некоторое время спустя оказалась в белом «рено».

– Это вы все врете! Украинские журнализды! – ехидно крикнула ей низкорослая девица с черными вьющимися волосами. Она стучала своими каблуками, как приземистая степная лошадка копытами. От неприятного коверкания, рифмующегося с бранным соленым словечком «журнализды», стало тошно.

– В чем же мы врем? – спросил барышню репортер-киевлянин.

– А чо ты к ней пристаешь? – подскочила и вторая, блондинка с визгливым голосом. – Или жениться хочешь?

Жениться на такой красавице никому из журналистов не хотелось, но репортер-киевлянин сказал на всякий случай, что при других обстоятельствах рассмотрел бы предложение. Шутка была веселой и вполне мирной, но блондинку она почему-то разозлила.

– Да чо с ними разговаривать, Вика? – сказала она черноволосой. – Па-аехали! Звони «волкам»!

Кто такие эти «волки», стало ясно ровно через пятнадцать минут. Они приехали на мощных внедорожниках, на борту одного из которых красовалась надпись «Смерть фашистам». Хотя, откровенно говоря, фашистами показали себя именно они, люди с георгиевскими ленточками. Они рассредоточились между операторами. Некоторое время стояли, присматриваясь к разношерстным представителям мировой прессы. Выбирали себе жертв. А потом, словно по команде, с криками «Чо сымаем, твою мать?!» набросились на операторов. Избивали их руками, валили на каменистую севастопольскую землю, добивали ногами. Оператор, работавший с женщиной-журналисткой, получил болезненный удар в челюсть. Она вместе с греком затащила покалеченного парня в «рено». Ее собственный водитель незаметно исчез, быстро сообразив, в какую неприятную сторону разворачиваются события перед частью. В верное «рено», оставшееся на поле боя, набились целых две съемочных группы. Нужно было срочно искать больницу для оператора. И они не знали, что больница вскоре понадобится им всем. За ними была погоня.

«Какая у них машина?»

«Белый “рено”, я их днем видел возле Стрелецкой бухты».

«Куда они сейчас едут?»

«В сторону вокзала».

«Блокируйте их там!»

Возле вокзала им повезло. «Волки» подскочили к машине, рванули заднюю дверь и выхватили у оператора камеру. Тот не стал сопротивляться и позволил им забрать ее. Преследователи вцепились в нее, как африканские гиены в антилопу. Пущего сходства добавляли подобные звериному рычанию звуки, которые они издавали, ломая нежное телеоборудование. Журналисты выиграли несколько секунд, успели захлопнуть дверь и рванули с места настолько быстро, насколько им позволяла мощность двигателя.

Правда, они не могли догадаться, что в охоте, кроме тех, кого называли «волками», участвуют еще и таксисты. Они следили за машиной весь день и сообщали информацию о перемещениях женщине-диспетчеру, которая милым голосом передавала ее исполнителям.

«Мальчики, надо уничтожить все видео с регистраторов и камер наблюдения. Ну, сами понимаете…»

«А у меня регистратор и так сломан».

«Вот и хорошо».

Журналистка понимала, что в Севастополе им нельзя оставаться.

– Тут все против нас, – сказала она. – Надо выехать из города и найти больницу в другом месте.

А в это время репортер-киевлянин говорил по телефону со своим товарищем, коренным севастопольцем, у которого пытался выяснить, как лучше выехать из города.

– Сейчас прямо, – передавал он водителю то, что слышал в телефонной трубке, – чуть позже будет кольцо, и на кольце надо уйти налево.

Именно на кольце их поймали. Похоже, шансов уйти не было.

– Какой-то голливудский боевик! – пробормотал греческий колумнист перед тем, как его вытащили из машины и сломали нос.

Репортер из Киева смотрел на крепких вооруженных парней в масках, на их ментовские повадки и ментовские неказистые «макаровы», и понимал, что это продолжение того жестокого карнавала, который начался не сегодня, перед украинской военной базой ПВО, а значительно раньше. Тогда, когда впервые на улицах Симферополя и Севастополя появились одинаковые «зеленые человечки», люди с автоматами и пулеметами, одетые в новенькую российскую форму бойцов спецопераций. Все знали, что это российские солдаты и офицеры. Все знали: проверь номера их оружия, и окажется, что оно из России! Но при этом все делали вид, что парни в зеленом – это местные крымские ребята, решившие сохранить порядок и законность на полуострове. Самооборона, как они себя назвали.

«Мы хотим свободно говорить на русском языке! Мы хотим быть частью великой культуры Пушкина, Толстого, Достоевского!»