Не вернёмся, не свернём (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale"

До отъезда я успел сделать меньше, чем планировал. Путиловский завод посетил всего три раза. Показал управляющему документ с постановлением съезда промышленников. Ввёл на заводе восьмичасовой рабочий день и две смены. Поднял зарплаты на треть. Что-то большее сделать не успевал. Бухгалтер попытался подсунуть мне документы и аргументировать недопустимость повышения зарплат, но я отмахнулся. Также запретил кого-либо сокращать до моего возвращения. Сергей правильно понял мои проблемы и прислал на завод двоих бывших учеников. Разгрести все дела парни не сумеют, но хоть немного вникнут в ситуацию.

Мы с Деевыми прибыли в Либаву за две недели до назначенного срока в Стокгольме. Время огромных пассажирских пароходов и лайнеров ещё не пришло. Самые крупные только строятся или курсируют в Америку. «Титаник» и «Британник» пока в проектах. Нам же предстояло добираться до столицы Швеции на неком недоразумении, имеющем две мачты для парусов и одну трубу. Подразумевалось, что это плавающее корыто может использовать машинный ход и под парусами двигаться.

Андрей и Егор с таким сомнением взирали на наш транспорт, что я посчитал своим долгом успокоить близнецов.

— Николай Иванович, а вы сами-то плавали на кораблях? — поинтересовался Егор и чуть тише добавил: — Особенно на таких.

— Братишка, хорошо, что завещания жёнам оставили, — пихнул брата локтем Андрей.

Капитан корабля видимого беспокойства не выказывал. Сообщил, что, если не будет сильной волны, до доберёмся за трое суток. Возможно… Чтоб наверняка, лучше рассчитывать на пять.

Ветер на Балтике был сильный, но волны небольшие. Когда вышли в море, стало холоднее. Тёплое пальто, пошитое в мастерских Петрова, продувало насквозь. Пробовал я замотаться в те целлофановые плащи, которые прислали из Крымской, но толку от них не было. Проще сидеть в каюте.

Каюты заслуживают отдельного описания. Узкие, как склепы, они были рассчитаны на двух человек. Слева от входа имелись две подвесные кровати. Прямо напротив двери небольшой умывальник — закреплённый в тумбе таз и кувшин. Напротив спальных мест встроенный шкаф. Такой же узкий, как и кровати. Вместить эта мебель могла парочку пальто и обувь.

О том, что каюты могут быть первого и второго класса на этом плавающем корыте даже не слышали. Никаких привилегированных мест для богатых людей не предусматривалось. Видимо, предполагалось, что обеспеченные господа зимой по северным морям не путешествуют.

В качестве соседа мне достался некий господин Чулков. Он оказался мужчиной тучным и не слишком чистоплотным. Оценив его комплекцию, я сам предложил поменяться местами и занял верхнюю полку. Подвесная кровать имела бортик, чтобы во время сильной качки обезопасить пассажира от падения на пол. Спальное место было настолько узким, что, лёжа на спине, я обоими плечами касался краёв.

Вечером, когда мы с соседом устроились спать и он погасил свечу, ощущение того, что я лежу в гробу, стало стопроцентным. Как толстяк помещался на подобной узкой лежанке, я представлял с трудом. Соседу удалось примоститься на боку. Но не думаю, что ему было удобно. И через какое-то время он решил перевернуться. Сделать это в «гробике» было не так легко. Кряхтя, постанывая и попёрдывая, мужчина перевернулся. Мда… как мы помним, тёплый воздух поднимается вверх. В общем, меня быстро достигли ароматы выделений тела соседа. Добавим к этому скрип корабля, завывание ветра снаружи и качку.

Уснуть я так и не смог.

Дверь каюты имела своеобразное окно, закрытое подобием горизонтальных жалюзи. Спустившись со своей полки я постоял какое-то время возле двери, пытаясь подышать относительно свежим воздухом. Потом вышел в коридор. Пробыл снаружи недолго. Доски пола коридора между каютами скрипели при каждом шаге. Одинокий фонарь, висевший возле лестницы, раскачивался, создавая причудливые узоры теней на стене. Меня самого качало из стороны в сторону. Удерживать равновесие удавалось с трудом. Помаявшись не меньше часа в коридоре, я снова вернулся в каюту и полез на верхнюю полку.

Деевы получили схожие впечатления о ночи на корабле. Близнецы выросли мужчинами крупными. Им элементарно не хватало длины лежанки, где они не могли вытянуться в полный рост. Спать на боку тоже не выход. Согнуть колени было некуда — кровать слишком узкая.

— Николай Иванович, может, на обратном пути мы через Финляндию поедем по суше? — предложил Егор.

— На оленях с Санта Клаусом в санях? — пошутил я. — Не уверен, что тот путь будет лучше.

— Может, и лучше, — поведал Андрей, когда нам подали на завтрак отварную рыбу и жиденький чай.

Добирать калории мы расположились в каюте Деевых. Я предусмотрительно взял с собой мешок с консервами, не отправляя в багаж с остальными вещами. Парням больше всего понравилась сгущёнка. Они только что не вылизали банки.

Весь день я так и просидел у близнецов. Давненько нам не доводилось общаться. Как правило, когда я приезжал в Москву, то быстро решал накопившиеся вопросы, выслушивал отчёты и спешил обратно. Письма тоже были краткими и по делу. Теперь же у меня появилась возможность послушать братьев.

— Женились мы в один день, — рассказывал Егор. — Так получилось. Хм… Ну, вы понимаете… в общем, жены у нас родили с разницей в пять дней. Сыновья хоть и не родные братья, а похожи как близнецы. Лизанька и Катерина сестры. Дед с бабкой малышей путают. Говорят, что очень похожи.

Фармакологическую тему мы тоже затронули. Пенициллин братьями был уже открыт. Точнее, сам грибок. А вот выделить из него активное вещество и сохранить пока не получалось.

— Вера Степановна обещала приехать, чтобы помочь с очисткой и стабилизацией, — заверил Андрей.

— Выпустите пенициллин, снова придётся ехать за Нобелевской премией, — подколол я.

— Нет уж, одного раза достаточно, — усмехнулся Егор, оглядывая каюту, где мы втроём еле помещались.

— Николай Иванович, ваши пластмассовые крышки для пузырьков с лекарствами очень популярны. Распорядитесь, чтобы увеличили выпуск. Не только мы возьмём, аптекари города скупят, — припомнил Андрей.

Относительно витаминов Деевы не всё поняли. Как раз было время просветить их в этом вопросе. Обещали потом навестить Румянцевых и узнать более подробно.

Расспросили братья и о Нобелевской премии. Для большинства жителей России было непонятно, кем и для чего учреждена эта премия. Я пролистал записи двадцать первого века и был в курсе истории, что случилась в 1888 году. По ошибке репортёров Альфреда Нобеля признали умершим, когда на самом деле умер его брат Людвиг.

— На великого химика и инженера, изобретателя динамита обрушилась лавина газетной грязи и сплетен. «Торговец смертью мёртв» — так звучал некролог по поводу смерти Нобеля, что заставило изобретателя задуматься о смысле жизни и о том, каким его запомнят потомки, — рассказывал я известную историю с наследством. — Альфред Нобель завещал все своё имущество вложить в ликвидные бумаги и поместить в банк. Указанные проценты разделить на пять частей и вручать в качестве премии ежегодно за достижения в области химии, физики, медицины, литературы и за вклад в сплочение наций.

— И сколько нам той премии положено? — Егор ничуть не усомнился, что получит её.

— На троих сто пятьдесят тысяч крон. Но главное — это престиж и признание мировым сообществом.

По зимней Балтике до Стокгольма мы шли четыре дня. Корабль двигался только в светлое время суток. Паруса не ставили, ветер не был попутным. На машинной тяге эта посудина еле ползла. Зато знатно дымила и шумела. Берег Швеции стал виден где-то с обеда четвёртого дня, но добрались до пролива уже под вечер. На палубу высыпали все пассажиры, дружно сожалея, что ещё одну ночь придётся провести на корабле. Двигаться между островами в сумерках капитан не собирался. Я вообще удивился тому, как здесь маневрировали корабли. Мелких островов было немерено.

Формально мы уже были на территории Швеции, но до порта добирались в течение всего дня. Повезло, что таможенников пассажирское судно не заинтересовало. Задерживать более положенного нас никто не стал. Поставили отметки в паспортах и выпустили на территорию порта. Затем два часа мы ждали багаж, за это время успели договориться с возчиком о доставке в гостиницу.