Чернокнижник - Александр Евгеньевич Сухов

— «Рыжик», Серега, не «Ласточка», а «Рыжик», поначалу хотел «Кентавром» по цвету кузова назвать, но передумал… — Боже мой, чего я несу?! Какой к ипеням собачьим «Рыжик», какой «Кентавр»?! Тут черт-те что творится, а я обо всякой ерунде рассуждаю! Не иначе, как стресс подействовал.

— Да будет тебе, Афанасич, бычиться, — миролюбиво заулыбался Игнатов. — Давай-ка лучше кумекать, как твоего «Рыжика» обратно на дорогу поставить. Я так понимаю, поплохело тебе и чтобы не врезаться в мою телегу ты крутанул баранку резко вправо, значица, спас не только себя но нас с Василием. Вообще, старый, в следующий раз крепенько подумай прежде чем садиться за руль автомобиля, а также…

— Не мельтеши, Серега! Не хватало, чтобы яйца курицу учить вздумали! Когда твоих мамку с папкой в детский сад водили, Трофим Георгиевич на ЗИС-150 по Германии раскатывал и с молодыми симпотными немецкими шиксе фикен делал… — На что сосед скорчил кислую мину, ибо не раз и не два слышал подробный отчет чудаковатого деда о его любовных похождениях во время трехлетнего срока службы в рядах славной ГСВГ. Ладно уж, не стану лишний раз повторять многажды раз сказанное, упаси Создатель примут за страдающего деменцией старикашку, да натравят благодетелей, коим старика запихнуть в какой-нить приют, как два пальца об асфальт. Лучше сразу перейдем к делу. — Короче, Сергей, я щас попробую медленно задом подать, тут вроде откос не шибко крутой. А ты, если что не так, спереди подтолкни. Должон выползть.

Возражений со стороны односельчанина не последовало. Я сел за руль, перевел рычаг переключения скоростей в нейтральный режим и повернул в замке ключ зажигания, при этом надавил чуть сильнее, нежели полагается на педаль газа. Мотор взвыл на повышенных оборотах, но без этого никак, иначе глохнет зараза. Нужно будет разбираться с системой подачи топлива и регулировать зажигание. Убедившись в том, что все работает скинул газ. Движок заурчал мерно и ровно, будто довольный жизнью кот на коленях доброго любящего хозяина. Подал рычаг переключения скоростей до упора вправо затем от себя, медленно отпустил педаль сцепления и поддал газу. Поначалу Рыжик заартачился и немудрено, тонна с лишком веса, земля под колесами сырая мягкая, к тому же, густая придорожная трава препятствует сцеплению колес с грунтом. Молодец Сергей вовремя поднажал спереди на бампер. Начавшие было тонуть задние колеса все-таки зацепились за грунт, автомобиль начал потихоньку выползать по некрутому склону обратно на дорогу. Пять минут и мой «Москвич 2140» уже на отсыпанном ПГС дорожном полотне.

Интересный факт, пока мы с Сергеем тары-бары разводили, затем совместными усилиями выкатывали «пепелац», по дороге не проехало ни одного транспортного средства. Едва Рыжик оказался на твердом покрытии, мимо нас пропылил, попыхивая вонючим выхлопом и громыхая пустой телегой, изрядно потрепанный МТЗ-80. Молодой улыбчивый парнишка высунул прямо на ходу из кабины довольную мордаху в распахнутую настежь дверь и громким голосом, перекрывая рокот тракторного мотора, гаркнул:

— Привет, отцам и дедам! Помощь не треба? Не бескорыстная, разумеется.

— Проезжай, внучок. — в ответ крикнул я, — приехал бы чуть раньше, глядь и на пузырь заработал.

— За меня не переживай, дед, в другом месте деньгу зашибу. — прокричал и, поддав газу, укатил по своим делам.

— Вот она, современная молодежь, — Сергей укоризненно посмотрел вслед удаляющему трактору, — деньги застят глаза, пёрнуть бесплатно западло.

— Да полноте, Серый, ворчишь будто старик столетний. Сами их такими сделали. В общем, спасибо за помощь, сам бы я хренушки вылез. Вечерком заходи на огонек, я тут намедни бочонок трехлетней выдержки по фунфырям разлил. Вкус, как сказал знаменитый советский сатирик, спесфисский. Куда там хваленым Белсам, Балантаймам и Джекам Дениэлсам. Да еще под копченую свинину и жареный картофан с грибками маринованными и огурчиками малосольными.

— Блин, дед, умеешь ты завести человека! Ладно, постараюсь из-под всевидящего Ока Саурона смыться на полчасика, — это он так свою супругу Глафиру величает. — Кароч, жди, Трофим Афанасьевич, часам к семи.

На том и расстались. Я покатил кместу своего постоянного проживания. Сергей неторопливо почапал на телеге, влекомой мерином Василием, в том же направлении.

Еду и размышляю про себя о том, как резко может поменяться судьба человека за столь короткий промежуток времени.

Еще недавно я был могущественным магом, владельцем неприступного замка, повелителем многих миллионов живых и неживых созданий. Жизнь показала, насколько всё этом мире призрачно и хрупко. Живые предали, умертвия пали, замок… от него, надеюсь, мало чего осталось. Во всяком случае, энергии заготовленной за полвека термитной смеси должно хватить, чтобы на месте Вардха-Нархала теперь плескалось приличных размеров озерцо из расплавленного камня. А всего-то несколько ярусов, набитых под завязку смесью двух порошков, полученных в процессе алхимических исследований из вполне доступного минерального сырья. Замечу, безобидной смеси, пока та находилась под действием мною же созданного магического конструкта. Лишь стоило этим чарам развеяться, и сработать специальному детонирующему устройству… В общем, не завидую тем, кому «посчастливилось» оказаться во время вспышки внутри или вблизи обреченного замка.

Теперь судьба-злодейка заточила меня в теле очень пожилого аборигена какой-то странной реальности, лишив всех моих богатств и, самое главное, доступа к магии. Впрочем, нет худа без добра, сознание бывшего владельца тела было выброшено во время внедрения моей духовной ипостаси, оставив после себя приличный массив знаний и навыков, вполне доступных для моего усвоения. И это крайне положительный момент — не хватало делить телесную оболочку с каким-то аборигеном и постоянно устраивать разборки, кто тут главнее. Справедливости ради, аборигеном я себя все-таки ощущаю. Такое чувство, будто за краткий временной промежуток своего помутнения успел чужую жизнь прожить. Забавно, теперь я одновременно Илем Этанарский, маг чернокнижник некромант, и Трофим Афанасьевич Смирнов, скромный пенсионер, тихонько доживающий свой долгий по местным меркам срок жизни в сельской глухомани вдали от городского шума и суеты.

За этими мыслями не заметил как подкатил к воротам своего обиталища. Выключил движок. Через настежь распахнутую форточку авто до моего слуха донесся нестройный хор юношеских голосов:

«Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — восемнадцать мне уже.

Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — я ведь взрослая уже».

«Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — восемнадцать мне уже.

Забирай меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде — я ведь взрослая уже»…

Аккурат напротив дома Сергея Игнатьева резвилась группа старшеклассников мальчишек и девчонок. Кто-то сидел на лавке, часть приплясывала, при этом все дружно горланили под громкую музыку вылетавшую из