Избранные стихи - Федор Тютчев

* * *

Вчера, в мечтах обвороженных

Вчера, в мечтах обвороженных;С последним месяца лучомНа веждах темно-озаренных,Ты поздним позабылась сном.

Утихло вкруг тебя молчаньеИ тень нахмурилась темней,И груди ровное дыханьеСтруилось в воздухе слышней.

Но сквозь воздушный завес оконНедолго лился мрак ночной,И твой, взвеваясь, сонный локонИграл с незримою мечтой.

Вот тихоструйно, тиховейно,Как ветерком занесено,Дымно-легко, мглисто-лилейноВдруг что-то порхнуло в окно.

Вот невидимкой пробежалоПо темно-брезжущим коврам,Вот, ухватись за одеяло,Взбираться стало по краям, —

Вот, словно змейка, извиваясь,Оно на ложе взобралось,Вот, словно лента, развеваясь,Меж пологами развилось…

Вдруг животрепетным сияньемКоснувшись персей молодых,Румяным громким восклицаньемРаскрыло шелк ресниц твоих!

1836Тема и образы ст-ния навеяны чтением ст-ния В. Г. Бенедиктова «Прекрасна дева молодая…». Тютчев прочитал его в сборнике ст-ний Бенедиктова (1835), присланном ему И. С. Гагариным. Об этой книге поэт писал Гагарину: «Очень благодарен за присланную вами книгу стихотворений. В них есть вдохновение и, что служит хорошим предзнаменованием для будущего, наряду с сильно выраженным идеалистическим началом есть наклонность к положительному, вещественному, даже к чувственному. Беды в том нет… Чтобы поэзия процветала, она должна иметь корни в земле».

29-е ЯНВАРЯ 1837

Из чьей руки свинец смертельный

Из чьей руки свинец смертельныйПоэту сердце растерзал?Кто сей божественный фиалРазрушил, как сосуд скудельный?Будь прав или виновен онПред нашей правдою земною,Навек он высшею рукоюВ «цареубийцы» заклеймен.

Но ты, в безвременную тьмуВдруг поглощенная со света,Мир, мир тебе, о тень поэта,Мир светлый праху твоему!..Назло людскому суесловьюВелик и свят был жребий твой!..Ты был богов орган живой,Но с кровью в жилах… знойной кровью.

И сею кровью благороднойТы жажду чести утолил —И осененный опочилХоругвью горести народной.Вражду твою пусть Тот рассудит,.Кто слышит пролитую кровь…Тебя ж, как первую любовь,России сердце не забудет!..

Июнь или июль 1837Вызвано трагической гибелью Пушкина, но написано, видимо, не в Мюнхене, а во время пребывания в Петербурге в мае – июле 1837 г. под впечатлением светских пересудов о дуэли и смерти поэта.

1-е ДЕКАБРЯ 1837

Так здесь-то суждено нам было

Так здесь-то суждено нам былоСказать последнее прости…Прости всему, чем сердце жило,Что, жизнь твою убив, ее истлилоВ твоей измученной груди!..

Прости… Чрез много, много летТы будешь помнить с содроганьемСей край, сей брег с его полуденным сияньем,Где вечный блеск и долгий цвет,Где поздних, бледных роз дыханьемДекабрьский воздух разогрет.

Декабрь 1837Написано в Генуе после свидания с Э. Пфеффель. Расставаясь с нею, Тютчев действительно предполагал, что расстается навсегда. Впоследствии – 17 июля 1839 г. – она стала второй женой поэта.

ИТАЛЬЯНСКАЯ VILLA

И распростясь с тревогою житейской

И распростясь с тревогою житейскойИ кипарисной рощей заслонясь —Блаженной тенью, тенью элисейскойОна заснула в добрый час.

И вот уж века два тому иль боле,Волшебною мечтой ограждена,В своей цветущей опочив юдоле,На волю неба предалась она.

Но небо здесь к земле так благосклонно!.И много лет и теплых южных зимПровеяло над нею полусонно,Не тронувши ее крылом своим.

По-прежнему в углу фонтан лепечет,Под потолком гуляет ветерок,И ласточка влетает и щебечет…И спит она… и сон ее глубок!..

И мы вошли… Всё было так спокойно!Так всё от века мирно и темно!..Фонтан журчал… Недвижимо и стройноСоседний кипарис глядел в окно.

Вдруг всё смутилось: судорожный трепетПо ветвям кипарисным пробежал, —Фонтан замолк – и некий чудный лепет,Как бы сквозь сон, невнятно прошептал:

«Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,Та жизнь, увы! что в нас тогда текла,Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,Через порог заветный перешла?»

Декабрь 1837Связано с предыдущим и относится ко времени пребывания Тютчева и Э. Пфеффель в Генуе. Тенью элисейской, т. е. подобно душе, блаженствующей в Элизиуме.

* * *

Давно ль, давно ль, о Юг блаженный

Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,Я зрел тебя лицом к лицу —И ты, как бог разоблаченный,Доступен был мне, пришлецу?..Давно ль – хотя без восхищенья,Но новых чувств недаром полн —И я заслушивался пеньяВеликих Средиземных волн!

И песнь их, как во время оно,Полна гармонии была,Когда из их родного лонаКиприда светлая всплыла…Они всё те же и поныне —Всё так же блещут и звучат,По их лазоревой равнинеСвятые призраки скользят.

Но я, я с вами распростился —Я вновь на Север увлечен…Вновь надо мною опустилсяЕго свинцовый небосклон…Здесь воздух колет. Снег обильныйНа высотах и в глубине —И холод, чародей всесильный,Один здесь царствует вполне.

Но там, за этим царством вьюги,Там, там, на рубеже земли,На золотом, на светлом ЮгеЕще я вижу вас вдали:Вы блещете еще прекрасней,Еще лазурней и свежей —И говор ваш еще согласнейДоходит до души моей!

Декабрь 1837Написано в дек. 1837 г. по возвращении из Генуи в Турин.

* * *

Смотри, как запад разгорелся

Смотри, как запад разгорелсяВечерним заревом лучей,Восток померкнувший оделсяХолодной, сизой чешуей!В вражде ль они между собою?Иль солнце не одно для нихИ, неподвижною средоюДеля, не съединяет их?

(1838)Возможно, в этом ст-нии есть политический подтекст: символическое изображение разлада между западом и востоком европейским.

ВЕСНА

Как ни гнетет рука судьбины

Как ни гнетет рука судьбины,Как ни томит людей обман,Как ни браздят чело морщиныИ сердце как ни полно ран,Каким бы строгим испытаньямВы ни были подчинены, —Что устоит перед дыханьемИ первой встречею весны!

Весна… Она о вас не знает,О вас, о горе и о зле;Бессмертьем взор ее сияет,И ни морщины на челе.Своим законам лишь послушна,В условный час слетает к вам,Светла, блаженно-равнодушна,Как подобает божествам.

Цветами сыплет над землею,Свежа, как первая весна;Была ль другая перед нею —О том не ведает она;По небу много облак бродит,Но эти облака ея,Она ни следу не находитОтцветших весен бытия.

Не о былом вздыхают розыИ соловей в ночи поет,Благоухающие слезыНе о былом Аврора льет, —И страх кончины неизбежнойНе свеет с древа ни листа:Их жизнь, как океан безбрежный,Вся в настоящем разлита.

Игра и жертва жизни частной!Приди ж, отвергни чувств обманИ ринься, бодрый, самовластный,В сей животворный океан!Приди, струей его эфирнойОмой страдальческую грудь —И жизни Божеско-всемирнойХотя на миг причастен будь!

(1838)

ЛЕБЕДЬ

Пускай орел за облаками

Пускай орел за облакамиВстречает молнии полетИ неподвижными очамиВ себя впивает солнца свет.

Но нет завиднее удела,О лебедь чистый, твоего —И чистой, как ты сам, оделоТебя стихией божество.

Она, между двойною бездной,Лелеет твой всезрящий сон —И полной славой тверди звезднойТы отовсюду окружен.

Между 1838 и серединой 1839Противопоставление лебедя и орла как символов лирического и политического поэтов, характерное для поэтики классицизма, было унаследовано многими романтиками. Символическое значение образа лебедя связано с древнегреческим преданием о том, что души поэтов после смерти превращаются в лебедей. Ср. оду XX Горация и ст-ние Г. Р. Державина «Лебедь» (1804). Антитеза лебедя и орла имеет в ст-нии еще одно значение: Россия (в гербе которой орел) противопоставляется Баварии (в гербе Людвига Баварского лебедь). Эту антитезу Тютчев позаимствовал из ст-ния А. П. Мальтица «Лебедь» (1838). Неподвижными очами В себя впивает солнца свет. Тютчев имеет в виду поверье о том, что орел может смотреть на солнце, не закрывая глаз.

* * *