Начало конца (СИ) - Заболотников Ярослав Гивиевич

***

Трижды повторив «Луч света» и метнув по огненному шару с каждой руки, Лайла решила закончить с атакующей магией, приступив к импровизации. В основе последней лежало экспериментальное заклинание, требовавшее запредельной крепости духа и высочайшей концентрации. Периодически вампирша дорабатывала его, чтобы не останавливаться на достигнутом и продолжать развитие колдовских способностей. Так некогда послушный огонёк перерос в танцующие языки пламени, а они со временем обрели собственную форму, пугающую и чарующую одновременно.

Несколько секунд Лайла сосредоточенно смотрела в темноту, ощущая каждую частицу магии, наполнявшую её руки сквозь сияющие колдовские знаки. Когда лёгкое покалывание достигло кончиков пальцев, она сомкнула перед лицом ладони, позволив руническим символам слиться воедино. В тот же миг в дальней части трюма закружились оранжевые искры. Они собирались в странное светящееся облако, всё чаще озарявшее помещение всполохами огня. Осторожно разведённые руки заставили мигающее пламя вытянуться и растечься по воздуху огненными ручьями. Сперва они напоминали яркие хаотичные кривые, но вскоре, словно огибая невидимую поверхность, раскалённые потоки очертили форму лошади. Чувствуя, как незримое напряжение перерастает в откровенную дрожь, Лайла стиснула зубы и резко соединила ладони. Струящиеся контуры объяло взревевшее пламя, и перед ней предстал двухметровый огненный единорог – пылающий мираж, принявший образ близкого сердцу создания, последнее из которых пало четыре столетия назад. И если разум видел только художественно оформленное пламя, то безмолвно кричащая душа созерцала осколок давно минувших дней, тех самых, что идеальная вампирическая память делала до боли отчётливыми, будто это было только вчера.

Контролируя каждую частицу смертельно опасной иллюзии, Лайла неспешно опустила левую руку и решительно вытянула правую ладонь. Подчиняясь её воле, окружённый расплывающимся маревом единорог выдохнул белое пламя и, сорвавшись с места, устремился прямо на вампиршу. Сотканный из чистого огня, он скакал абсолютно бесшумно, но каждое его движение было наполнено жизнью: своей грациозной мощью фантом ничем не отличался от настоящего дикого жеребца. И это завораживало. Но не настолько, чтобы забыть всё коварство экспериментальных заклинаний: как бы ей ни хотелось прикоснуться к собственному творению, новые руны могли не выдержать тесного контакта со столь сильной концентрацией магии и попросту взорваться. В момент, когда раскалённый нос единорога почти коснулся ладони, Лайла прикрыла глаза – иллюзия тотчас же распалась, обдав тело жарким ветром и вихрем угасающих искр. Глубину трюма снова заполнила темнота, лениво отступавшая перед тусклым светом висевшей над головой лампы.

Едва всё смеркло, девушка обессиленно упала на колени и упёрлась в пол дрожащей рукой. Такое непрерывное напряжение изматывало похлеще физических тренировок: изобрази она ещё хоть огонёк – потеря сознания будет неминуема. Сквозь неровное дыхание вампирша услышала, как скрипнул люк. Как некстати кому-то понадобилось наведаться вниз: спустя минуту она бы, как обычно, пришла в себя. Хоть Лайла и старалась забыть о своём королевском происхождении, аристократические манеры не позволяли ей предстать перед кем-либо позорно стоя на четвереньках. Собрав волю в кулак, принцесса с трудом поднялась и повернулась лицом к лестнице, наблюдая возникшие на ступенях ноги. В глаза бросились знакомые обитые железом сапоги. Немного успокоившись, она скрыла удивление за тёплой улыбкой.

– Джон? Не ожидала… – вампирша так и не закончила фразу. Её повело в сторону, и, врезавшись плечом в стену ящиков, она сползла на пол. – Всё… в порядке… – прерывисто сообщила она подбежавшему возлюбленному, что, преклонив колено, стал бегло осматривать девушку на наличие повреждений. – Я не ранена… Просто закружилась голова…

Нахмурившийся следопыт лично убедился в её невредимости, после чего с негодованием воскликнул: – Чем ты тут занимаешься?! Убить себя хочешь?! Всё, Лайла, пора завязывать с этими тренировками…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Нет, – твёрдо сказала вампирша. – Ты не понимаешь… – сев, прислонившись спиной к ящику, она взглянула на воина. – Я нисколько не сомневаюсь, что рассказанная ювелиром история правдива. Кто-то намеренно собирает древние фолианты. Мы не знаем, какие цели он преследует, но, боюсь, его мотивы далеки от коллекционирования или сохранения исторической ценности. Возможно, он даже заодно с Леонардо. И что тогда? Что, если мой странный дар – последнее пристанище магии Света в мире сгущающейся Тьмы. Я просто не имею права быть слабой, Джон… Не имею…

– Это моя вина, – следопыт раздосадованно вздохнул. – Я сам говорил, что сила приходит только вместе с изнуряющими тренировками… Но знаешь, иногда нужно как-то жалеть себя.

– Предел моих возможностей намного выше человеческих… Я справлюсь.

– Уверена, что тебе не нужна кровь? – осторожно поинтересовался Джон. – Я могу…

– Нет, – насупившись, прервала его вампирша. – Больше никогда. Я поборола свою жажду и прекрасно себя чувствую, – она пронзила воина упрекающим взглядом. – Кажется, мы это уже обсуждали…

– Ладно, ладно, я понял, – приподняв ладони, извиняющимся тоном произнёс следопыт.

– Замечательно, – улыбнулась Лайла и нежно провела пальцами по его лицу, проскользив по щеке, полусантиметровым чёрным усам и такой же бороде. – Так почему ты не дождался меня наверху? Соскучился?

– Можно сказать и так… Поговаривают, что скоро покажется берег Виверхэля, – Джон поднялся с колена и протянул руку. – Хотел встретить его вместе с тобой.

Воспользовавшись помощью, Лайла встала.

– Лукавишь… – вампирша хитро прищурилась. – Почему-то мне кажется, что ты спустился в тёмный трюм в надежде застать здесь опасную хищницу, – она обвила прохладные руки вокруг шеи воина. – Но, к своему великому разочарованию, обнаружил лишь хрупкую девушку, ту самую, что видишь каждый день в общих помещениях…

Следопыт хотел что-то сказать, но Лайла заняла его губы неожиданным поцелуем. По-летнему зелёные глаза вампирши поглотило красное свечение, а зрачки приняли жутковатую вертикальную форму. Без малейшего усилия она рывком развернула Джона и прижала к стене из ящиков так, что верхние из них угрожающе зашатались. Соблазнительно проведя клыками по мускулистому плечу, вампирша тихо промурлыкала:

– Так ответь мне: зачем ты спустился вниз?

– Признаюсь, мне этого сильно не хватало, – раззадоренный следопыт крепко обнял возлюбленную, но тут же ослабил хватку. – Жаль, что сюда может кто-нибудь наведаться, – с досадой сказал он, поглаживая ниспадавшие на спину волнистые волосы, ощущая, как шелковистые пряди струятся между грубыми пальцами.

– Не думаю, – прошептала ему на ухо Лайла. – А если и так, то нежеланному гостю придётся вернуться за лампой. – Она взмахнула рукой, и хлипкий огонёк в стеклянной колбе угас.

Трюм окутала кромешная тьма. Глядя в светящиеся глаза напротив, что переливались всеми оттенками красного, Джон представил себя застанным в самый неподходящий момент и не смог сдержать смешка:

– Когда я говорил, что люблю риск, я имел в виду нечто дру… – успел сказать он прежде, чем прохладный, освежающий, словно эльтаронская мята, поцелуй вновь оборвал его речь.

***

Выпорхнувшая из морского тумана чайка ознаменовала скорое приближение земли, долгожданного мига, молитвы о котором взмывали высоко над бушующим штормом. Молва о птице быстро облетела корабль, и палуба окончательно заполнилась людьми. Все желали увидеть, как незыблемую прямую горизонта, которую они лицезрели последний месяц, наконец изломит каменный оскал Виверхэля. Едва Джон с Лайлой протиснулись на нос корабля, как под ликующие возгласы толпы из серой дымки стал медленно вырисовываться дальний берег…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Завидев высокие прибрежные скалы с очертаниями раскинувшегося между ними города, беспечно сидевший на фальшборте Рэксволд перестал покачивать свешенной вниз ногой и замер, положив вытянутые руки на возвышавшееся колено. Вот он, родной край, где прожита большая часть жизни, земля, видевшая, как полуразвалившиеся ботинки безымянного бродяги сменились кожаными сапогами известного ассасина. И даже в прохладном встречном ветре, небрежно трепавшем его короткие тёмные волосы, Рэксволд ощущал незримую, близкую сердцу теплоту.