Фамильная честь Вустеров. Радость поутру (сборник) - Пелам Вудхаус

– А тем временем… – подсказал я, уже догадавшись, каково было дальнейшее развитие событий.

– Тем временем злодей Бассет со всех ног в лавку и купил корову. Хозяин обещал Тому не продавать ее до трех часов дня, но пробило три, а Том не появился, корову захотел приобрести другой покупатель, и он ее, конечно, продал. Вот так-то, племянничек дорогой. Владельцем коровы стал Бассет, вчера вечером он увез ее в Тотли.

Что и говорить, печальная история, к тому же подтверждает мое мнение о папаше Бассете: мировой судья, который оштрафовал молодого человека на пять фунтов за невиннейшую шалость, вместо того чтобы просто отечески пожурить, способен на все; однако я не представлял себе, каким образом тетушка хочет исправить положение. Я убежден, что в таких случаях остается лишь стиснуть зубы, молча возвести глаза к небу, постараться все забыть и начать новую жизнь. Так я ей и сказал, намазывая тост джемом.

Она вонзила в меня взгляд.

– Ах вот, значит, как ты относишься к этому возмутительному происшествию?

– Да, именно так я к нему отношусь.

– Надеюсь, ты не станешь отрицать, что, согласно всем человеческим законам, корова принадлежит Тому?

– Разумеется, не стану.

– И тем не менее спокойно примешь это вопиющее беззаконие? Позволишь, чтобы кража сошла мошеннику с рук? На твоих глазах произошло одно из самых гнусных преступлений, которые несмываемым позором ложатся на историю цивилизованных государств, а ты лишь разводишь руками и вздыхаешь – дескать, как досадно, не желаешь даже пальцем шевельнуть.

Я вдумался в ее слова.

– «Как досадно»? Нет, тут вы, пожалуй, не правы. Я признаю, что случившееся требует куда более энергичных комментариев. Но никаких действий я предпринимать не буду.

– Ну что ж, тогда действовать буду я. Я выкраду у него эту окаянную корову.

Я в изумлении вытаращил глаза. Упрекать тетушку я не стал, но мой взгляд ясно говорил: «Опомнитесь, тетенька!» Согласен, гнев ее был более чем праведен, но я не одобряю насильственных действий. Надо пробудить ее совесть, решил я, и только хотел деликатно осведомиться, а что подумают о таком поступке члены охотничьего общества «Куорн» – кстати, и о «Пайчли» тоже забывать не следует, – как вдруг она объявила:

– Нет, выкрадешь ее ты!

Я только что закурил сигарету и, если верить рекламе, должен был почувствовать блаженную беззаботность, но, видно, мне попался не тот сорт, потому что я вскочил со стула, будто кто-то воткнул снизу в сиденье шило.

– Я?!

– Именно ты. Смотри, как все удачно складывается. Ты едешь гостить в Тотли. Там тебе представится множество великолепных возможностей незаметно похитить сливочник…

– Ни за что!

– …и отдать его мне, иначе я не получу от Тома чек на публикацию романа Помоны Грайндл. Настроение у него сквернейшее, и он мне откажет. А я вчера подписала с ней договор, согласилась на баснословный гонорар, причем половина суммы должна быть выплачена в виде аванса ровно через неделю. Так что в бой, мой мальчик. Не понимаю, зачем делать из мухи слона. Не о такой уж великой услуге просит тебя любимая тетка.

– Такую услугу я не могу оказать даже любимой тетке. Я и в мыслях не допускаю…

– Допускаешь, мой птенчик, еще как допускаешь, а если нет – сам знаешь, что тебя ждет. – Она многозначительно помолчала. – Вы следите за развитием моей мысли, Ватсон?

Я был просто убит. Слишком прозрачным оказался ее намек. Не в первый раз она давала мне почувствовать, что под стальной перчаткой у нее бархатная рука – то есть именно наоборот.

Моя жестокосердная тетушка владеет могучим оружием, которое постоянно держит над моей головой, как меч над головой этого… как его? – черт, забыл имя того бедолаги, Дживс знает, – и вынуждает меня подчиняться своей воле: это оружие – угроза отлучить меня от своего стола и, соответственно, от деликатесов Анатоля. Нелегко забыть то время, когда она на целый месяц закрыла передо мной двери своего дома, да еще в самый разгар сезона охоты на фазанов, из которых этот чародей творит нечто волшебное.

Я предпринял еще одну попытку урезонить тетушку:

– Ради Бога, зачем дяде Тому эта кошмарная корова? На нее смотреть противно. Ему без нее будет гораздо лучше.

– Он так не считает. И довольно об этом. Сделай для меня это пустячное одолжение, иначе гости за моим столом начнут спрашивать: «А что это мы совсем перестали встречать у вас Берти Вустера?» Кстати, какой восхитительный обед приготовил вчера Анатоль! Ему поистине нет равных. Не удивляюсь, что ты такой поклонник его стряпни. «Она буквально тает во рту» – это твое выражение.

Я сурово посмотрел на нее.

– Тетя Далия, это что – шантаж?

– Конечно, ты разве сомневался? – И она унеслась прочь.

Я снова опустился на стул и принялся задумчиво жевать остывший бекон.

Вошел Дживс.

– Чемоданы уложены, сэр.

– Хорошо, Дживс, – вздохнул я. – Едем.

– Всю свою жизнь, Дживс, – сказал я, прервав молчание, которое длилось восемьдесят семь миль, – всю свою жизнь я попадаю в самые абсурдные передряги, но такого сумасшедшего дома, как нынче, я и представить себе не мог.

Мы катили в моем добром старом спортивном автомобиле, приближаясь к Тотли-Тауэрсу: я за рулем, Дживс рядом, чемоданы сзади на откидном сиденье. Мы тронулись в путь в половине двенадцатого, и сейчас солнце сияло особенно весело на ясном предвечернем небе. Был погожий благодатный денек, уже по-осеннему свежий и приятно бодрящий, при других обстоятельствах я бы без умолку болтал, приветственно махал встречным сельским жителям, может быть, даже напевал что-нибудь бравурное.

При других обстоятельствах… Если что и невозможно было изменить, так это обстоятельства, поэтому никакого бравурного пения с моих уст не срывалось.

– Да, такого я и представить себе не мог, – повторил я.

– Прошу прощения, сэр?

Я нахмурился. Дживс решил дипломатничать, но время для своих штучек выбрал на редкость неудачное.

– Перестаньте притворяться, Дживс, – сухо сказал я, – вам все отлично известно. Во время моего разговора с теткой вы были в соседней комнате, а ее реплики вполне можно было услышать на Пиккадилли.

Дживс оставил свои дипломатические уловки.

– Да, сэр, должен признать, суть беседы от меня не ускользнула.

– Давно бы так. Вы согласны, что положение аховое?

– Не исключаю, сэр, что обстоятельства, в которые вы попадете, могут оказаться весьма и весьма щекотливыми.

Меня одолевали мрачные предчувствия.

– Если бы начать жизнь заново, Дживс, я предпочел бы родиться сиротой и не иметь ни одной тетки. Это турки сажают своих теток в мешки и топят в Босфоре?

– Насколько я помню, сэр, топят они не теток, а одалисок.

– Странно, почему теток не топят? Сколько от них зла во всем мире! Каждый раз, как ни в чем не повинный страдалец попадает в безжалостные когти Судьбы, виновата в этом, если копнуть поглубже, его родная тетка, это говорю вам я, Дживс, можете кому угодно повторить со ссылкой на меня.

– Над этим стоит задуматься, сэр.

– Не пытайтесь убеждать меня, что есть тетки плохие, а есть хорошие. Все они, если приглядеться, одинаковы. Ведьминское нутро рано или поздно проявится. Возьмите нашу тетушку Далию, Дживс. Я всегда считал ее воплощением порядочности и благородства, и чего она требует от меня сейчас? Обществу известен Вустер, срывающий с полицейских каски. Потом Вустера обвинили в том, что он ворует сумочки. Но этого мало, тетке захотелось познакомить мир с Вустером, который приезжает погостить в дом мирового судьи и в благодарность за его хлеб-соль крадет у него серебряную корову. Какая гадость! – праведно негодовал я.

– Очень неприятное положение, сэр.

– А интересно, Дживс, как примет меня старикашка Бассет?

– Будет любопытно наблюдать за его поведением, сэр.

– Не выгонит же он меня, как вы думаете? Ведь я как-никак получил приглашение от мисс Бассет.

– Конечно, не выгонит, сэр.

– Однако вполне возможно, что он глянет на меня поверх пенсне и с презрением хмыкнет. Не слишком вдохновляющая перспектива.

– Да уж, сэр.

– Я что хочу сказать? Ведь и без этой коровы я попал бы в достаточно затруднительные обстоятельства.

– Вы правы, сэр. Осмелюсь поинтересоваться, в ваши намерения входит выполнить пожелание миссис Траверс?

Когда ведешь автомобиль со скоростью пятьдесят миль в час, ты лишен возможности в отчаянии воздеть руки к небу – только так я мог бы выразить обуревавшие меня чувства.

– Никак не могу решить, Дживс. Совсем измучился. Помните того деятеля, которого вы несколько раз цитировали? Ну, он еще чего-то там жаждал, потом про трусость – одним словом, из кошачьей пословицы.

– Вы имеете в виду Макбета, сэр, героя одноименной драмы покойного Уильяма Шекспира. О нем сказано: «В желаниях ты смел, а как дошло до дела – слаб. Но совместимо ль жаждать высшей власти и собственную трусость сознавать? И хочется, и колется, как кошка в пословице».