Страж червонной дамы (СИ) - Прягин Владимир

— Граф назначил встречу. Сейчас он где-то на ферме, в паре часов езды, но собирается обратно в усадьбу. А по пути хочет мне устроить небольшую экскурсию. Поэтому встретиться предложил на природе. Сутулый взгорок — место так называется. Недалеко отсюда, насколько я поняла.

— Минут за десять доедете, — подтвердила хозяйка. — По главной улице — и за город, вёрст пять на юг. Этот взгорок там видно сразу, дорога — мимо него. А дальше графские виноградники.

— Замечательно, — сказала Зарницына. — В четверть двенадцатого нам надо быть там. Минута в минуту, парень, ты понял? Опаздывать ненавижу, особенно на подобные встречи.

— Понял, — подтвердил Пётр. — В одиннадцать выезжаем, будьте готовы.

Поблагодарив хозяйку за угощение, он прошёлся по дому. Везде царила идеальная чистота — ни соринки, ни пыли. Мебель была неновая, но добротная — здоровенные шифоньеры, массивные комоды и тумбочки. Занавески с бледным узором, пледы и покрывала, вязаные салфетки. В гостиной обнаружился даже телеприёмник с полуаршинным экраном.

На стенах висели фотографии в рамках. В кадре постоянно присутствовал серьёзный шатен с аккуратно подстриженными усами. Это был, очевидно, погибший глава семьи, инспектор полиции. Снимки появились в разные годы. На самом давнем инспектор держал на коленях дочку, которая едва вышла из ясельного возраста. А однажды его запечатлели в компании с сослуживцем, у входа в полицейский участок — оба таращились в объектив с серьёзными лицами.

Этот последний снимок заинтересовал Петра, приковал внимание. Возникло вдруг дежавю — как будто он уже видел этих двоих. Причём видел не где-нибудь, а именно там, на фоне казённой вывески. Хотя ничего подобного, конечно, быть не могло. Виноградный остров он прежде не посещал ни разу…

На улице послышался треск мотоциклетного двигателя. Пётр насторожился, вынырнув из раздумий. Накатила тревога, пси-фон вокруг коротко всколыхнулся — примерно так же, как на пароме.

А ещё ему вспомнилось, что от порта за ними тоже ехал мотоциклист.

Пётр прыгнул к окну, но никого не успел увидеть. Лишь выхлопной дымок рассеивался над пыльным асфальтом, а звук мотора стихал вдали. Даже если это был враг, он просто проехал мимо, не останавливаясь.

Быстро выйдя из дома, Пётр постоял у дороги, вслушиваясь в пространство. Прямой угрозы не ощущалось, но что-то было не так. Что именно — понять было невозможно. Увы — он, Пётр, был телохранителем, а не сыщиком, способным найти улики через пси-фон.

Скрипнула калитка, он обернулся. Настя тоже зачем-то вышла на улицу и, увидев его, смутилась:

— Ой, извините…

— Да перестань, — сказал он. — Чего ты меня пугаешься? Я-то точно не граф какой-нибудь. А по возрасту — всего на два года старше тебя.

Она покраснела:

— Ну, ты просто такой серьёзный… Пистолет, вон, с собой таскаешь, на шикарной машине ездишь… Не, ну я понимаю, что она не твоя, а этой богачки, но всё равно. Сама я в такой карете даже не посижу ни разу…

— А кстати, почему ваш гараж пустой?

— Так мы машину продали после того, как отец, ну… Деньги были нужны, а за руль мама сроду и не садилась. Да и как-то не до поездок стало…

— Прости. А вам с мамой, значит, теперь приходится дом сдавать? Постояльцев-то хоть хватает?

— Летом — отбоя нет, с материка наезжают. У нас тут вроде курорта. Винные туры, ну и до моря — рукой подать…

Пётр хмыкнул:

— Винные туры — звучит заманчиво.

— Ну, ещё бы. — Настя хихикнула. — Виноградники-то у нас непростые. Ну, в смысле, у графа нашего…

— Да, я знаю. В почве есть пси-руда — в мизерных количествах, правда, но тем не менее. Знатокам ваши вина нравятся.

— Нравятся — не то слово. Некоторые на острове торчат по полгода. Ну, из аристократов которые. Или купеческие сынки. Работать-то им не надо, деньжата есть — гудят каждый день… Правда, аристократы обычно виллы снимают на берегу. А к нам в городок едет кто попроще. Поэтому я так удивилась, что богачка твоя — аж с графом на короткой ноге…

— Слушай, а этот граф… Понятно, что он у вас — самая влиятельная персона. Ты смотришь на него снизу вверх, привыкла с рождения. Но мне желательно знать детали. Хочу подробнее разобраться в ваших раскладах. Может, у графа всё-таки есть враги среди местных? Недоброжелатели? Ну, чтобы могли сорвать его планы…

— Не знаю, — сказала Настя поспешно. — Ты, пожалуйста, не злись, но я в такие дела не лезу. Кто там у графа в друзьях, а кто во врагах — меня не касается. Даже отец мой, помню, ругался — аристократы, мол, его в грош не ставят, если по службе сталкивается. А ведь он при должности был, хоть и из простого сословия…

Чувствовалось, что вопрос её напрягает и она готова уйти. Поэтому Пётр примирительно поднял руки:

— Всё-всё, не трогаем графа. Давай лучше о тебе. Ты говоришь, летом постояльцев хватает. Ну а зимой?

— В сентябре-октябре ещё приезжают. Сам же видишь — теплынь и сухо. Погода чуть ли не летняя. А как похолодает — уныло тут, врать не буду. Подработка ещё находится иногда — мама шьёт, я тоже. Ну и вяжу по мелочи. Но вообще, конечно, тоска…

— На материк не хочешь уехать? Там работа найдётся. Плюс училища есть, женские курсы.

— Страшновато, — призналась Настя. — Да и мамку я как оставлю? Дом-то немаленький, пригляд за ним нужен. В одиночку она с ног с ним собьётся… В общем, мне тут одна дорога — жениха найти поприличнее…

При этих словах Настя рефлекторно глянула на бумажку, которую сжимала в ладони. Пётр спросил:

— А это что у тебя? Любовная записка для тайного жениха?

— Эх, если бы… — вздохнула она. — Наоборот совсем…

— В каком смысле? Ты меня заинтриговала. Но если это страшный секрет, то не говори, конечно, я не настаиваю.

— Не то чтобы прям секрет. Обычай просто такой. Ты на календарь-то смотрел сегодня?

— Число я помню — двадцать второе сентября. И что? Хотя подожди — осеннее равноденствие…

— То-то же.

— Увлекаешься народными приметами, значит? Подготовила ритуал?

— Ой, только не подначивай. Понимаю, конечно, что всё это — баловство, но как-то, знаешь, привыкла…

— Да я тебя и не отговариваю. Мне даже интересно. Постою, если не возражаешь, понаблюдаю.

— Наблюдай, чего уж там. Дел-то на полминуты.

Кроме записки у неё был спичечный коробок. Настя чиркнула спичкой и подожгла бумагу. Пламя заплясало под ветерком, пожирая свою добычу. Ещё несколько секунд — и пепел развеялся над дорожным асфальтом.

— Вот, — сказала она. — Глядишь, и правда поможет…

— Знаю это поверье, — подтвердил Пётр. — Ты записала на бумажке проблему, которая тебя беспокоит. И теперь она якобы должна разрешиться. Что за проблема хоть? Может, я смогу что-нибудь подсказать?

— Подсказок наслушалась — выше крыши. Все подружки наперебой советуют. А что толку? Этого козла не отвадишь…

— Надоедливый ухажёр?

— Викентий, сынуля здешнего бакалейщика. На лицо-то вроде и не урод, смазливенький даже. Но смотрит так, как будто липкое что-то по мне ползёт…

Она передёрнулась, обхватила себя руками.

— Гм, — задумался Пётр. — Могу предложить сугубо интеллектуальный способ решения — дать твоему Викентию в жбан.

— Кто бы сомневался, — фыркнула Настя. — В жбан — это ты сумеешь. И в брюхо, и по загривку. Весь из себя герой. Только потом ты свалишь обратно на материк, а я останусь. С Викешей. То-то радости будет…

— Ну, как бы да. План уязвим для критики… Слушай, а нормальных поклонников у тебя разве нет? Красивая же…

— Где ж их взять-то — нормальных? — Она стрельнула глазками. — Приезжают вот иногда, слова говорят приятные — а с собой почему-то и не зовут. Такая вот невезуха.

Она стояла, почти касаясь его худеньким плечиком. Глаза у неё были огромные, зеленовато-серые, с длинными густыми ресницами и затаённой смешинкой.

— Настя! — послышался голос матери со двора. — Где ты запропастилась? Вот же гулёна…

— И так всегда, — пожаловалась девчонка. — Только расслаблюсь, и сразу — раз! Опять запрягли.