Александра и Курт Сеит - Мария Вильчинская

– Шухер!

Значения этого слова Шура не знала, но бандитов сразу же как ветром сдуло. Остался только главарь – в отличие от остальных он почему-то не торопился бежать. Наоборот, он сделал быстрый шаг к экипажу, схватил Шуру под руку, и она почувствовала, как ей в бок ткнулся револьвер.

– Садимся и продолжаем путь, – все тем же вежливым тоном сказал он. – Если остановят – я ваш старый добрый друг, которого вы любезно подвозите до дома. И скажите кучеру, чтобы помалкивал для вашего и его блага.

Он кивком указал на экипаж, пропустил вперед Юлиана Матвеевича, а потом сел сам, продолжая держать Шуру на прицеле.

– Если вы причините вред моей дочери… – дрожащим от негодования голосом начал Юлиан Матвеевич.

Но грабитель прервал его:

– Как я уже сказал – будьте благоразумны, и никто не пострадает.

Дверца захлопнулась, но проехали они совсем немного – послышался дробный перестук копыт, их окружили несколько всадников в военной форме, и кто-то крикнул:

– Вон они, по улице бегут! Держи! А мы проверим экипаж!

Главарь грабителей быстро опустил вниз шарф и передвинул руку так, чтобы не было видно оружия. Шура, несмотря на всю опасность происходящего, не смогла сдержать любопытства и бросила быстрый взгляд на его лицо. Оно оставалось в тени, но в общем-то разглядеть было можно.

К ее удивлению и даже некоторому разочарованию грабитель оказался совершенно обычным человеком. Не было в его лице ни «каиновой печати», ни какого-то злодейского выражения, да и любители физиогномики вряд ли смогли бы найти в нем подтверждение своих теорий. Обыкновенный, довольно симпатичный мужчина, похожий на инженера или чиновника, но никак не на преступника.

Дверца распахнулась. Юлиан Матвеевич с тревогой посмотрел на Шуру и громко сказал то, что и должен был бы сказать на его месте почтенный обыватель, возмущенный тем, что его карету остановили:

– В чем дело, господа?

– Прошу извинить нас за вторжение, но мы разыскиваем сбежавших преступников.

Шура едва сдержалась, чтобы не ахнуть. Сеит! Ко всем странностям и неожиданностям сегодняшнего вечера добавилась еще одна. Ее сердце забилось быстрее, и она в попытке успокоиться прикусила нижнюю губу. Да еще грабитель, кажется, что-то заметил и даже тихо усмехнулся.

Юлиан Матвеевич искренне удивился:

– Поручик Эминов?

– Господин Верженский? – Сеит растерянно оглядел экипаж, и Шуре даже показалось, что при виде нее в его взгляде мелькнуло что-то особенное. – Александра Юлиановна, мое почтение.

Шура склонила голову, стараясь скрыть тревогу, когда он перевел взгляд на их спутника. Почему-то она не сомневалась, что если вдруг что-то пойдет не так, первый выстрел будет не в нее, а в Сента. Господи, спаси!

– Барон Крофт, – представился грабитель без малейшего смущения. – Так кого вы ищете, поручик? Не думал, что охота за преступниками входит в обязанности офицеров Крымского конного полка.

Шура с облегчением увидела, что Сеит слегка улыбнулся. И хотя улыбка его тут же вновь сменилась серьезностью, стало ясно, что ничего подозрительного он в их спутнике не увидел.

– Мы выполняем поручение Великого князя Дмитрия Павловича. Вам должно быть известно, что после октябрьских стачек он начал оказывать помощь петроградскому градоначальнику в поддержании порядка.

– А кого вы ищете? – без малейшего смущения поинтересовался «барон Крофт».

– Банду грабителей.

– О, так мы в опасности!

– Маловероятно, – качнул головой Сеит. Его взгляд то и дело останавливался на Шуре, что, кажется, смущало не только ее, но и его самого. – Они должны были поджидать карету одного банкира, перевозящую крупную сумму денег. Нам удалось перехватить их информатора и…

Шура поспешно прервала его:

– Простите, поручик, но я так устала и замерзла. Если мы не угрожаем правопорядку, возможно, вы позволите нам продолжить путь?

Она сама удивлялась своей смелости и тому, что ее голос даже ни разу не дрогнул. Но нельзя же было позволить ему рассказать грабителю все секреты.

– Прошу прощения, вы, конечно, правы. – Ей показалось, что Сеит даже чуть смутился. – Впрочем, ездить без охраны по ночам сейчас и правда рискованно. Я дам вам сопровождающего. Доброго пути.

Он поклонился, закрыл дверцу, и экипаж тронулся. На сей раз они без дополнительных приключений добрались до дома, где поблагодарили и отпустили отправленного их сопровождать конного унтера. Когда перестук копыт затих, молчавший остаток пути грабитель весело сказал:

– Что ж, позвольте и мне откланяться. Александра Юлиановна, надеюсь, вы извините меня за причиненные неудобства. – Он многозначительно поднял револьвер и неожиданно улыбнулся. – Но поверьте, я никогда бы не убил такую прекрасную девушку.

Он так быстро растворился в ночном тумане, окутывающем Петроград, что ни Шура, ни ее отец не успели ничего сказать в ответ. Вот только что стоял человек, и его уже нету. И лишь зайдя домой и сняв пальто, Юлиан Матвеевич сообразил:

– Этот мерзавец унес все мои бумаги! Те, что вытащил, когда меня обыскивал!

– Там было что-то важное?

– Кажется, нет… – Юлиан Матвеевич устало опустился в кресло. – Всего пара деловых писем и одно мое, довольно личное. Забыл отправить, сунул в карман по привычке и заметил уже, только когда надевал пальто у Бобринских. Ну да ладно, это дело поправимое, завтра перепишу его заново. И надо будет пригласить к нам поручика Эминова – мы обязаны рассказать ему правду об этом лже-бароне.

Шура поспешно кивнула.

– Да, папа, ты совершенно прав.

Кажется, ей даже удалось не покраснеть при упоминании имени Сеита. Но усталость и тревогу сразу как рукой сняло. Завтра она его снова увидит! Ради этого стоило прокатиться в карете с грабителем. Тем более это ведь не нанесло им никакого ущерба.

По крайней мере, тогда она так думала.

Глава 3

Приглашение примы

– Тина, послушай. – Шура заглянула в комнату старшей сестры. – Фрейлина Тютчева, сравнивая Москву с Петроградом, писала: «В Петербурге (это было еще до переименования, конечно) все либо военные, либо чиновники… все носят мундир, все куда-то спешат, кому-то хотят услужить, кому-то подчинены. Москва, наоборот, город величайшей свободы, безалаберности; здесь не любят стесняться, любят свои удобства. Это проявляется во всем: в пестроте толпы, в костюмах самых разнообразных фасонов и цветов, в устарелых дамских модах, в причудливой и своеобразной упряжке экипажей, в уличном шуме и движении… Москва – город полнейшего досуга. Здесь каждый живет для себя, согласно своему удобству».

– Очень полезная информация с утра пораньше. – Валентина сладко зевнула. Она еще не поднималась с постели, что было неудивительно – они с Клодтами уехали с бала в числе последних, и спать она легла уже под утро. – Но что касается безалаберности, я согласна. В Петрограде даже сейчас куда больше порядка, чем в Москве было до войны. А что это ты такое читаешь?

– Воспоминания фрейлины Тютчевой «При дворе двух императоров». Папа посоветовал.

– Странный выбор. – Валентина окончательно проснулась и, взяв гребень, принялась осторожно расчесывать спутанные медные кудри. – Тютчева вроде бы славя-нофилка, а папа их не очень жалует.

– Он сказал, что разумный человек должен ознакомиться со всеми точками зрения и обо всем составить свое собственное представление, – рассеянно пояснила Шура, поскольку ее внимание отвлек шум на улице. Неужели это уже Сеит? Она выглянула в окно, но это оказался всего лишь экипаж, остановившийся у соседнего дома.

Валентина опустила гребень и с интересом посмотрела на младшую сестру.

– Ты кого-то ждешь?

– А? Что? – Шура смутилась. – Да, папа отправил записку к одному знакомому, чтобы тот заехал к нам, как только сможет. Ты не представляешь, что вчера произошло…

Но Валентина ее уже не слушала:

– Мы ждем гостей, а я не одета! Что же ты раньше не сказала? – Она торопливо позвонила, и Шура предпочла побыстрее ретироваться, уступая место прибежавшей горничной.

Так даже лучше, пусть Валентина узнает все от отца, а не от нее. Ей почему-то всегда казалось, что стоит заговорить с сестрой о Сеите, как та сразу догадается о ее чувствах.

Она вернулась в свою комнату и следующие полчаса рассеянно листала мемуары Тютчевой, прислушиваясь к каждому звуку. Мысли ее уносились то на два года назад, в Москву, то возвращались ко вчерашнему приключению. А ведь кто бы мог подумать, что наутро после своего первого бала она будет думать не о нем, а о каких-то других событиях.

Внизу резко затрещал дверной звонок. Задумавшаяся Шура подскочила от неожиданности и подбежала к окну. Мелькнувший у парадной двери мундир заставил ее сердце забиться быстрее. Сеит!

Она поспешно глянула в зеркало, убрала выбившийся локон, расправила складки на очень идущем ей голубом платье и чинно вышла из комнаты, хотя ей стоило большого труда спуститься на первый этаж спокойным шагом, а не бежать, перепрыгивая через две ступеньки. Она подготовила все – выражение лица, улыбку, приветственные слова, но…