Стихотворения (2) - Джон Китс

Чем щедрым подарком любезных подруг,

Той раковиной в золотом ореоле,

Что море на берег вам вынесло вдруг.

С подобным блаженством что может сравниться!

(Счастлив, кто изведал восторженный миг),

Мгновенье, которое длится и длится,

И души беседу ведут напрямик.

Перевод О.Кольцовой

НА ПОЛУЧЕНИЕ ПРИЧУДЛИВОЙ

МОРСКОЙ РАКОВИНЫ И РУКОПИСИ

СТИХОТВОРЕНИЙ

ОТ ТЕХ ЖЕ МОЛОДЫХ ЛЕДИ

Ужели кристалл чище горного льда

Тебе подарили голкондские недра?

Так радужной дымкой сияет вода,

Игрою колибри расцвечена щедро.

Ужели ты держишь и кубок златой,

Наполненный пенною влагой до края,

Украшенный дивно резьбою витой,

Где ловит Армиду Ринальдо, играя?

Ужели он твой - конь горячих кровей?

Ужели мечом ты владеешь по праву?

Твоя ли труба так поет средь ветвей?

Щитом Бритомартис снискал ли ты славу?

И что за цветами расшитая ткань

С плеча твоего ниспадает небрежно?

Быть может, то феи волшебная дань

Иль знак, что сей даме ты служишь прилежно?

О доблестный рыцарь! Сколь щедры дары,

Которыми юность тебя наделила!

В ответ пред тобой расстилаю миры,

Где я - властелин, были б только чернила!

Чудесная сказка про цепь и венок

Сложилась из тонко начертанных знаков.

Причастный поэзии - не одинок.

Для чутких сердец сей закон одинаков.

То эльфы соткали незримый покров,

Где скорбь Оберона витала над чащей.

Покинут Титанией, горек, суров,

Стенал Оберон над округою спящей.

И вторила лютня напевам души,

Аккордам внимала в ночи Филомела.

И духи небес затаились в тиши,

Роса, со слезами мешаясь, горела.

Под пологом этим отныне всегда

Звучать будут струн неземных переливы.

Над музыкой сердца не властны года,

И живы в душе Оберона призывы!

В минуты, когда возвышается дух,

Пред розой главу преклоню изумленно.

Волшебную сказку, звучащую вслух,

Лишь эхо нашептывать будет влюбленно.

Прощай, славный Эрик! Сколь щедры дары,

Которыми юность тебя наделила!

В ответ пред тобой расстилаю миры,

Где я - властелин, были б только чернила.

Перевод О.Кольцовой

К ЭММЕ

О, вслушайся, - Флора вздохнула глубоко

И роза открыла прелестное око.

Дыханья вечернего чист аромат,

В наряде лучистом блистает закат.

Давай устремимся к укромным полянам,

В тенистые чащи, где в сумраке пьяном

От пения фей чуткий воздух дрожит

И сильф над закатным сияньем кружит.

Когда же тебя одолеет истома,

На ложе из трав отнесу невесомо.

Присяду в изножье, любовью дыша.

В нежнейших словах изольется душа.

Столь тих будет шепот, что ненароком

Поддашься Зефира игривым урокам.

В объятьях моих очнешься от грез,

Внимая тем клятвам, что я произнес.

Зачем упускать все блаженство мгновенья,

Подобно глупцам, что бегут наслажденья!

Даруй мне улыбку и легкой рукой

Смятенное сердце мое успокой.

Перевод О.Кольцовой

ПЕСНЯ

Мелодия "Юлия - малиновке"

Побудь, побудь со мною, птах,

Позволь взглянуть в горящий глаз,

Как плещет хвост во весь размах

И для полета клюв как раз.

Побудь, и я скажу потом:

Твой взлет большим искусством стал;

Твоим оброненным пером

Свои я думы записал.

Когда дарует ночь росу

И солнце летнее горит,

Ты держишь песню на весу,

Спасаешь счастье от обид.

Как в темноте горит твой взгляд,

Тая преодоленье бед,

И тоны сладостных рулад

Звучат предвестием побед.

Когда отменит шторм полет

И будет рушиться любовь,

Твой голос дальше позовет

И вспыхнет радость в звуках вновь.

Слова любви вернее нот

Объединят в довольстве нас,

И вновь улыбка расцветет

На месте слез и злых гримас.

Перевод В.Широкова

АХ, ЖЕНЩИНА! КОГДА ВГЛЯЖУСЬ В ТЕБЯ

I

Ах, женщина! Когда вгляжусь в тебя,

То гордую, то ветрено-простую,

Ребячливо-смешливую, взыскую

Лишь света, что рождает сам себя;

Возможно ль жить, всем сердцем не любя:

Дух воспаряет в пустоту глухую,

И все-таки я снова протестую:

Ты так добра и так нежна, грубя.

Любить всевечно и любимым быть;

О, небеса! Отчаянно сражаться

Готов я, даже лоб готов разбить

Подобно Калидору, - может статься,

Как Рыцарь Красного Креста - добыть

Победу, - но с тобою не расстаться.

II

Глаз хризопраз, и лес волос, и шея

Фарфоровая, и тепло руки

Единство их рассудку вопреки

Тебя моложе делает, нежнее.

О, небеса! Какой здесь вид! Шалею,

Нельзя не восхититься, до тоски

Нельзя не озвереть - две-три строки

Я подарить потом тебе сумею.

Но как же ненасытен я с тобой:

Твоей улыбке не страшна остуда

Знак острого ума, любви святой;

Меня не запугают пересуды;

Мой слух распахнут настежь, Боже мой,

Твой голос я ловлю: ах, что за чудо!

III

О, кто б забыл ту сладость, что досталась?

Кто, честно глядя, впрямь бы смог забыть?

О, Боже, блеет агнец, хочет жить,

Мужской защиты просит. Ваша жалость

Ей, агнцу, справедливо в дар досталась;

А если кто-то хочет погубить,

В руины чудо-замки обратить,

Тот - негодяй. По правде, даже малость

Вниманья милой радует, когда

Я слышу пальцев легкое касанье

Иль вижу, как в окне горит звезда,

Я чувствую: то - знак ее вниманья,

Цветок из рук ее, в ручье вода;

Лишь вырви нить - и рухнет мирозданье.

Перевод В.Широкова

x x x

Пусть, Одиночество, с тобой сам-друг

Мне жить, но не в ущельях улиц тесных.

В обсерваторию стремнин отвесных

Поднимемся и поглядим вокруг.

Там зыбь кристальная, цветущий луг

С ладонь - видны меж склонов многолесных.

Мне быть бы стражем средь шатров древесных!

Как резвые прыжки оленьи вдруг

Спугнули с наперстянки рой пчелиный

Следил бы я с тобой в лесной глуши.

Но столько прихотливых дум в картины

Словесные вмещает ум невинный,

Что сладостней всего, когда в тиши

Беседуют две родственных души.

Перевод В.Потаповой

ПОСЛАНИЕ ДЖОРДЖУ ФЕЛЬТОНУ МЭТЬЮ

Стих - это чудо вечное, живое,

Но братство через песню - чудо вдвое.

Я, милый Мэтью, вспомнить не сумею

Судьбы прекрасней, радостей полнее,

Чем те, что отмечают нас, когда мы

Трофей возводим музам нашей драмы

Усильем общим. Братья и поэты,

Мы этим единением согреты,

И любит сердце, чуя в упоенье

Возвышенность, величье, исцеленье.

Поэзии пространство шаг за шагом

Осваивать с тобой я счел бы благом,

И с радостью я пел бы, гимнам вторя,

Что раздаются в Сицилийском море

Среди гондол скользящих, легких, дальных

На склоне дня, в лучах его прощальных,

Но не смогу. "Лидийские картины"

Не для меня: гнетут заботы ныне,

И часто я гляжу со страхом в небо,

Боясь там утром не увидеть Феба,

Аврору не увидеть на рассвете,

Наяд, что в речке плещутся, как дети,

В лучах луны - паренье серафима,

Все то, что было нам с тобою зримо:

Росу, что ночью с мяты и с морошки

Смахнула фея шаловливой ножкой,

Летя домой с таинственного луга,

Где танцевали эльфы всей округи

И чинно завершали праздник яркий,

Пройдя под лунной триумфальной аркой.

Противна музе городская смута.

Будь я при ней хоть каждую минуту,

Она сбежит, она не даст мне рая

Среди противоречий и раздрая.

О девушке мечтаю с добрым взглядом.

Как хорошо мне было б с нею рядом

Там, где безлюдно, там, где романтично,

Где множество цветов и где обычно

Дубы стоят, что помнят, как преданья,

Старинные друидов волхвованья;

Где над рекой ракитник темнолистый

К воде спускает золотые кисти

И, к кассии склоняясь благовонной,

Вплетает в кисти белые бутоны;

Где в чаще леса звонкие кантаты

Выводят соловьи замысловато;

Где меж стволов - подпор ветвистой кровли

Постель я из фиалок приготовлю;

Где в звездочке душистой первоцвета

Пчела гудит и возится все лето.

Кто этой благодатью недоволен,

Тот и душой, и телом тяжко болен.

Ты это место укажи мне, Мэтью,

Коль что-нибудь имеешь на примете.

Там с девушкой, с тобой уединенно

Читали б мы друг другу Чаттертона.

(Четыре духа волею Шекспира

Ввели его в предел иного мира.)

Мы вспомнили б о тех с благоговеньем,

Кто жил, воюя с общим заблужденьем.

Ты, помянув бы Мильтона слепого,

В отчаянье пришел от зла людского

И ненависти к гению, чьи крылья

Людей хранят, как могут, от всесилья

Великих бедствий. Вспомнили бы дале

Мы тех, что в битве за свободу пали,

Альфреда, Телля. Мэтью, мы едва ли

Забыли бы, беседуя с тобою,

Уоллеса, народного героя.

На север глядя, погрузившись в думы,