Во субботу, день ненастный - Евгений Носов

- Ой, ктой-то еще идет,- хозяйка толкнула дверь навстречу.

- Можно к вам? - донеслось из глубины сеней.

- Заходитя, заходитя,- с готовностью отозвалась хозяйка, отступая от двери.

Мне было видно из горницы, как неуклюже протиснулись в кухню сначала женщина в васильковом плаще, державшая впереди себя одноручную корзину, а за нею и бабка, закутанная шалью,- те самые, что вместе со мной дожидались самолета. Пока они входили, до меня докатились волны холодного воздуха и запах сырой одежды.

- Здрасьте вам,- устало, расслабленным голосом поздоровалась женщина в плаще.- Да зашли на дымок. Связались с этим самолетом, сами не рады. Попутной давно бы уехали.

- Да и машины нынче небось не вот-то ходят,- тотчас сочувственно подхватила разговор хозяйка.- А у нас уже есть один человек, тоже дожидается... Да вы проходитя, проходитя, обогревайтеся, сейчас лавку ослобоню.

Звякнули ведра: хозяйка переставила их на пол.

- Гляжу я, что-то вродя знакомые будетя,- говорила она живо.- А где видела - не упомню.

- Да здешние мы.- Женщина достала из кармана плаща вчетверо заутюженный носовой платок, развернула его и принялась вытирать крупное и влажное лицо, помалиневевшее от уличного ненастья.- Цукановы мы, может, слыхали... Наливайки по-уличному,- добавила она.

- Ну-те, ну-те...- задумалась хозяйка.- Это что возля сельпа?

- Ага, ага... Домик ошалеванный.

- Теперь признаю... Старичок еще у вас хроменький.

- Да старичка-то уже нету. Год как помер.

- Ай-я-я... Скажи на милость...- вежливо сокрушалась хозяйка.- Царство ему небесное. Или болел чем?

- И не болел, в голову что-то вступило. В одну минуту прибрался.

- Ай-я-я... Да вы садитеся. Да корзину-то поставьтя, чего ж ее держать, надержались небось... Узе-е! - прикрикнула она на поросенка.- Куды принюхиваешься, демоненок, не про тебя положено.

- Хорошенький кабанчик,- похвалила гостья.- Тьфу, тьфу - не сглазить.

- Да завела, пока того есть будем,- сразу озаботилась хозяйка.- А и морока в зиму заводить.

- И не говорите,- понимающе согласилась Наливайка-младшая. Теперь она с бабкой сидела на лавке и не была видна мне из горницы.- Ни травиночки, ни крапивочки, знай вари. Да и выпустить некуда.

- Ой и правда! А и без него нельзя.

- Нельзя-я! - убежденно протянула Наливайка-младшая.

- Да все собираюсь позвать слегчить, пока маленький. Я кабанчиков чтой-то больше люблю.

Женщины, едва познакомившись, повели беседу с тем доброжелательным и чутким вниманием друг к другу, которое и теперь еще кое-где водится по укромным заповедным деревням.

- Свинка хуже,- продолжала поддерживать разговор хозяйка.- Свинка в тело войдет - дай гулять, не жрет, с боков спадает.

- Дак и огулять, вот тебе и выгода,- возразила Наливайка-младшая.

- Ну ее... Натерпелась я раз, дак и зареклась маток заводить,отмахнулась хозяйка.- Вот так-то годов пять назад усходилась свинья, ревет, закуту роет... Дай, думаю, огуляю. Поросятки как раз в цене были... Ну-те... Побегла я в правление. А мне: не могем. Да как же так? А очень, говорят, просто: свинья частная, а хряк колхозный. Не могем дозволить. Да что ж, говорю, с ним сдеется, с хряком-то? Али моей свинье тоже заявление в колхоз подавать?

Женщины рассмеялись. Рассмеялся про себя и я.

- Ой лихо мое! - оживилась хозяйка.- Побегла я в Кудиново, там, может, думаю, договорюсь... И там от ворот поворот.

- Да пол-литра взять бы,- смеялась Наливайка-младшая.

- Брала я. Как же теперь без пол-литры. Брала. А и магарыч не помог. Нельзя, и все тут. Строгое указание, говорит, такое дадено.

- А и правда, было тогда,- смешливым голосом подтвердила Наливайка-младшая.- Скот води, да в оба гляди, чтоб не заедаться.

- Свинье не до поросят, коли заживо палят,- вставляла бабка. Говорила она редко и всякий раз со строгостью, но женщины рассмеялись ее словам, и хозяйка продолжала вовсе весело:

- И смех и грех... Да уж со свояком уложили ее в телегу, морду веревкой обвязали, да тишком, огородами свезли ее в Малаховку, да там и окрутили по знакомству. Да и то сторож за воротами хвермы стоял, караулил, как бы кто не нагрянул. А я-то сама сижу в сторожке, жду, пока свадьба-то кончится, а сама как на угольях: вот набегут, вот прихватят. Чего доброго, свинью отберут.Хозяйка машинально ковырнула в печи ухватом.- А теперь и разрешили, пожалуйста, да не хочу. Благо ее вести на ферму-то. Далеко... Ну ее, кабанчик спокойнее.

- А зачем вести? - сказала Наливайка-младшая.- Вести и не надо. Теперь на дому можно. Аким Ваныча позвать, он все и поделает.

- Да как же это он сам? - стыдливо рассмеялась хозяйка.

- У него все есть для этого. В чемоданчике носит.

- Ой, да что ж это мы про такое! - спохватилась хозяйка.- Человек у меня в горнице. Вот послушает-то...

Женщины поутихли, хозяйка зачем-то сходила в сени, вернулась и уже потом, поостыв и опять взяв уважительный тон, сказала:

- А вы, стало быть, дочка с мамашею. Гляжу, дюже похожие.

- Ага, с мамашею,- томно, прочувственно вздохнула Наливайка-младшая.Да надумали съездить к Ване. К брату моему меньшенькому. Ваня-то наш теперь в городе живет. Пусть мама побудет, пока ноги ходят. Квартира у него хорошая, детей пока нет... Дак и пусть поживет до весны, до огородов.

- А я к своей никак не соберусь. К дочке-то, к дочке... Тоже в городя, да больно далеко, аж на Урали.

- А наш тут, в области. Как отслужил действительную, побыл дома, поглядел и уехал. Не хочу и не хочу тут...

- Молчите... Не живут теперь молодые в семьях,- горестно подтвердила хозяйка.- Едут и едут, лишь бы со двора долой. Моя тоже: вербовка была на целину, заегозила: поеду и поеду. Подружки сговорилися, ну и она туды... Ни в какую. Чего, говорит, я тут сидеть буду. Молодость, говорит, моя проходит... Ну проводила. Платье ей в дорогу справила, кофточку шерстяную в городе на базаре по-дорогому взяла, туфли несделанные положила... Из последнего собрала. Поехала. За Волгу кудай-то... А потом пишет в письме: чемоданчик украли.

- Да как же это? - ужаснулась Наливайка-младшая.

- А шут ее знает. Дура-то не пуженая. Это они с матерью широкие, нос драть... Я так и охнулась: последние тряпьишки!

- Да чего там говорить...

- А тут к весне прикатила ее подружка, здрасьте вам, отец-мать, радуйтесь; пуговки на пальте не застегаются... Нацелинничалась... Ой, лихо мое! Это ж она про ихний барак и порассказала. Ухажеры со всего степу около того бараку.

- Да уж известное дело...

- Правда, говорит, которые самостоятельные, с понятией, дак те и замуж потом берут, погулямши. И домик им дают отдельный. Да как же, ничего не видимши, узнаешь, который с понятией, а который с безобразией на уме.

- Нету, нету у молодых строгости, - поддакивала Наливайка-младшая.