Фонтан с шоколадом - Елена Чалова

Ровно в двенадцать я толкнула стеклянную дверь и вошла в бутик. Здесь витал легкий аромат духов и явственно различимый запах больших денег. Как выглядит Елизаветина подружка, я понятия не имела, она сказала лишь, что зовут ее Лидия. Поэтому я подошла к прилавку, робко улыбнулась стоящей за ним женщине и вежливо сказала:

– Здравствуйте, меня зовут Татьяна. Мне назначено было прийти к двенадцати…

Дама, стоявшая за прилавком, сдвинула очки в тонкой золотой оправе на кончик носа и окинула меня внимательным взглядом. Я решила, что она ужасно похожа на преподавательницу солидного вуза: лет пятьдесят, решительное лицо, короткая стрижка, неброский макияж, аккуратный маникюр, строгий костюм.

– Лидия Михайловна упоминала, что ждет кандидатку на роль консультанта.

Так, один момент прояснился. Хозяйку зовут Лидия Михайловна, а эта дама за прилавком – тоже наемный работник. Это не помешало мне застенчиво улыбнуться и спросить:

– Можно мне здесь подождать?

Дама не успела ответить: взгляд ее сфокусировался на чем-то за моей спиной, и я торопливо обернулась. В бутик, в облаке пряных духов, влетела девушка. Я завистливо вздохнула: шубка распахнута, белокурые локоны небрежно рассыпаны по плечам, на загорелой стройной шее посверкивают бриллиантики, нанизанные на тончайшую цепочку. Шаг ее был легким и стремительным, несмотря на невероятную высоту каблуков. Она затормозила подле меня, и я постаралась придать лицу незаинтересованное выражение, убеждая себя, что каждому свое и не все могут себе позволить…

– Таня?

– А?

Красавица засмеялась:

– Идите за мной, я хочу с вами поговорить.

Короче, это оказалась та самая Лидия Михайловна.

Сговорились мы довольно быстро, поскольку меня никто ни о чем не спрашивал. Сначала хозяйка попросила мой паспорт и внимательно его изучила. Потом озвучила график работы, сумму зарплаты на испытательный срок и после, а также ряд условий, которым я должна соответствовать. Я слушала, гадая, сколько же ей может быть лет. Как Елизавете – сорок? Нереально совершенно.

В конце недолгого монолога Лидия спросила, устраивают ли меня предложенные условия. Услышав утвердительный ответ, позвала Светлану Сергеевну – похожую на преподавательницу – и сказала:

– Я беру эту девушку на работу, займитесь ею. Сейчас мне нужно бежать, но в течение дня я обязательно загляну.

И она унеслась, оставив за собой запах легких духов и мои сожаления о том, что легко и красиво я жить никогда не буду.

Так меня приняли на новую работу. По завершении всех формальностей я получила форму – строгий костюм и набор блузок к нему, указания о том, как именно мне следует краситься и душиться, и наставления по работе с клиентами.

Я, конечно, предполагала, что эта работа не сахар, но она оказалась еще хуже. Либо мне безумно скучно, потому что покупателей заглядывает мало, либо, когда они все же объявляются, я – сохраняя на лице приветливую улыбку и выражение заинтересованного внимания – начинаю изобретать изощренные способы наказания данных особей. Эту, с невероятным, просто чудовищным маникюром, на кухню. Чистить картошку, тереть морковку на терке, а потом мыть посуду. Мм, ощущение, когда ноготь попадает в терку, – самое то, что нужно даме. Хуже бывает, только если стираешь что-нибудь и надломившийся ноготь цепляется за ткань – ох, у меня прямо мурашки по спине. Я, между прочим, тоже пыталась нарастить ногти и сделать суперский маникюр, так ведь он умер за неделю, потому что у нас нет стиральной машинки! А вот эту капризулю, с брезгливо оттопыренными губами – куда бы ее? О-о, учительницей начальных классов. Машка, моя одноклассница, после педтехникума работала в школе учительницей младших классов. Говорила, что это испытание на прочность. Детки, которых мамы и папы балуют и которые по отдельности, может, и правда милые, сбившись в стадо, превращаются в плохо управляемый зоопарк. Один хочет писать, а у него пуговица не расстегивается. Другой – какать, но мама запретила садиться в школе на унитаз, потому что грязно, а стоя он не умеет. Третьего тошнит, потому что в столовой он съел пять глазированных сырков. Нет, попадались и нормальные клиенты, которые что-то мерили, что-то покупали или не покупали, иной раз спрашивали совета или просили не мешать. Но по большей части дамы, забредавшие в бутик, явно скучали или изживали свои комплексы, третируя продавцов.

Вот приходит женщина, на вид совершенно нормальная, и, перебрав кучу вешалок, говорит:

– Принесите мне вот это, это и это, только моего размера.

Я решила на всякий случай уточнить, потому как на глаз трудновато было понять, что именно скрывается под накрученным палантином с оборочками:

– Пятидесятый?

Она уставилась на меня так, словно я послала ее матом.

– Что? Что вы такое говорите?

Рядом тут же возникла Светлана Сергеевна.

– Любовь Захаровна, здравствуйте!

– Эта ваша девица заявила, что я толстая!

– Девочка такого сказать не могла, – уверенно покачала головой начальница.

– Но она предложила мне пятидесятый размер!

– Ах, Любовь Захаровна, вспомните сами, сколько мы с вами разбирались в прошлый раз с этими размерами! Девочка работает без году неделя, ничего еще не запомнила. Ведь это с ума сойти – где наш сорок четвертый, где французский, где немецкий! А теперь еще мода американские размеры указывать – так вообще смешно, ну вот, ваш вечный сорок четвертый, как обычно, просто удивительно, как вы умеете поддерживать форму!

Тетка, сверкнув на меня недобрым глазом, удалилась в примерочную в сопровождении Леночки, другой продавщицы.

Светлана, понизив голос, зашептала:

– С ума сошла? Все помешаны на размерах и похудении, нельзя обижать клиента.

– Но у нее этот шарф намотан… Я думала, она носит пятидесятый…

– Она его и носит, но назвать нужно другой номер, по европейской категории. Это безобидный обман, который льстит самолюбию дамы. Скройся с глаз, пока она не уйдет.

А потом я увидела, как роскошная дама, увешанная сверкающими драгоценностями с ног до головы, прячет в сумку шелковый шарфик. Подавив искушение схватить воровку за руку, я подошла к Светлане и шепотом доложила о происшествии. К моему удивлению, она не стала вызывать охрану, но удвоила внимание к покупательнице, и та ушла из магазина, обвешанная пакетами. Позже начальница пояснила мне:

– Она купила много и на крупную сумму. А воровство в данном случае – вид заболевания, к нам приходил ее сын, просил просто включать товар в счет, она все равно платит карточкой. Впрочем, бывает и по-другому. Воруют, потому что не хотят платить или на пари. Ты молодец, что углядела воровку, и еще больше молодец, что не подняла шума.