Сотый рейс «Галилея» - Евгения Лопес

— Откуда Вы знаете? — взвилась Марша.

— Слухом земля полнится, — улыбнулся дядя Джордж. — Это Алан, сын Ричарда Маршалла, и ему очень нужна работа.

При этих словах, к изумлению Алана, девушка как-то мгновенно «обмякла», от ее высокомерия не осталось и следа, и выражение лица стало сочувственно-приветливым.

— Сын мистера Маршалла? — в голосе ее также слышалось сочувствие. — Что же Вы сразу не сказали? Мистер Маршалл был очень хорошим человеком… Но знаете, мистер Адамс, насчет этого места официанта на «Галилее» миссис Хорн приказала мне никому ничего не говорить. Она решила сама, лично проводить отбор, так что придется Вам побеседовать с ней.

— Лично, значит? — усмехнулся дядя Джордж. — Ну что ж, узнаю Джулию… Значит, побеседуем с ней. Пойдем, Алан.

Они вышли. Пилот показал рукой налево, в направлении лифта:

— Нам туда. Кабинет Джулии на 4 этаже, — и медленно зашагал. Выражение его лица стало напряженным, будто он тщательно что-то обдумывал. Алан последовал за ним.

— Кто это — миссис Хорн? — робко спросил он.

— Метрдотель ресторана на «Галилее».

— А… какая она?

— Хм, — усмехнулся дядя Джордж. — Как тебе сказать… Ну, знаешь, из тех, что всегда правы.

Алан сник. Благодаря своим различным работам он уже имел немалый опыт общения с людьми и знал, как тяжело бывает с теми, кто считает свое мнение всегда единственно верным.

— Ну ничего, — дядя Джордж, увидев расстроенное выражение лица, решил его подбодрить. — С ней трудно, да, но у нас с тобой, — тут он перешел на заговорщический шепот, — есть козырь. Ты сын Ричарда, а Ричард как-то оказал ей очень, очень большую услугу. Она у него в долгу.

— Какую услугу?

— А вот этого я тебе пока не скажу. Думаю, тебе лучше не знать, для твоего же блага. Когда-нибудь все узнаешь, а пока… ты уж извини, но поверь, так лучше для тебя. Джулия Хорн не простит тебе такой осведомленности, я уверен.

— Ладно, — вздохнул Алан.

У кабинета на 4 этаже дядя Джордж чуть замешкался, глубоко вдохнул воздух, словно перед нырянием, и с решительным видом открыл дверь. Алан шагнул следом.

Сидевшая за столом у окна женщина подняла голову. Ей было около сорока пяти, и она была вполне симпатична: правильные черты лица, короткая стрижка, открывавшая высокий лоб, уложена безупречно ровными волнами. Но ярко-синие глаза смотрели холодно, узкие губы были плотно сжаты.

— Здравствуй, Джулия, — дядя Джордж сделал несколько шагов и уселся на стул напротив нее. Алан подошел сзади и остался стоять.

— Здравствуй, Джордж, — миссис Хорн чуть заметно кивнула головой. — Чем обязана?

— Джулия, это — Алан Маршалл, сын Ричарда. Его мать больна, и ему очень нужна работа. Пожалуйста, возьми его официантом на «Галилей». У парня есть опыт, он два года подрабатывал в каникулы.

Миссис Хорн звонко рассмеялась.

— Джордж, осталась неделя до вылета! Ресторан «Галилея» — это не земная забегаловка! Когда он успеет пройти медосмотр, проверку службы безопасности, обучиться?

— С медосмотром и проверкой я помогу, — невозмутимо возразил пилот. — А что касается обучения — Алан у нас очень способный, схватывает на лету.

Миссис Хорн, поняв, что Адамс просто так не уйдет, перестала смеяться и сказала ледяным голосом:

— Ты сам знаешь — этот рейс необычный для «Галилея».

— Конечно, юбилейный, сотый. Я знаю.

— Дело не в этом. На «Галилее» полетят на этот раз не простые пассажиры… Я не могу брать в такой рейс кого попало.

— Алан — это не кто попало, Джулия. Я знаю его с детства и лично ручаюсь за него.

— Нет, — покачала она головой. — Я не могу так рисковать.

— Джулия, — голос Джорджа на этот раз прозвучал мягко и даже как будто вкрадчиво. — Вспомни, что сделал для тебя Ричард. Может быть, пришла пора отплатить добром за добро?

Миссис Хорн побледнела. Ее тонкие губы чуть заметно дрогнули.

— Он знает? — полушепотом спросила она, кивнув на Алана.

— Нет, абсолютно ничего. Я никому никогда не говорил.

— Ладно, — с трудом выдохнула она. — Я его беру. Но если он сделает хоть что-нибудь не так, если ошибется в хоть в мелочи, клянусь, ссажу его на первом же астероиде!

— Договорились! — восторженно вскрикнул дядя Джордж, вскакивая. — Спасибо, Джу, ты — прелесть! — и, схватив за руку Алана, начал быстро пятиться к двери, одновременно посылая миссис Хорн воздушные поцелуи — Тысячу, миллион раз спасибо!

— Сначала в службу безопасности, — процедила сквозь зубы им вслед миссис Хорн.

— Знаю, знаю, уже летим… Пока-пока, Джу, — и дядя Джордж захлопнул за собой и Аланом дверь.

В коридоре он крепко хлопнул Алана по плечу.

— Победа! Ты понимаешь, победа! Практически невероятно… Сам-то веришь?

Алан стоял, оглушенный, счастливый, еще не до конца осознавший произошедшее с ним чудо.

— Д… дядя Джордж… Спа… Спасибо… — забормотал он, заикаясь. — Н-не знаю, как Вас… как… благодарить…

— Не стоит, — пилот посерьезнел, вздохнул, словно вспомнив что-то. — Это самое малое, что я мог сделать для тебя. Ричард… Он был замечательным другом. Надежным… И я, конечно, не верю, что авария могла произойти по его вине… Ну да, впрочем, у нас с тобой еще много дел. Идем, я провожу тебя в службу безопасности.

— Может быть, я сам… — нерешительно предложил Алан. Ему было неудобно: человек и так потратил на него немало времени! — У Вас, наверное, своих дел много…

— У меня сегодня выходной, — твердым, не терпящим возражений тоном, ответил дядя Джордж. — И я помогу тебе пройти все наши процедуры без канители. Иначе ты действительно не успеешь. Так что идем.

И, развернувшись, он бодро зашагал к лифту. Алан, еще не до конца пришедший в себя от пережитого потрясения, на слегка дрожащих ногах последовал за ним.

Глава 4. ПРИНЦ РИЛОНДА

Поздним летним вечером господин Касинда, 65-летний придворный врач Его звездности господина Гаренды, короля планеты Атон, сидел в мягком, удобном кресле номера-люкс элитной Нью-Йоркской гостиницы и бегло просматривал последние интернет-новости земной медицины в небольшом компьютере, изредка поднимая глаза на принца, расположившегося напротив за письменным столом.

Принц Рилонда, худощавый 22-летний юноша, сосредоточенно изучал очередной политический документ, замысловато изложенный на нескольких десятках страниц, заправив за уши, чтобы не мешали, свои гладкие, блестящие черные волосы до плеч. Видимо, пытаясь осмыслить какой-то особенно сложный параграф, он поднял голову и посмотрел в окно, туда, где до самого горизонта простирались огни Нью-Йорка, и от этого в глазах его — глубоких, бархатно-черных, словно в зеркале, заплясали, завихрились желтым, зеленым, алым отражения этих самых огней.