Женщин обижать не рекомендуется. Сборник - Валентин Черных

— Кто в совете директоров? — спросила я.

— Список фамилий с адресами, рабочими и домашними номерами телефонов справа от тебя. Слева — кабинетное переговорное устройство. На этой клавише я — номер один, номер два — заместитель, три — юрист, четыре — главный бухгалтер.

— Я сейчас запишу.

— Ничего не записывай. Запомни номер один, красная клавиша — это я. Будешь вызывать через меня, а я решу, кого тебе надо вызвать, а кого не надо.

— Понятно. Я буду играть роль не только подсадной утки, но и попугая.

— Этого мало! — усмехнулась Настя. — Тебе еще придется быть и зайчихой, и лисицей, и кабанихой, и волчицей, и даже кошкой. Пойдем, я покажу тебе комнату отдыха.

Настя толкнула одну из деревянных панелей, которыми были обшиты стены, и я вошла в небольшую комнату с диваном, застеленным пледом, холодильником, телевизором, буфетом с набором посуды.

— Туалет и душ. — Настя распахнула еще одну дверь. На подзеркальной полке стояли кремы для бритья и после бритья, бритвы «Жилетт», нераспечатанные зубные щетки, крем для рук и еще флаконы с неизвестными мне жидкостями. — Все, — сказала Настя, — я пошла на свое рабочее место. Главное, молчи с умным видом.

Я осталась в комнате отдыха, села в удобное кресло. Самое странное, что я была абсолютно спокойна. За десять лет работы в школе я оказывалась в таких ситуациях, в какие нормальная женщина не попадает за всю жизнь. Меня не слушали, меня пытались выгонять, мне не подчинялись и даже издевались. И я поняла: главное — не суетиться. Можно даже пропустить первые удары, но не терять чувства юмора. Высмеять всегда эффектнее, чем ударить. Я научилась балансировать и точно определять — когда надо реагировать сразу, а когда выслушать все и ответить в конце, потому что завершающий всегда в преимуществе: у оппонента не остается времени на ответ.

На журнальном столике лежала открытая пачка английских сигарет «Данхилл». Эти сигареты курила покойная Полина. Я не удержалась и закурила. Курила, как курят школьники, торопливо затягиваясь, ведь в эту комнату, пока нет отца, мог войти кто угодно.

На переговорном устройстве, которое, наверное, дублировало то, что было в кабинете, зажглась красная лампочка, и раздался голос Насти:

— В кабинете первый заместитель и Семен. Выходи, не дай им сговориться.

И я вышла. Заместитель и Семен Петрович говорили у двери, в противоположном конце кабинета. Кабинет, конечно, большой, но не настолько, чтобы меня не заметить. Заместитель смотрел на меня и не видел. Это я в школе уже проходила, как все молоденькие учительницы. Обычно старшеклассники, якобы не замечая учительницы, разбирают ее достоинства и недостатки. Выглядит это примерно так: «А у Маши, что ведет физику, хорошая задница». — «Нет, зависает». — «А грудь у нее есть?» — «Чего-то вроде пузырится спереди».

Маша якобы не слышит, старается как можно быстрее пройти мимо. Я, однажды услышав такое обсуждение, подошла и высказала свои соображения о мужских достоинствах десятиклассников. Больше меня не обсуждали.

Я прислушалась. Обсуждали не меня. Обычный деловой разговор, и я вдруг поняла, что школьные правила здесь не подходят и вряд ли пригодятся. В тех правилах было записано, что я — учитель, и они обязаны мне подчиняться, они могут взбунтоваться и объявить мне бойкот, но не сразу. Но здесь, вероятнее всего, бойкот будет объявлен уже через несколько минут.

В кабинет входили члены совета директоров, молодые мужчины до или слегка за тридцать. И никто не замечал меня. И даже те, кому я была представлена Гузманом в институте Склифосовского, меня тоже не видели. Только женщина, юрист компании, как и в прошлый раз, глянула на мои ноги, но на этот раз на мне были приличные лаковые лодочки, а не стоптанные босоножки. Но с туфлями юристки — летними, открытыми, на удобном широком каблучке, очень модными в этом сезоне — мои лодочки тягаться не могли.

Директора, рассевшись по своим местам, открывали папки из мягкой кожи. Персональные папки с вытисненными золотом фамилиями. Ничего, я себе тоже закажу такую!

Наверное, мне надо уже садиться в кресло и, как мы договорились, Семен Петрович представит меня совету директоров. Но я вдруг испугалась. Для этого надо было оторваться от стены, сделать несколько шагов и сразу оказаться, что называется, в центре внимания.

И тут старик наконец отошел от заместителя, сел в мое кресло, чертыхнулся: кресло оказалось слишком высоко поднятым для него, и начал:

— Здравствуйте, товарищи… извиняюсь, господа! Ситуацию с Большим Иваном вы знаете…

И сразу наступила тишина.

— В общем, Иван выпал из тележки и, возможно, надолго… ну, предположительно месяца на три. Вчера состоялось экстренное собрание акционеров. Были и особые мнения, но большинством голосов исполняющим… исполняющей, — поправился он, — обязанности президента компании и председателя совета директоров назначена Бурцева Вера Ивановна — дочь Ивана Кирилловича. Вера, занимай место.

Я надеялась, что старик останется, но он тут же вышел из кабинета. Я знала, что сейчас все рассматривают меня. Они ждут, с чего же я начну. Тогда подождите. Я выдержу паузу, и, если мне повезет, они начнут первыми, отвечать всегда легче. Я вынула из своей пластиковой папки чистый лист бумаги и начала писать:

Наверх, вы, товарищи, все по местам,Последний парад наступает…

И отметила, что выбрала слова из морской песни: я ведь находилась в морской компании… Молчание затягивалось. Здесь нельзя перебирать, еще несколько секунд — и начнется шум, смешки, комментарии.

— Александр Петрович, — сказала я как бы между прочим заместителю, — ваше слово.

Я даже не посмотрела в его сторону.

— Совет ведет президент или исполняющий его обязанности, — ответил заместитель. И улыбнулся.

— Я прошу вас провести совет. Я еще не знаю всех правил и могу ошибиться.

Я просила помощи, и нормальный мужчина не должен был отказать.

— Если вы ошибетесь, мы вас поправим. — И заместитель снова улыбнулся. Ну что же, попробую переломить. Я тоже улыбнулась.

— Если вы отказываетесь вести совет, то с сегодняшнего дня я предлагаю следующее правило: заседания будут вести по очереди все члены совета директоров. Ржавичев, начинайте!

Я не знала, кто есть кто, но со своего места поднялся молодой полноватый мужчина в светлом костюме. Он явно растерялся, не готовый к такому повороту. И хотя, вероятно, процедура бойкота была оговорена, варианты явно не просчитывались.

— Извините. В отсутствие президента совет ведет первый заместитель, в его отсутствие — другие заместители. Это записано в уставе компании. Я не заместитель.

— С сегодняшнего дня я назначаю вас заместителем, — сказала я. Я уже шла на автопилоте, стараясь как можно быстрее закончить этот базар.

— Простите, я понимаю, что произошел переворот. Решению собрания акционеров мы обязаны подчиняться, но мы не знаем, кто вы, кроме того, что вы дочь Ивана Кирилловича. Может быть, вы представитесь?

— Фамилия Бурцева, имя Вера Ивановна. Национальность русская. Образование высшее.

Я следила за реакцией заместителя. Он посмотрел в сторону молодого человека с аккуратно подстриженной бородкой в шелковом пиджаке.

— Простите, а кто вы по образованию? — спросил тот.

— А вы? — спросила я.

— Экономист. Финансовая академия.

— А фамилия?

— Бессонов.

— А имя и отчество?

— Петр Петрович.

— Рада познакомиться. Отвечаю на ваш вопрос. По образованию я педагог.

— Значит, учительница. А какой предмет вы преподаете?

— Математику.

— Математику или арифметику в младших классах?

— Если у ваших детей плохо с арифметикой, я могу вам порекомендовать репетитора. А теперь давайте кончать базар. Вы хорошо понимаете, что я сейчас не могу провести совет, и решили поизгаляться. И вам, взрослым мужикам, не стыдно?

— Мне лично не стыдно, — тут же ответил заместитель. — Скорее должно быть стыдно вам, что вы согласились заниматься проблемами, в которых ничего не понимаете и, вероятнее всего, никогда не поймете.

— Думаю, что кое-что пойму уже к концу заседания совета, если оно состоится. А если не состоится, то не по моей вине.

Я смотрела на заместителя. Тоже вполне школьный прием. Когда выявлен зачинщик, вся ответственность перекладывается уже на него. Директора смотрели на заместителя, ожидая его ответа.

— Ладно, — сказал он. — Дело есть дело. Начнем совет. — Заместитель встал и со своей папкой подошел ко мне: — Если уж я веду совет, давайте поменяемся местами.

По опыту я знала, что даже если бунтарь в классе заколебался, он попытается сохранить лицо, как говорят японцы. Заместитель претендовал хоть на временное, но председательское кресло во главе стола. Мальчишке бы я уступила, пусть потешит свое самолюбие, но возле меня стоял не мальчик. Уступлю сегодня, завтра он сядет в это кресло без моего разрешения.