Газета Завтра 196 (35 1997) - Газета Завтра

Александр Юрьев

Выстрелы, прогремевшие в воскресенье в дагестанском городке Хасавюрте, что на самой границе с Чечней, вызвали панический, совершенно неадекватный масштабу события отклик российских СМИ. “Это провокация против Хасавюртовских соглашений”, — объявил скандализированный Рыбкин, пытаясь прикрыть фиговым листком словесности дыры, зияющие в политической доктрине Совета безопасности.

И лишь новый куратор национальной политики на Кавказе, аварец Рамазан Абдулатипов, скупо улыбаясь, просил журналистов не драматизировать обстановку и не возбуждать межнациональной розни. Он наверняка понимает, что схватка аварской милиции и чеченцев-акинцев — явление закономерное. Дело в том, что именно Дагестан в ближайшем будущем обещает стать стать свежей горячей точкой на постепенно усыхающей карте нашей страны. В схватке должны сойтись: с одной стороны — занимающие в республике привилегированное положение аварцы и даргинцы, а с другой — чечнцы-акинцы и вошедшие с ними в альянс равнинные народности — кумыки, ногайцы, лезгины и т. д. Они требуют принятия законов, провозглашающих неприкосновенность их этнических территорий, предоставляющих право на самоопределение … А за их спинами выстраиваются отряды жадных на добычу боевиков Басаева, Гелаева и прочих . В свою очередь, позади чеченских боевиков маячат зловещие тени эмиссаров Турции и США, мечтающих окончательно отрезать Россию от нефтяных месторождений Каспия.

Все понимают, что предотвратить войну уже невозможно, и, оказавшиеся лицом к лицу с могущественным противником, аварцы вынуждены надеяться на помощь России, когда-то пленившей их национального героя -имама Шамиля. И посещающий Махачкалу политик старой цэковской школы Абдулатипов, выступая на съезде аварского народа, становится в один ряд с недавним бандитом Гаджи Махачевым, нынешним военным лидером аварцев.

Усиление Абдулатипова обозначает и новый поворот в кавказской политике Москвы, которая уже, видимо, не в состоянии закрывать глаза на крах политики Березовского и Рыбкина, пытавшихся связать всех кавказских лидеров денежными путами и с удивлением обнаруживших, что не все в мире решается чистоганом.

Александр ЮРЬЕВ

СО ЩИТОМ ИЛИ НА ЩИТЕ?

ВОПРОСЫ ЯДЕРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ОБСУЖДАЮТ АЛЕКСАНДР ПРОХАНОВ И ГЕНЕРАЛ-МАЙОР РАКЕТНЫХ ВОЙСК РОССИИ ВЛАДИМИР БЕЛОУС

Осенняя, обдуваемая ветром опушка. Чахлый, последний цветок иван-чая. Капли дождя, принесшие тонкий запах небес, осенних лесов, стылых вод. Шагаю по желтой траве туда, где, врезанная в кочки, сама как мшистая бугристая кочка, темнеет бетонная плита. Медленно, тяжко, сминая сухие стебли, ломая цветок иван-чая, сдвигается, обнажая металлический масляный круг, уходящее в недра пространство. И оттуда, из темнеющих недр, пахнуло кислым духом железа, теплой смазкой, ударил в лицо запах оружия, и в тускло мерцающей шахте открылась округлая, глазированная голова ракеты, недвижно-сонной, живой, упрятанной в огромный подземный кокон шахты.

Aлександр ПРОХАНОВ. Уважаемый Владимир Семенович, вы — военный специалист, интеллектуал, сфера ваших интересов — та самая, говоря западным языком, триада носителей ядерного оружия, которая составляет основу оборонного потенциала страны. Что вы можете сказать по поводу организационного слияния Ракетных войск стратегического назначения (РВСН), космических войск и противоракетной обороны (ПРО)? Что это — жестокая финансовая необходимость или существует в данном решении хотя бы минимальный технологический и военный смысл?

Владимир БЕЛОУС. Прежде всего надо сказать, что военные реформы проходят тогда, когда в них есть объективная потребность — как правило, в периоды, когда Вооруженные Силы страны терпели поражение или несли тяжелые потери. Так было после Крымской войны и так было после гражданской войны. Особенность нынешней реформы в том, что военного поражения у нас не было нигде: ни в Афганистане, ни еще где-то… Было поражение политическое — по вине наших собственных руководителей. Если бы не была затеяна вся эта перестройка: без плана, без программы, а главное — без учета особенностей Советского Союза, то никакой нужды проводить подобную военную реформу не было бы. Потому что Россия унаследовала от Советского Союза мощную армию, которая могла противостоять любому потенциальному противнику. Но в той ситуации, в которой оказалась сегодня Россия,- в ситуации экономической разрухи и разграбления государства — мы вынуждены проводить военную реформу прежде всего из финансовых, как вы сказали, соображений. Но когда я слышу разговоры о будущей армии: профессиональной, небольшой, хорошо вооруженной и обученной — то невольно возникают вопросы о цене такого профессионализма. Ведь в наемной армии мы должны платить офицеру и солдату суммы, в среднем эквивалентные хотя бы тысяче долларов в месяц — иначе они будут в киоске сидеть, в инофирме работать, но служить в армию не пойдут. Значит, за год зарплата такому наемнику будет, по нынешнему курсу, 70 миллионов рублей. При личном составе в 1,2 млн. человек только на денежное содержание потребуется около 80-85 трл. рублей в год. В бюджете 97-го года запланированы общие расходы на оборону в размере 104 триллионов рублей. А где там деньги на вооружение, на строительство, на боевую подготовку, на социальные программы — без чего никакой армии нет и не будет? Уповать в нынешних экономических условиях на наемную армию — абсурд. Военная реформа не пойдет по этому пути в пропасть, и Родионов, можно сказать, лег на рельсы, чтобы обратить внимание президента на реальные, а не популистски выигрышные проблемы. То, что сегодня делает новый министр обороны, генерал армии Сергеев, направлено прежде всего на снижение экономических затрат путем оптимизации организационно-штатной структуры, освобождение Вооруженных Сил от неcвойственных им задач, на улучшение системы управления войсками. Ведь в России к прежним управленческим структурам добавились еще Совет безопасности, Совет обороны, комитеты и комиссии. Лучше всего обстоит дело в Ракетных войсках стратегического назначения, поскольку их вооружение и оперативная система боевого управления базируются на самых последних научно-технических достижениях и обеспечивают необходимую надежность. Практически РВСН в полном составе находятся на боевом дежурстве. Поэтому объединение РВСН, РКО и военно-космических сил является оправданным. Ведь сегодня только ракетные войска имеют возможность нанесения ответно-встречного удара, что является самой эффективной формой сдерживания потенциального агрессора. И если он запустит свои ракеты, то все или большая часть наших ракет, особенно шахтного базирования, тоже взлетят и через 25-30 минут начнут рваться на его территории. Конечно, потенциал ответно-встречного удара сегодня снизился, поскольку из него практически выпали моряки, выпала авиация, в результате распада СССР была разрушена система предупреждения о ракетном нападении, ослаблена группировка космических средств. Цифры здесь таковы: в СПРН было 9 наземных радиолокационных станций слежения и 150200 спутников, которые держали под постоянным контролем всю поверхность земного шара и особенно — территорию наших потенциальных противников. Сегодня осталось всего 3 наземные станции дальней радиолокации, значительно снизилось и число спутников военного назначения. Поэтому слияние, предусмотренное указом президента, имеет военный смысл: объединить все военные средства, необходимые для нанесения ответного или ответно-встречного ядерного удара. Однако и в этом случае на первое место выходят финансовые соображения.

А. П. В нашей военно-промышленной среде я встретил одно соображение, которое показалось мне интересным и важным: поскольку произошла долгожданная конвергенция, и люди устраиваются на мировом рынке в заданную Америкой политическую и экономическую структуру, то интерес американцев к нашей оборонной системе, к нашему космосу, в частности, куда они готовы вкладывать и уже вкладывают деньги — не пропадет ли этот интерес, когда они узнают, что мы сливаем космические проекты с ПРО и РВСН, что у них отныне — одна казна, одна копилка, один денежный мешок? И тем самым мы подорвем — при наших нищенских сегодня возможностях — развитие собственно космических технологий.

В. Б. Знаете, мы не раз встречались с американцами в самых разных условиях, и у меня представление о них достаточно четкое. Могу сказать, что альтруизм — не самая характерная для них черта. Янки всегда действуют в своих собственных интересах, и раз они вкладывают определенные средства, то это говорит лишь о наших успехах по развитию передовых технологий, особенно двойного назначения, для доступа к которым американцы готовы использовать все свои возможности, финансовые в том числе. И чем больше они заинтересованы, тем больше готовы заплатить. А поддерживать космические исследования или космические силы в нашей стране — вовсе не цель их инвестиций. Поэтому к их “помощи” надо относиться очень осторожно. Так, мы подписали с США соглашение о продаже за 12 миллиардов долларов 500 тонн оружейного урана, который снимается с боеголовок. И что сейчас вокруг этого соглашения происходит? Вовсю идет кампания, чтобы его исполнение сорвать или по крайней мере сделать менее выгодным для России. Теперь американцы хотят платить уже не 12, а 8 миллиардов долларов и только за технологии обогащения, а стоимость природного урана они оплачивать уже не собираются — то есть ищут любые лазейки, чтобы обеспечить интересы своего военно-промышленного комплекса. То же и здесь. Я не думаю, будто мы сможем развивать свои военно-космические или другие военные программы, опираясь на средства американцев или других западных инвесторов.