Чужая война - Вера Петрук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Одежду Арлинг проверил тщательно. Ему показалось, что один платок пах Сейфуллахом, но запах был слабый, и халруджи не смог понять, был ли он реальным, или у него разыгралось воображение. Пожевав ткань платка и побродив вокруг костра, Регарди задумался. Аромат тыквенного масла по-прежнему витал в воздухе, но он не нашел ни одного предмета, который бы им пах. Подняв голову, Арлинг повел носом по ветру. Возможно, отдохнуть в оазисе ему не придется.
Решив, что с горбатым его могут заметить керхи, халруджи с трудом оторвал Камо от воды и спрятал его в тамарисковых зарослях. Верблюд недовольно заревел, но Арлинг быстро скрылся, прихватив с собой лук и саблю.
Голос разума упрямо твердил о том, что тыквенным маслом могло пахнуть из кувшина, который кочевники отобрали у путников, а потом выбросили за ненадобностью где-нибудь в окрестностях. Но этот запах мог принадлежать и человеку. Опытные караванщики часто мазали им пятки, считая, что оно спасало от ночного холода. Как бы там ни было, Арлинг знал, что не сможет спокойно отправиться дальше, не найдя источника аромата.
Близились сумерки, и тени в пустыне удлинились. Внезапно поднявшийся ветер взболтал все запахи в хаотичную смесь, издеваясь над его попытками найти след тыквенного масла. Решив, что у него нет времени на споры с ветром, Регарди решил пойти другим путем. Если пахло от человека, то помимо запаха от него должен был исходить еще и звук. Все люди шумели, даже самые осторожные.
Приблизившись к могучему склону бархана, он осторожно лег на него, прислонившись ухом к песку, и стал слушать. Арлинг никогда не понимал тех, кто считал Сикелию мертвой и бесплодной пустошью. Подземная возня насекомых, грызунов и мелких ящериц почти оглушала, но Регарди заставил себя обратить внимание на поверхность. Камо продолжал топтаться в зарослях тамариска, и его движения казались крохотными землетрясениями, срывающими лавины песчаной пыли с окрестных барханов.
Привыкнув к этим звукам, халруджи принялся слушать дальше. Стук сердца стал тише, дыхание успокоилось. Его тело уже не лежало на бархане. Оно парило над бескрайней равниной на крыльях жаркого ветра. Вот, керхи. Они далеко – на расстоянии нескольких десятков арок. Спешат к своим, чтобы разделить радость добычи. Однако источник масляного аромата должен быть ближе. В десятке салей от Арлинга метнулась стрелой быстрая эфа. У нее на ужин будет песчанка. А вот ползет паук. Похоже, это каракурт. Солнце почти село, и он тоже решил подкрепиться. Мохнатолапый еще не знает, что недалеко в песке устроила ловушку хитроумная ящерица. Хотя, возможно, ему повезет, и его не тронут. Яд каракурта был в десятки раз сильнее укуса гремучей змеи.
И тут Арлинг понял, что уже несколько минут слышал, как что-то шевелился по другую сторону бархана, на котором он лежал. Пять или шесть пар топчущихся на месте лап, шлепанье мягких губ, равнодушно сдирающих кору с саксаулов, вялые помахивания хвостом…
Регарди вскочил на ноги и мгновенно взлетел на гребень бархана. Подлый ветер, смеясь, сыпанул ему в лицо пригоршню песка, едва не опрокинув назад. Проглотив горсть песчаной пыли, халруджи выругался. Где его осторожность?
В саксауловых зарослях за песчаным холмом паслись чьи-то верблюды. Припав к земле, Арлинг еще долго выискивал следы хозяев, но, похоже, горбатые были одни. Прошло еще около получаса, прежде чем он решился к ним подойти. Верблюды были развьючены, но их ноги спутаны. Наверное, когда керхи напали, горбатые оторвались от привязи, но далеко убежать не смогли. Найти ничейных домашних дромадеров в пустыне было подобно тому, чтобы наткнуться на клад с золотом, но источника запаха он по-прежнему не чувствовал. Правда, от одного горбатого слабо пахло чем-то похожим, но запах был такой же, как и от платка: то ли настоящий, то ли вымышленный.
Снова подул ветер, и саксауловые заросли заскрипели, простирая по сыпучей земле корявые руки-ветки. Надвигалась ночь, и ему пора было возвращаться к Камо. Что ж, хоть в чем-то ему повезло. За животных в Самрии можно будет выручить неплохие деньги.
«Если у тебя их не отберут керхи», – поправил себя Регарди. Он принялся освобождать от пут первого верблюда, когда новый порыв ветра едва не утопил его в запахе тыквенного масла. Аромат накрыл его с такой силой, словно рядом раскинулось целое масляное озеро. А вместе с запахом ветер принес крики, которые сразу пропали, как только зашумели заросли оазиса. Но халруджи был уверен, что это не слуховые галлюцинации.
Взобравшись на самый высокий бархан, какой удалось найти в округе, он превратился в слух, перестав даже дышать, и скоро его усилия были вознаграждены. Где-то кричал человек, звал на помощь на чистом драганском языке. Ловушка керхов? Слуховой мираж? Шутка Нехебкая?
Но вот голос утих, и в пустыне снова наступила тишина. В голове мелькали сценарии самых разных вариантов событий, но Арлинг уже мчался к Камо, не желая упустить ни мгновения.
Горбатый его появлению обрадовался. Наверное, опасался, что ему предстояло ночевать в оазисе одному, и как-то решать проблему с хищниками. Что бы там ни было в его лохматой башке, но на колени он опустился послушно. Когда крики возобновились, Арлинг был уже в пути, изредка шипя на верблюда. Ему казалось, что Камо бежал очень шумно. Не стоило выдавать своего присутствия раньше времени. Теперь он смог определить, что кричащих было двое, и они не сходили с места. Возможно, были ранены и не могли двигаться. Однако для раненых драганы кричали слишком громко.
Чувство осторожности заставило его оставить Камо в сотне салей от места, где слышались призывы о помощи. Оставшуюся часть пути халруджи проделал ползком, стараясь как можно меньше тревожить легкий песок и держаться в тени барханов, подальше от заливающего пустыню лунного света. Тыквенный запах был настолько сильным, что сомнений быть не могло. Пахло от кого-то из кричавших.
Халруджи чуть не подавился зажатой в зубах джамбией, когда вдруг услышал знакомый шепот.
– Чего замолчали? В раю будете отдыхать, кричать надо громче и дольше, иначе нас сожрут волки еще до того, как мы успеем поджариться на солнце. Я видел, как они это делают. Сначала объедают уши, потом высасывают глаза, обгладывают носы…
– Хватит, замолчи! – воскликнул кричавший до этого голос, но Сейфуллах не унимался:
– Проклятье! Не может быть, чтоб все керхи оглохли! Похоже, песок забил им уши до самых мозгов. Мы кричим уже весь день, а все без толку. Давайте, ребятки, если замолчим, то подохнем сразу. Я вам это обещаю.
Арлинг медленно поднялся. В голове поселилась только одна мысль: «Аджухам жив!», но заставить себя тронуться с места оказалось чертовски трудно.
– Эй! – вдруг закричал Аджухам. – Там кто-то есть, на бархане.
– Да нет никого, мерещится тебе.
– Собачий сын, рано еще для галлюцинаций, – выругался кучеяр и снова принялся понукать драганов, неизвестно как с ним оказавшихся.
– Сейфуллах, не пугайся, это я! – хрипло крикнул Арлинг, неловко скатываясь с бархана.
Но вместо радостного приветствия или отборных ругательств, все трое заорали:
– Стой! Здесь зыбучие пески!
Арлинг едва успел отпрыгнуть, почувствовав, как песок мягко обволакивает сапог, поглощая его в себя. Прочертив ногой полосу, отделяющую твердую поверхность от предательской трясины, Регарди облокотился руками о колени, чувствуя, как бисеринки пота стекают со лба, впитываясь в платок на глазах. Он столько слышал о зыбучих песках, что предпочел бы иметь дело с бандой керхов, чем с прожорливой пастью пустыни. Кучеяры говорили, что в зыбучих песках пропадали целые караваны, а потом из-под земли еще долго слышались душераздирающие вопли. В сказки Арлинг не верил, но угрозу, исходившую от песка в паре салей от него, ощущал всей кожей.
– Проклятье, – выругался он. – Ты давно там?
Сейфуллах не ответил, но халруджи слышал его тяжелое дыхание. Может, его засыпало по грудь, и он вот-вот задохнется? Почему молчит? И что ему, Арлингу, теперь делать? Иман рассказывал, что человеческую силу нельзя сравнить с мощью зыбучих песков. И как осторожный Сейфуллах угодил в песчаную ловушку? Вопросы – это хорошо. Они заполняли голову, не давая места панике.
– Вытащите нас, добрый господин! – затянул драган, которого Регарди услышал первым. – Мы сидим здесь с самого утра! Еще немного и…
– Молчи, – вдруг прервал его Сейфуллах. – Это посланник пайриков, с ним нельзя говорить! Уж лучше сидеть в песках, чем попасть в его лапы. О, великий Омар, развей злые чары пустынного ветра, дай верным слугам силы противостоять злу Негивгая! Забери этого мертвеца обратно в свои угодья! Он хорошо служил мне при жизни…
– И хочет послужить тебе после смерти, – усмехнулся Арлинг, удивляясь тому, как легко пришли нужные слова. – Это я, господин. Простите, что так долго искал вас. Простите.