Гусары, молчать! Том 3 - Владислав Мацко

он вместо рясы оденет что-нибудь другое. Среднего роста, не толстый, но и не худой, как щепка. Никаких выраженных дефектов, нет шрамов или бородавок на лице. Лёгкая небритость, словно работяга после тяжелого дня.

Единственное, что способно его выдать, пристальный взор серых глаз, который, казалось, способен прожечь тебя насквозь. Но и с этим он умудрился справиться. Моргнул — на меня смотрит иной человек. Добродушный служитель господа, чья главная задача — помочь тебе найти свой путь к богу.

Опасный человек, явно какой-нибудь разведкой или контрразведкой занимается. Если к тебе такой обращается, то готовься, тебя сейчас будут вербовать. И то хорошо, мог бы как Ленин в том анекдоте, бритвой по горлу полосонуть.

— Слушаю, — даже не надо было издеваться над собой, чтобы сделать заинтересованный тон.

Безумно интересно, что ему может от меня понадобиться. Сразу тайная стража, сейчас церковники, кто ко мне подойдёт следующим? Масоны? Тамплиеры? Марсиане? Ни одному из этих трёх вариантов я уже не удивлюсь. Всем я зачем-то нужен, все от меня чего-то хотят, ужас какой-то!

— Пройдёмся? Не будем около храма вести разговоры о наших мирских делах, верно? — вроде и спросил, а варианта для выбора не оставил, двинувшись вперёд.

— Хорошая погода, верно? Последние солнечные деньки, скоро осень вступит в свои права, там зима, а за ней — весна и опять лето…

«Он выслеживал меня для того, чтобы обсудить естественный ход вещей? На блаженного он тоже не смахивает. Что за длительная прелюдия такая, он же не на секс меня уламывать будет после разговоров о погоде? Я слышал, что это у католиков в цене… Да и даже для тех я слишком стар», прокрутилось в голове, пока так и не представившийся поп вел меня в сторону небольшого парка.

«Фига себе», стоило мне глянуть в ту сторону, как стала понятная эта неторопливость. К немногочисленным отдыхающим подходили крепкие и суровые мужчины. Буквально пять минут, а площадь парка полностью очистилась от праздношатающихся личностей.

— Православная церковь — очень щедрая структура, которая одаривает тех, кто ей верен… — наконец-то он решил перейти к чему-то важному. — Скажи мне, сын мой, веришь ли ты в Господа нашего?

— Нет, я — атеист, верю лишь в себя и своих друзей, — не стал задумываться над ответом.

Ну а смысл врать? Окажется ещё, что он такой же уникум, как Кутузов, который способен прямую ложь распознавать. Разбирайся потом. Да и если не способен — всё равно не хочу врать, слишком легко потом во всей этой лжи потеряться.

— Честность — лучшее качество молодежи. Вы не боитесь говорить правду в лицо. Просто не понимаете, какие последствия могут проявиться из-за парочки лишних слов… — этот любитель делать паузы в словах, случаем, не поклонник Макаревича? Дорогой одной, наверное, тоже не ходит, да и пути частенько притормаживает.

— …Знаете, что ещё важно и так нужно в столь юном возрасте? — вот и угадай теперь, это он специально замолчал, предоставляя мне возможность вставить слово, или пытается нагнать таинственности, чтобы продолжить?

— Кристально чистые мозги, в которые никто не пытается лезть, оставляя свои отпечатки пальцев? — с некоей надеждой спросил я.

Вдруг поймёт намёк, осознает, что мне уже не особо интересно с ним разговаривать, да отвалит? Вот люди, блин, бывают. Не прошло и десяти минут с моей искренней заинтересованности, как уже вообще наплевать, чего от меня хотят.

— Это только кажется, — усмехнулся он. — Надо, чтобы нашлась опытная и умелая личность, которая способна направить молодого отрока на правильный путь, что прославит ему на весь мир и принесёт большие деньги.

Вы только взгляните, как по заученному шпарит! Бьёт по чувству собственной важности, а добить пытается баблом. Максимальный стандарт, неужели работает?

— Что, это работает? — а чего гадать, можно напрямую спросить.

— Что работает? — он явно сбился с разговора.

По его представления я сейчас должен попытаться уточнить, где бы заработать эту славу. Возраст не особо тот, чтобы про деньги думать. Тут же совершенно иной вопрос, к которому он не готов.

— Подобная манера вербовки, конечно. Сами сказали, что юность — пора горячности. Не интересно мне эти длинные словестные пикировки устраивать. Ветер в голове, никаких авторитетов, юношеский максимализм… Что я там ещё забыть мог? — я даже глаза вверх поднял, делая вид, что пытаюсь вспомнить. — Да и фиг с ним. Коротко давайте. Что от меня хотите и что за это обещаете, а там уже подумаю, соответствует ли запрос предложенной цене.

Ну вот, зачем бабки, если своё ЧСВ можно поднять за счёт подобных разговоров? Ух, с каким же удивлением он смотрит в мою сторону. Такое чувство, словно реального демона увидел и понять не может, что с ним делать. Или всему миру показать, глядите, мол, эти твари реально существуют! Или прибить тихонечко, чтобы лишних проблем избежать.

— Много денег, церковный сан, что приравнивается к дворянству, обучение у наших сильнейший и опытнейших магов.

На первое относительно плевать. Верю в свои творчески способности, со временем бабки проблемой не будут. Постриг принимать не хочу, одна только мысль об этом вызывает отторжение, а вот последнее предложенное…

— Я заинтригован, слушаю.

Наконец-то пошёл нормальный деловой разговор без всяких клоунских подкатов про «невозможно отказаться». Вот если бы меня скрутили десять крепких парней, обернутых в радужные флаги, а потом пообещали бы сделать со мной что-то, от чего отказаться невозможно, то я бы поверил. Тут, как ни странно, даже с девушками не прокатило бы, если бы испугался или перенервничал…

— Не всё так просто, — не понравилась мне его улыбка, слишком много превосходства в ней. — Как мы можем быть уверены, что ты не…

— Деньги и знания. Дайте мне столько денег, чтобы никто не мог меня перекупить. Предоставьте доступ к знаниям, которых нет у других магов. Всё просто, не надо лишних фантазий, — перебил я его.

— Но ведь дворянство куда престижнее, чем всё это… — как же мне приятно ломать стереотипы у этих напыщенных снобов, которые привыкли общаться с такими же, как они сами.

— Нищий барон звучит круче, чем простолюдин-миллиардер? В вашем понимании, возможно, но не в моём.

— Миллиардер… — эхом повторил он за мной главное слово