Калки - Гор Видал

— Не знаю. Едва ли дольше пары недель. Морган ужасно торопится. Он хочет рассказать о нем раньше, чем это сделает Си-би-эс.

— Но что рассказать? Этот малыш утверждает, что он бог. О боже, да между Лос-Анджелесом и Кармелом можно найти две тысячи жуликов, которые говорят то же самое!

— Да, но почему это делает именно он? И откуда у него деньги? А самое главное, почему я? Почему он хочет разговаривать только со мной?

— «Ты восхитительна, моя и просто ангел!» — промурлыкала Арлен строчку из лирической песенки, которую она когда-то пела с джаз-оркестром Томми Дорси.

Арлен успела дойти до середины второго куплета, когда зазвонил телефон, стоявший на бортике бассейна. Это был Эрл-младший.

— Ну вот, — тоном прокурора сказал он, — у Ленор таки обнаружили рак. Ей удалили…

Эрл-младший принялся долго и подробно описывать зловещие подробности того, что делали с Ленор в больнице «Синайский кедр». Я изо всех сил пыталась его не слышать. Позже Арлен рассказала, что я держала в одной руке трубку, а второй судорожно мяла собственную грудь, пытаясь найти уплотнения.

Но я действительно помню то, о чем инстинктивно думала в тот момент: о народонаселении, погоде, о множестве клеток человеческого тела… Дела шли так, что все грозило неминуемой катастрофой. Арлен уже шесть лет болела лейкемией. Сейчас у нее была ремиссия. Мы никогда не говорили об этом. Но это ничего не меняло. Я была на мели, потому что из-за сокращения вооружений и депрессии отпала нужда в летчиках-испытателях. А еще…

Положив трубку, я внезапно обрадовалась, что улетаю в Индию, а потом в Непал, чтобы встретиться с американцем, который объявил себя Калки, пришедшим покончить с миром, потому что «хуже некуда». Эти последние слова я произнесла вслух.

— Ты о чем, Тедди? — «Морщинник» не помешал Арлен нахмуриться.

— О жизни.

— О, только-то? Тебе нужен мужчина. И мне тоже.

— Это последняя вещь на свете, которая мне нужна.

— А мне — первая. И вторая, и третья. — Арлен хихикнула, сняла с себя лифчик и спустила трусики. На ее бог весть какого возраста, но все еще упругом теле не было ни одного шрама.

Сладострастно вздохнув, Арлен раздвинула ноги, словно соблазняя солнце изнасиловать ее. А потом сладко уснула на виду у прислуги-мексиканки, готовившей салат из овощей и орехов, который мы всегда ели во время ленча. Служанка смотрела на нас в окно кухни, и ее смуглое ацтекское лицо хранило полное бесстрастие. Впрочем, она привыкла к наготе Арлен. Ей нравилось показываться людям без одежды. Более того, Арлен нравилось показывать другим, как она занимается любовью, потому что «если смотреть правде в глаза, секс — одна из немногих вещей, которые у меня хорошо получаются. Во всяком случае, тут труднее промахнуться, чем при игре в гольф».

Арлен не представляла себе жизни без зрителей и камеры. Привлекала ли меня ее сексуальность? Да. Так же, как многих других.

— Замахивались тысячи, — порочно улыбаясь, частенько говорила она, — и никто ни разу не промазал!

2

1

Морган Дэвис довез меня до аэропорта на собственном лимузине с шофером.

— Это предусмотрено моим контрактом, — гордо сказал он. Дэвис всегда состязался с Клеем Фелкером. Я никогда не знала почему.

Но Морган был щедр ко мне. А меня продолжали одолевать сомнения. Точнее, я была совершенно ошарашена.

— Я все еще понятия не имею, с какой стороны подойти к этому Калки. — Когда сомневаешься, можешь говорить честно. Тебе все равно не поверят.

— Я думал, ты навестила этот шалман на бульваре Санта-Моники.

— Ашрам. Да. Я провела там целый день. Там все верят, что он земной бог. Но я по-прежнему не знаю почему.

— А как насчет наркотиков?

— Не видела. И даже не чуяла.

Это посещение окончательно сбило меня с толку. Ученики Калки (им нравилось называть себя «мандали»; единственное число — «мандала») были абсолютно убеждены, что конец света настанет с минуты на минуту и что они должны очищать себя не только с помощью молитв, но и путем воздержания от мяса, секса, алкоголя и наркотиков, чтобы возродиться в новом человечестве. Только настоящие святые станут Просветленными, как Будда, и достигнут нирваны, которая есть великое ничто.

— Неужели это действительно привлекает вас? — спросила я Нила, бывшего преподавателя гимнастики. Его руки так густо обросли рыжими волосами, что смахивали на ноги тарантула. Между нами не было и намека на какие-то нежные чувства. Мы сидели в помещении, когда-то служившем микшерной. По другую сторону огромного стеклянного окна располагалась гигантская студия, из которой обычно передавались концерты симфонического оркестра. Сейчас студия была заполнена самыми обычными мужчинами и женщинами в тренировочных костюмах, голубых джинсах или купальниках. Каждый сидел в позе лотоса. Звуковой фон создавала запись Джорджа Гаррисона, игравшего на ситаре. Солировал человек в желтом балахоне. Он пел на санскрите. Меня охватило то же обескураживающее чувство, которое я испытала год назад, посетив собрание поклонников ПЧЭ, что означало «повышение чувствительности по методу Эрхарда».

— Вопрос бессмысленный, — свысока улыбнулся Нил. — Я имею в виду, что это и не должно привлекать. Каждый должен решать сам, потому что шоу кончилось. Вот почему здесь Калки. Срок жизни человечества подошел к концу. Нам осталось только очиститься.

Да, эту религию нельзя было назвать оптимистической. Впрочем, христианство в этом смысле тоже не подарок.

Нил проводил меня до машины.

— Я искренне завидую. Вам предстоит встретиться с ним, — сказал он. Я рассказала Нилу о своей миссии.

— Передать от вас весточку? — спросила я, иронически улыбнувшись в стиле Г. В. Вейса.

Но победа осталась за Нилом.

— Нельзя передать весть вестнику. — Затем он вручил мне белый бумажный лотос. — Это, — нахмурившись, сказал он, — символ нашего бога Вишну. — Я была твердо убеждена, что он зазубрил свою речь, как попугай, ибо было ясно, что значение слова «символ» ему не объяснили. — Который был рожден лотосом. Когда лотос придет к каждому, настанет конец света. Кроме того, — добавил Нил уже своим голосом, — на внутренней стороне лепестка напечатан номер. Если он выиграет, можно получить денежный приз. Поэтому следите за газетами. Денежные призы будут вручаться, пока не настанет конец света. — Я спросила, когда он настанет, но Нил ответил, что этого ему не сказали.

Примечание для будущих историков. Весь последний год мир был настроен эсхатологически. Все катилось под откос, на военную тропу вышла отрицательная энтропия. Этот настрой делал популярными секты, обещавшие спасти некоторые души от приближающейся катастрофы. Проведя день в ашраме на бульваре Санта-Моники, я решила, что Калки является кем-то вроде индуистского «свидетеля Иеговы». На меня произвели сильное впечатление счастливая убежденность Нила, его уверенность и глупость. Именно такие люди и создают царства — если не небесные, то земные. Калки искусно манипулировал ими.

Когда мы добрались до аэропорта, Морган чмокнул меня в губы.

— Тедди, я люблю тебя, — солгал он. — Я хочу только одного. Опереди Си-би-эс. — Морган не был честолюбив.

В самолете, направлявшемся на Гаваи, рядом со мной уселся высокий, худой пожилой индус. На нем был темный костюм в полоску. Он широко улыбнулся мне. Его верхние зубы были белыми, ровными и явно искусственными. Зато нижние — кривыми и желтыми. Белки глаз были бледно-золотистыми, а радужки — темно-бронзовыми. Благодаря Г. В. Вейсу я научилась описывать. Особенно главных героев. Значит, этот человек — одно из главных действующих лиц моего повествования? Да.

— Не курить. — Он говорил с британским акцентом.

— Не курить? — Сначала я не поняла, о чем он говорит.

— Это салон для некурящих, а они посадили меня в салон для курящих. Надеюсь, вы не будете возражать? — Я сказала, что не буду, решив, что этот человек либо чокнутый, либо лжец, либо то и другое. Если не считать нас, салон первого класса был совершенно пуст. Индус мог занять любое из дюжины пустовавших кресел.

— Позвольте представиться, мадам Оттингер. Я — доктор Ашок. Вот моя визитная карточка. — На карточке значилось: «Р. С. Ашок, доктор философии, профессор сравнительного религиоведения, университет Фэрли-Дикинсон».

— Откуда вы меня знаете? — спросила я отнюдь не из тщеславия. Я хотела услышать, что он обратил на меня внимание во время шоу Мерва Гриффина. Хотела, чтобы он разнес меня в пух и прах за преклонение перед Индирой Ганди. После этого я могла бы минут тридцать-сорок говорить о регулировании рождаемости и необходимости решительных мер. Это заняло бы половину пути до Гонолулу. Я хотела укоротить его, но вышло так, что он укоротил меня.