Концерт Патриции Каас. 5. Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение - Марк Михайлович Вевиоровский

И старательно растер ваткой место укола.

– Ну, как, было не очень больно?.

Лена слабо улыбнулась, а Костя укрыл ее и подоткнул одеяло.

– Братец, как там больная? Ты не заколол ее? – по привычке с ехидцей спросила Маша, а Виолетта по телефону разговаривала с Таисией Архиповной, рассказывая ей все происходящее подробно и многословно, и приглашая ее навестить Лену.

Костя почти не отходил от Лены, дремал, положив голову на край диванчика рядом с Леной, иногда поглядывая на приоткрывающуюся дверь. Там появлялись встревоженные лица то Таисии Архиповны и подружек Лены, то Гриша и Ульяна, то дядя Толя и тетя Тоня, то Олежка.

А Боря вкатился в комнату как к себе домой и приложил обе руки ко лбу Лены, а затем ко лбу Кости.

– Все путем, Косточка! Так держать!

– Прошу всех не волноваться. Он ее вылечит, – авторитетно заявил он собравшимся в гостиной заинтересованным лицам и все вздохнули немного спокойнее. – Простуда есть простуда, и свою неделю она все равно возьмет.

Лена просыпалась, пила из рук Кости приготовленное для нее питье и снова ложилась. И сама искала руку Кости и только почувствовав пожатие его пальцев спокойно засыпала.

Выйдя за новой порцией теплого питья Костя обнаружил на стуле около двери тарелку с крупным черным виноградом и аккуратно сложенную пижаму маленького размера.

И провожая Лену в туалет он дал ей эту пижаму, наказав переодеться и сложить снятое белье в пакет, чтобы его затем постирать.

Лена ничего не сказала, а молча смотрела на Костю, и ее большие красивые глаза были полны загадочной глубиной.

Когда он опять помогал ей перевернуться для очередного укола она уже не хваталась за трусы, а спокойно терпела укол иглы.

ИСПАРИНА

К утру она откинула одеяло – Костя почувствовал, что вся одежда на ней мокрая насквозь. Он подумал, а потом достал из шкафа свою пижаму и свои трусы.

– Переоденься, – он помог Лене сесть, но она бессильно прислонилась к спинке дивана. Тогда он расстегнул пуговицы ее пижамы, стащил ее и стал вытирать тело Лены махровым полотенцем, а затем натянул на нее свою свежую пижаму.

Стянув пижамные брюки он вытер ее ноги, и чуть помедлив, стащил ее белые трусики, а взамен натянул свои трусы и надел брюки.

Поверхность дивана была совершенно мокрой и Костя поднял Лену на руки и перенес ее на свою кровать. Укрыв ее одеялом и убедившись, что Лена спит спокойно, Костя унес мокрое белье и зарядил стиральную машину.

Костя постоянно ощупывал лоб Лены, и только к утру горячий пот сменился холодным, а дыхание ее стало ровным. И он заснул, пристроившись рядом с кроватью.

Проснулся он от прикосновения ее пальцев.

Лена смотрела на него, положив лицо на самый край кровати, и касаясь рукой его уха, щеки, шеи.

– Тебе же там неудобно, – сказала она слабым голосом. – А кто переодел меня?

– Я.

Лена закрыла глаза.

– Хочешь пить? Или есть? Хочешь виноградику?

Ей было неудобно есть лежа и Костя приподнял подушку и сел на кровать. Одной рукой он придерживал подушку с головой Лены у себя на коленях, а другой клал ей в рот крупные черные виноградины.

– Вкусно? Это дядя Толя принес, ему кто-то привез прямо из Узбекистана. Как ты себя чувствуешь? Давай смеряем температуру.

– Слабость сильная, а так ничего.

Пришел доктор, посмотрел запись температуры, послушал Лену.

– Очень хорошо! Но уколы нужно сделать все, чтобы не было рецидива. За вами, милая девушка, очень хорошо ухаживают.

Забежала Таисия Архиповна, стала охать и ахать.

Костя вышел из комнаты, чтобы не мешать. А потом, когда Таисия Архиповна вышла и пыталась продолжить свои причитания, Виолетта легко переключила ее на обсуждение свойств лечебных травок, в которых обе женщины, как оказалось, неплохо разбирались.

– Ну, что она тебе наговорила? – спросила Лена.

– Да ничего. Они там с Виолеттой общаются. А тебе что она сказала?

– Она все ахала и причитала. Она добрая, хоть и шебутная временами. Она так волнуется за всех девчонок – спасу нет! Волнуется за меня …

Лена понемногу набиралась сил и уже самостоятельно переоделась в выстиранное белье. Пижама была ей в самый раз и она спросила, чья это.

– Это Виола купила специально для тебя. В мою-то тебя можно завернуть два раза!

Лена сама поела и даже села в кровати, опираясь на подушку.

А Костя улегся на диванчик и заснул. И просыпался, когда пора было делать уколы, и Лена откладывала книжку и дисциплинированно переворачивалась на живот.

ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ПРИСТАЕШЬ?

Она уже выходила на обед к общему столу, завернувшись в чей-то большой халат, и даже пыталась помочь по хозяйству.

А еще все попытки Таисии Архиповны организовать перемещение Лены на ее место в общежитии встречали единогласный отпор всех Скворцовых включая Витеньку.

После завтрака Лена встала перед зеркалом – хоть оно было и небольшое, но все же.

И вдруг спросила.

– А я тебе совсем не нравлюсь? Почему ты … почему ты ко мне не пристаешь?

– Что!?

– У нас в классе мальчишки всегда пристают к девочкам, которые им нравятся. Щиплют их, шлепают, за волосы дергают … А я тебе не нравлюсь? Конечно, я плоская – как доска. У других девочек …

– Иди сюда.

– Что?

– Иди сюда.

Лена послушно подошла к нему. А Костя взял и посадил ее к себе на колени.

– Если я тебя не колочу, то это совсем не означает, что ты мне не нравишься … У тебя все ребрышки наружу и лопатки торчат – как можно тебя обижать? Мне хочется защищать тебя, охранять, обнимать …

Он ласково обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Лена не отстранилась и протянула к нему губы. Целоваться она еще не умела, но старалась. Костя гладил ее худенькую спину, целовал шею и ключицы. Он расстегнул пижаму и стал целовать ее плоскую грудь, а когда он губами взял в рот ее крохотный сосок Лена обессилено откинулась.

– Что, Лена? Тебе нехорошо?

Лена отрицательно покачала головой и рукой прижала его голову к своей груди …

– Для счастья совсем не требуются пышные формы, поверь мне. Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье касаться твоего тела …

Его руки гладили ее выступающие ребра, ее лопатки, и ее тело отвечало на каждое его прикосновение ответной дрожью. И рука Лены робко пробиралась к нему под рубашку и