У Вечной реки. Лирическая фантастика - Елена Сенявская

Она не заметила, как оказалась в его объятиях. Поцелуй опьянил, закружилась вдруг голова… Хотела закричать, вырваться — и почему-то не стала. Он выпустил сам. Но продолжал держать в руке ее дрожащие пальцы.

— Мне кажется, что все это уже было… Не со мной, но с кем-то другим. Может быть, с ТОЙ Тамарой? — как в тумане звучал ее голос.

— Ведь ты и была ею. Разве не помнишь? — тихо спросил он, любуясь растерянным милым лицом.

— Вспоминаю, — она по-детски наморщила лоб. — Но трудно. Что-то мешает…

— Это Время, — откликнулся он печально. — Оно всегда встает между нами… Мы встречаемся вновь чужими, не помня, не узнавая, даже если в иной жизни — верили и любили. И вечно искали друг друга среди созвездий, и звали, надеясь на чудо; умирали — и рождались вновь — для разлуки… Я проклял свое бессмертие, чтобы снова увидеть тебя…

— Я знала, что когда-нибудь это со мной случится, но не думала, что полюблю Демона, — шепнула Тамара, прижимаясь щекой к его ладони. — А теперь мне кажется, что я бесконечно долго тебя ждала. И к звездам полетела лишь потому, что хотела тебя отыскать. Как все странно… Ведь этого не может быть. Неужели ты действительно Демон?..

— Меня называют так, потому что не знают, откуда моя сила. Боятся, не понимая. И ненавидят, боясь.

— «Не выжимай из груди стон,Не отгоняй меня укором:Несправедливым приговоромЯ на изгнанье осужден», —

тихо прочитала она лермонтовские стихи, и он улыбнулся горько. Бережно взял книгу из рук Тамары:

— «И слишком горд я, чтоб проситьУ Бога вашего прощенья:Я полюбил мои мученьяИ не могу их разлюбить…»

Все так, девочка. И все намного сложнее. Люди еще дети, чтобы это понять. Они превращают трагедии в сказки, а сами потом не верят в них… Тебе пора. Иди, — он усмехнулся одними глазами, — Капитан сходит с ума, что ты здесь одна — с чудовищем…

— Ты нас всех напугал немного, — сказала она, чувствуя себя виноватой.

— Я хотел видеть тебя. Только тебя, — прозвучал ответ. — Не говори им об этом.

— Они догадаются сами. Уже догадались, — тихо засмеялась она и оглянулась — у самой двери: — Меня спросят… Что я должна сказать?

— Что Контакт состоялся и я готов говорить с Капитаном…

Астронавты со всех сторон обступили Тамару, благополучно вырвавшуюся из «клетки льва». Радость и облегчение были написаны на их лицах. И любопытство, которое они проявляли с нетерпением, вполне простительным в таких обстоятельствах. Может быть, теперь, наконец, все выяснится: кто такой Чужак и почему он вел себя так странно, и отчего именно Тамару выбрал на роль посредника…

Но Тамара не успела сообщить командиру итоги встречи. Звук сирены прокатился по кораблю — Кибермозг включил сигнал тревоги.

Капитан, Штурман, Пилот метнулись к рубке управления. Туда же поспешили все остальные, не представляя, что еще могло случиться в пределах изученной Зоны. Уже у самого входа в командный отсек они почувствовали, как возросли перегрузки.

Над экранами пульта вспыхивал красный огонь — опасность была, по-видимому, серьезной, иначе машина не позволила бы себе до предела увеличить скорость без ведома экипажа.

Командир еще не успел разобраться в обстановке, но уже понял, что «Дельфин» от кого-то удирает. Очень скоро астронавты смогли увидеть своего преследователя. За кораблем гналась — именно гналась, вытягивая вперед многочисленные щупальца, — бесформенная масса живой, агрессивной материи, и скоростью не уступала предельным возможностям мощного звездолета.

Разные формы жизни встречаются во Вселенной, Одна пожирает другую, сильная — слабую. Это закон. Люди поняли, что они слабее. Чем они могли обороняться от настигающего их монстра? Противометеоритные пушки давно ушли в прошлое, их заменило защитное поле. Но когда невероятных размеров махина норовит проглотить корабль, она, пожалуй, «переварит» его вместе с системой защиты. В такой ситуации астронавты уже не могли вмешаться в работу Кибермозга, который выбивался из сил, пытаясь вырваться из зоны ее притяжения. Казалось, катастрофа неизбежна, «Дельфин» обречен.

Оцепеневшие, растерянные люди не слышали, как за спиной раздвинулись двери. Чужак — напряженный, бледный — ворвался в рубку, стремительно шагнул к Капитану, отодвинул его плечом и занял место перед экраном. Никто не успел понять, что он задумал. Руки его ни на миг не коснулись клавиш управления, но «Дельфин» резко снизил скорость и развернулся «лицом к противнику».

Вздох пронесся в воздухе, и снова все замерли, ошеломленные, будто со стороны наблюдая за невиданным поединком.

Студенистая масса, пульсируя и извиваясь, наплывала на беззащитный корабль, а у пульта, вцепившись в спинку кресла побелевшими от напряжения пальцами, стоял Чужак и смотрел на сгусток странного вещества — пристально, не мигая, расширив до предела зрачки. Видеть его таким было не менее страшно, чем это чудовище, готовое пожрать звездолет. Люди ничего не понимали…

Но вот «медуза» стала корчиться и отползать, а затем синяя вспышка заслонила экран и «гидры» не стало. На месте взрыва расплывалось густое дымное облако…

Чужак разжал пальцы, пошатнулся и рухнул на пол рубки — с помертвевшим белым лицом.

Никто не шевелился — были в глубоком шоке. И только стонущий крик Тамары метнулся перед темным экраном.

— Десмонд!..

Это имя вырвалось невольно, изнутри. И замерло на губах…

«Неужели конец? А как же твое бессмертие?!»

Будто во сне склонилась над неподвижным телом, дотронулась до запястья… Но не было больше жизни в его еще теплой руке. Остекленели глаза, минуту назад — живые. Заряд биоэнергии испепелил врага, но истощенный мозг восстановиться не смог — не осталось на это сил…

Пустынно и тихо было на корабле. Все разошлись по каютам. Каждый со своей тоской.

Плакала Тамара, зарывшись лицом в подушку. По-ребячьи, навзрыд… О чем? О погибшей сказке? О Демоне? О своей придуманной любви?.. Все кончено. Опустел мир. А звезды холодны и безмятежны…

— Тамара, — прозвучал в сознании, окликнул знакомый голос; она похолодела. — Обернись…

Подняла голову, боясь и не смея верить. В каюте стоял Чужак и смотрел на нее.

— Ты жив…

— Я проклял свое бессмертие, а оно настигло меня, — улыбка тронула губы. — Телесная оболочка тяжела Звездному Страннику…

— И ты — не человек больше? — догадка поразила ее.

— «Я царь познанья и свободы…» — улыбнулся он горько. — Сгусток энергии, Вечный Разум… Ты видишь то, чем я хочу казаться. Я мертв — для других. Но для тебя — не могу исчезнуть бесследно.

— Значит, тело твое… — она не договорила.

— Там, где его оставили, — кивнул он, — в холодильной камере. Да оно и не было моим. Ваш Капитан угадал, подумав о хрустальной гробнице. Я «вселился» в давно умершую плоть… Не пугайся! — он заметил ее страх. — Во время «снов» ты тоже была не здесь. А потом возвращалась…

— Вернись и ты! — взмолилась с надеждой, забывая несчастного, который погиб дважды, но помня только о том, который стоял перед ней.

— Не могу. Я Демон. Мне трудно жить человеком…

— Но ты же им был! — она почти закричала.

— Чтобы встретить тебя… А теперь я должен уйти. Меня зовут… Уйдем вместе, Тамара! Это не страшно — как во сне…

— Но Земля… — сердце тоскливо сжалось. — Я так хотела домой…

— Ты сможешь бывать везде, где пожелаешь, — глаза его были печальны.

— Почему я не ушла с тобой, когда была ТОЙ Тамарой? — спросила она тихо, но он не ответил. Может быть, просто не знал?..

«Ценой жестокой искупилаОна сомнения свои…Она страдала и любила —И рай открылся для любви…» —

всплыли в памяти строки поэмы, и Тамара засмеялась негромко, сквозь слезы:

— Как странно… Дух сомненья верит в мою любовь. И нет рядом Ангела, чтобы нам помешать…

— Ангел здесь не при чем… Свобода выбора всегда была за Тамарой, — донеслось в ответ.

— Разве ты не владеешь моей душой? — просто спросила она.

— Демон может любить только сильную душу, свободную, как он сам…

— Ты бессмертен. Ты долго ждал. Подожди еще — пока кончится эта жизнь, и мы окажемся вместе… Клянусь, я тебя не покину, — трепеща, прошептала Тамара.

Скиталец долго молчал. А когда, наконец, ответил, грустными были его слова:

— На Земле ты встретишь другого и забудешь меня. И не вспомнишь, когда наступит время…

— Так уже было? — догадалась она. — Ты уйдешь, и мы не встретимся больше?

— В иной жизни, быть может, — он улыбнулся печально. — Я снова приду и позову за собой. И когда-нибудь ты согласишься…