Мыс альбатросов (СИ) - "-Edelweiss-"

Совы улетали на Гриммо, но не возвращались.

Андромеда смирилась и с этим.

Спустя почти двадцать лет в копилку её страхов добавился ещё один. В тот день Нимфадора привела в дом своего избранника.

Андромеда не имела права противиться выбору дочери, желанию Доры связать судьбу с оборотнем, опасным как для окружающих, так и для неё самой.

Однако в голову лезли мучительные мысли, картины, одна ужаснее другой, а о ребёнке, который мог родиться с присущей его отцу «проблемой», не хотелось даже думать! Если он будет уродом или чудовищем, придётся его скрывать.

— Тогда это будет нашим секретом, — шептала Андромеда себе под нос. На протяжении многих лет эта фраза не потеряла чудодейственную силу. Она удивительным образом убаюкивала беспокойную душу Энди, точно сон-трава серьёзно больного.

Им оставалось только ждать.

Себя Андромеда относила к людям, для которых стакан скорее пуст, нежели полон.

Но Тед… он всегда надеялся на лучшее. Иногда она удивлялась, как двадцатилетний романтик превратился в солидного врача, ко мнению которого прислушивались более опытные целители Мунго. Недаром их дом походил на хранилище справочников по основам анатомии, биологической химии и хирургии, трактатов как магглов вроде Томаса Моралеса и Рональда Росса, так и магов.

Солнце как раз добралось до них, оранжевыми лапами цепляясь за книжные корешки томов на столе.

Андромеда не находила сил выбраться из постели и задёрнуть шторы.

— Дорогая, тебе два письма! — крикнул Тед из коридора и, не дождавшись ответа, вошёл в спальню. — Первое — от Уизли. Приглашают на свадьбу их старшего сына с какой-то француженкой по фамилии Делакур.

— Ещё одна свадьба, — пробурчала Андромеда, натягивая на плечи халат. Тайное венчание дочери до сих пор горько отзывалось в груди.

— Дромеда… — негромко произнёс Тед.

Он протянул ей конверт с красной сургучной печатью. Лист бумаги внутри него был украшен гербом Министерства.

«Миссис Андромеде Тонкс!

С прискорбием сообщаем вам, что третьего числа этого месяца уважаемый волшебник, почётный член магического сообщества, кавалер Ордена Мерлина первой степени, последний представитель чистокровного рода Блэков, господин Арктурус Блэк отошёл в лучший мир».

========== Глава 3 — Джинни ==========

Джинни третий раз переплетала косу, но снова выходило неважно. То ли волнение давало о себе знать, то ли ещё что…

В детстве её расчёсывала мама. Она могла это делать двадцать минут подряд, а дай ей волю — все тридцать.

— У тебя такие красивые волосы, милая, — восторгалась она. — Шелковистые, блестящие.

В такие минуты мать казалась ей девочкой, не наигравшейся в куклы. Джинни была её куколкой в нарядном платьице, ведь до этого в семье рождались только мальчики. У Чарли тоже были длинные волосы, только маме они почему-то не нравились. Она их отстригала, но они быстро отрастали. Джинни бы тоже хотела отстричь свои. Длинные волосы мешались: топорщились после ванны, лезли в глаза во время полёта…

— Нет, никуда не годится, — раздражённо сказала Джинни, вновь распуская косу. Она наскоро сделала прямой пробор и собрала волосы узлом на затылке.

Её комната находилась на первом этаже. Неудивительно, что аромат свежей выпечки, доносившийся с кухни, уже стоял в воздухе.

— Когда мама нервничает, то всё время что-то печёт, — Джинни поймала в зеркале полусонный взгляд Гермионы. — Должно быть, блинчики. Или тосты. Собирайся и поскорее выходи на завтрак, иначе наши обормоты всё подъедят до крошки!

— Мне кусок в горло не лезет.

— Неудивительно. Здесь все как на иголках, с тех пор как папа превратил наш дом в штаб-квартиру Ордена, — сказала Джинни. Она приоткрыла дверь, и в образовавшийся проём тут же выскользнул наружу Живоглот. — Слышишь? Рон несётся с самого верха. Топает так, будто у него не две ноги, а пять.

— Я скоро, — пообещала Грейнджер.

— Ну как знаешь, — сказала Джинни и вышла следом за котом.

Утренний воздух ещё оставался прохладным. На черепице, покрывавшей сарайчик возле террасы, весело поблёскивала дождевая вода. В «Норе» Гермиону всегда встречали как родную, словно ещё одну Уизли, но даже после тёплого приёма она не чувствовала себя по-настоящему дома. Это всегда было видно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они так и не стали подругами в полной мере. Гермиона не нуждалась в этом, ведь у неё были Рон и Гарри. Она не играла во взрывные карты, не интересовалась квиддичем, не запускала шутихи, но оказалась им ближе любой другой девчонки, ближе Джинни, такой свойской и раскованной в мужской компании.

Гермиона была никудышной соседкой по комнате, она ворочалась, плохо спала в последние дни и подолгу читала при свете колдовского огонька. Джинни это бесило.

Глянув во двор и борясь с остатками сна, она увидела горбатую тень на лужайке, едва различимую под светлеющим небом, но её в одно мгновение смело ветром.

Когда Джинни вошла в кухню, Джордж уже допивал кофе, Фред размазывал кленовый сироп по блюдцу, а Рон увлечённо накладывал порцию тостов.

Мама отвлеклась от плиты и взмахом палочки переправила тарелку блинчиков на стол.

— Билл и Флёр ещё не спускались? — спросила Джинни. Слово «Флегма» так и крутилось на языке, но она сдержалась.

— Флёр села на новомодную диету, — с ехидцей сказал Фред, — собирается сидеть на ней до самой свадьбы. Могла бы заказать у нас блевательных батончиков.

— Билл ушёл в банк час назад, — добавил Джордж, разворачивая газету на спортивной колонке. Его глаза метнулись поверх головы Джинни. — Привет, Гермиона! Ты что-то долго. Каникулы дурно на тебя влияют?

— Доброе утро!

Рон махнул рукой на соседний стул.

— Мне кажется, или в прошлом году в это время уже прибыли совы из Хогвартса со списком учебников? — спросила миссис Уизли, оторвавшись от плиты.

Рон перестал жевать и переглянулся с Гермионой. Со стороны они походили на заговорщиков, готовивших налёт на Гринготтс.

— Нет, пока рано, — заверила Грейнджер с насквозь фальшивой улыбкой. Как же! Сова из Хогвартса прибыла три дня назад. Джинни видела её своими глазами.

— Представь, какая неразбериха сейчас в Хогвартсе, мам! — с ложкой в руке разглагольствовал Рон. — Не удивлюсь, если они опомнятся за неделю до начала учебного года.

— А что насчёт выбора предметов? — зевнув, спросил Джордж.

— Выбор предметов? — спросил Рон, прикинувшись дурачком. — Не имею ни малейшего понятия. Пусть остаются те же самые. Какая разница?

— Выбор очень важен! Ты сам говорил, что хотел стать аврором, — заметила Гермиона.

— Ну уж нет! — воскликнула мама. — Не для того я растила детей, чтобы они бросались под заклятья.

— А чем же ты хочешь заниматься? — спросил Фред, щёлкнув палочкой по семейным часам, стрелки которых ни в какую не хотели сдвигаться с отметки «В опасности».

— По мне бы, так лучше вовсе не работать, — поделился Рон, закинув руки за голову, — быть успешным спортсменом и иметь кучу денег. Я, между прочим, недурно играю в квиддич.

— Недурно, — повторила Джинни с откровенным скепсисом в голосе.

Джордж захихикал.

Мать неодобрительно покачала головой. В последнее время любую шутку она принимала в штыки.

— Всё лучше, чем сидеть от зари до зари за ненужными бумажками.

— Эти бумажки называются деньгами, — весело заметил Фред.

Настроение у обитателей «Норы» было приподнятое, ведь с минуты на минуту здесь ждали Гарри.

Дом Уизли считался безопасным местом для Поттера. Здесь же раз в неделю проводились собрания Ордена Феникса. Папа принимал всех: Грюма, Кингсли, Тонкс, Люпина, Джонс, Дингла с глазами преданного пса, даже пройдоху Флетчера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Только Мерлин знал, почему остальные доверяли ему. Джинни не разделяла эти чувства. Мама, видимо, тоже, потому что при его появлении исправно прятала в буфет единственный ценный предмет на кухне — серебряный подстаканник дяди Игнатиуса.

Последнее собрание прошло позавчера. Орденовцы долго совещались, решая, как вызволить Гарри из невольного плена на Тисовой улице.