Любовный треугольник - Софи Мидоус

— Да, так многие говорят, — безжизненным голосом ответила Энн. — Только не я — я люблю Нью-Йорк.

Ну вот всегда так! Пять минут назад ей встретился мужчина, который понравился так, как никто в жизни, — и вот он уже ведет речь об экспедиции в Южную Америку. Остается только одно — единственное ее прибежище в тяжкую минуту — работа.

На счастье она обрела неожиданную союзницу в Джине. Та открыла папку.

— Стэн, пора заняться делом. Хелен становится все хуже и хуже. Ей трудно дышать, и она очень напугана. Я уже начала задумываться об экстренной трахеотомии и искусственной вентиляции легких.

Стэн сел за стол и бегло проглядел историю болезни.

— Не нравится мне резать горло маленьким девочкам без крайней необходимости. Вы назначили ей стероиды?

— Да. Но от них, похоже, мало толку.

— Бывает. И все-таки пока попробуем обойтись ими. Думаю, что ее состояние вот-вот улучшится. Наверное, действительно надо мне еще раз самому взглянуть на малышку. Вы с нами, Энн?

Осмотр Стэн провел быстро, но очень тщательно. Веселая улыбка рослого доктора явно подбодрила девочку, и та даже попыталась улыбнуться в ответ, хотя лицевые мускулы частично были сведены параличом. Бедняжка боролась за каждый вздох, грудь ее приподнималась с трудом, а губы уже начинали синеть.

Стэн потрепал малышку по плечу, потом увел свою небольшую свиту в коридор.

— Да, зрелище плачевное. Но пока кислорода ей все-таки хватает. В обрез, но хватает. Подождите до вечера — может, улучшение все-таки наступит. Если нет или если Хелен станет хуже — немедленно оперируйте. — Он бросил взгляд на часы. — А теперь мне и вправду пора. Энн, а вы случаем не сможете мне как-нибудь устроить встречу с вашими родителями? Мне бы хотелось их о многом порасспросить.

— Сейчас они на Барбадосе, — ответила Энн. — Но недели через две-три вернутся. Тогда я и постараюсь устроить вам встречу.

— Чудесно. Джина, дай мне знать насчет Хелен.

Стэн попрощался и ушел. А женщины остались в ординаторской. Каждая задумалась о своем.

— А вы времени даром не теряете, да, Энн? — наконец заметила Джина. — Только познакомились с мужчиной — и уже везете его знакомиться с родителями.

Энн пропустила колкость мимо ушей.

— Стэн мечтает возглавить экспедицию. Он любит горы и не может быть счастлив в большом городе, — сказала она. И добавила: — Поймите, Джина, Стэн Ирвинг относится к тому типу мужчин, которых я просто не выношу и с которыми не стала бы заводить серьезных отношений ни при каких обстоятельствах.

От подобной откровенности Джина просто остолбенела. А когда дар речи вернулся к ней, осторожно спросила:

— Вы серьезно?

— Да, — мрачно подтвердила Энн. — И готова подписаться под каждым словом.

Всю вторую половину дня Энн, как всегда, искала утешения в работе. В отделение положили новорожденного, и надо было взять у него кровь на анализ. Задача не из легких, но Энн удалось попасть в тоненькую вену с первой попытки. Правда, ей хотелось поразмышлять о Стэне Ирвинге и той странной искре, что проскочила меж ними. Однако не было времени. Ничего, все равно такой мужчина, как он, не для нее.

Вечером, выйдя из отделения, она услышала вдруг чей-то оклик. А обернувшись, увидела Стэна. Он неторопливо шагал к ней через вестибюль — узел галстука ослаблен, плащ перекинут через плечо. На губах играет улыбка.

— Ну только представьте, Энн, мы снова встретились. Чего только не бывает, верно?

— Еще бы, — скептически усмехнулась она. — Чистая случайность, да?

— Гмм. Почудилось ли мне или я различаю искру недоверия в ваших словах? Ну ладно, сознаюсь: я действительно вас поджидал. Собственно говоря, хотел пригласить вас выпить чего-нибудь. У вас есть время?

— Часок найдется, но чего ради вам меня приглашать? Разве мы не можем поговорить в больнице?

— Нет-нет, мне хочется получше познакомиться с новой сотрудницей. А с дочкой Форрестов — особенно. Помните, в больнице не болтают, там общаются, беседуют или обмениваются мнениями. А я хотел именно поболтать.

Энн покосилась на Стэна с сомнением. В памяти еще было свежо утреннее наваждение. Этот человек опасен. Нужно держать его на расстоянии. Но ведь они трудятся в одном отделении, он талантливый врач, и у него можно многому научиться. Что же делать? И Энн сдалась.

— Ладно. Но учтите, у меня еще куча работы на вечер.

— В отделении неврологии каждому найдется куча работы на вечер. Но час вы все-таки можете выкроить.

Стэн увлек собеседницу через стеклянные двери наружу. День выдался отличный, и на молодых людей буквально обрушилась волна теплого воздуха. Стэн повел Энн через шумную улицу.

— Не возражаете, если возьму вас под руку? А то иные женщины-врачи уже кипели бы от возмущения и спешили обвинить меня в сексуальных домогательствах.

Энн понимала, что Стэн шутит, но ответила совершенно серьезно:

— Нет, я не против. Мне нравятся мужчины с хорошими манерами. Слишком уж многие из моих коллег считают, будто равноправие означает, что со мной следует обращаться, как с парнем. А этого я не люблю.

— Ну, я бы ни за что не принял вас за парня, доктор Форрест. Да, кстати, как там наша маленькая Хелен?

— Чуть-чуть получше. Если так и дальше пойдет, то операция не понадобится.

— Рад слышать.

Минут через пятнадцать они дошли до довольно уютного бара.

— Чем мне здесь нравится, так это тем, что и идти недалеко, и никого из больничного персонала тут не встретишь, — чистосердечно признался Стэн, подводя спутницу к одному из столиков. — Я, конечно, люблю моих коллег, но хотел бы провести время с вами вдвоем. Что вам заказать?

Поскольку было еще довольно рано, то оба остановились на пиве. Стэн принес им по кружке, и они уселись, изучающе поглядывая друг на друга.

Энн казалось, будто судьба ее решается в эти минуты. И это были не просто глупые фантазии. За окнами кипела жизнь, спешили люди с работы, доносился шум машин, гул голосов, обрывки чужих разговоров. Но молодая женщина сейчас находилась в центре своей маленькой вселенной, безмерно удаленной от всего происходящего рядом. И она знала — Стэн чувствует то же самое. Он смотрел на нее чуть недоуменно, словно не зная, с чего начать.

— Наверное, здорово иметь таких родителей, как Билл и Джеки Форрест, — наконец произнес он. — А вы — единственный ребенок?

— Да, братьев и сестер у меня нет. Я ужасно люблю папу с мамой, но мы совсем разные люди.

— И что же тогда вы за человек?

— Обычный начинающий врач, работаю с утра до вечера и вполне довольна жизнью в Нью-Йорке. Я люблю неврологию, мечтаю все больше и больше в ней совершенствоваться, тем более что попала именно туда, куда больше всего стремилась попасть. — Энн пыталась отделаться общими фразами. — А вы? Что вы за человек?