Санитары - Сергей Зайцев

— Язык у тебя работает, а не метода, — невольно улыбнулся парень. Затем выудил из подсумка на поясе флягу и сделал пару глотков. В метро патроны и вода — твои лучшие друзья. Первые спасают жизнь, вторая — продлевает, потому что обезвоживание подрывает силы не хуже серьезного ранения.

Снаружи послышались шаги, и в слесарную заглянул Каданцев, начальник транспортной службы Бауманского Альянса и правая рука начстанции Сотникова. Невысокий, жилистый, всегда подтянутый и с гладко выбритым лицом даже сейчас, несмотря на поздний вечер, в стареньком и линялом, еще сохранившем следы синей окраски, чистом комбинезоне. Несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, этот человек являлся воплощением дисциплины и порядка на станции, от его придирчивого взгляда не ускользала ни одна мелочь, а любой бардак он пресекал железной рукой.

— Вот вы где, — низким хрипловатым голосом недовольно бросил Каданцев. — Так, хватит здесь шуметь, людям отдыхать надо.

— Да уже заканчиваю, Альберт Георгиевич, — охотно согласился Федор. — Сейчас сходим, перехватим чего-нибудь в столовой, если Дашка еще не спит, и на боковую.

Каданцев нахмурился:

— По моим сведениям, вы вернулись два часа назад. Неужто не хватило времени перекусить?!

— Все в трудах да заботах, командир, присесть некогда…

— В таком случае, уже не придется. Готовьтесь на выход, чтоб через два часа были на Электрозаводской. Ремонтники закончили латать мотовоз с Ганзы, заказ срочный, нужно отгонять.

— А отдыхать мы когда будем, Альберт Георгиевич? — тоже нахмурился Федор, которому перспектива нового путешествия явно пришлась не по душе. — На нас с Димоном что, свет клином сошелся? Или все рельсы в метро ведут именно к нам? Некого больше послать?

— Некого, — отрезал Каданцев. — Все остальные заняты. Паек получите у Дарьи, она уже все приготовила. Кстати, чтобы про Дашку я больше не слышал, Федор, понял меня? Побольше уважения!

— Да понял, понял, — Кротов вздохнул и посмотрел на угрюмо выслушавшего распоряжения начальства напарника. — Подъем, Димон. Покой нам только снится…

— Что с боезапасом? — Взгляд Каданцева упал на снаряженные гильзы, в голосе сразу проступили нотки озабоченности. — Выдать?

— Мне свои милее, просто запасные крутил.

— Все экспериментируешь? Латунных тебе недостаточно?

— Да где ж их напасешься, латунных, — проворчал Федор. — Некоторым стальным «старушкам» из моей коллекции больше пятидесяти лет от роду, сами уже давно на вес патрона. Уж и стенки возле донца трещинками пошли, а все еще дюжат… Картонные и пластиковые все ж дешевле, до сих пор неиспользованные можно достать — сталкеры притаскивают. Порох сдох, а сами гильзы в полном ажуре, заряжай да пали…

— Тогда все, жду здесь с мотовозом. Там еще груз, по пути забросите на Курскую. И чтобы через десять минут вас здесь не было.

— Не понял, Альберт Георгиевич. Вы же сказали, что у нас два часа, а до Электрозаводской несколько минут ехать… Мы что, опять пехом попремся?

— Свободных мотовозов сейчас нет. Ты не дырявый мешок с песком, не рассыплешься. Все.

— На перегоне хоть тихо, Альберт Георгиевич?

— Там всегда тихо, сам знаешь.

— Береженого бог бережет, лучше лишний раз спросить…

Как только Каданцев ушел, Димка нехотя поднялся с обшарпанной деревянной табуретки, подхватил и забросил на плечо рюкзак, затем забрал с верстака автомат — видавший виды АК-74, лежавший рядышком с гладкостволкой Федора. Два часа после перехода, конечно, не сняли усталости, но ослабили ее. А к авралам вроде этого он давно привык, не первый и не последний раз. В отличие от Федора, приказы начальства Димка давно перестал обсуждать. Надо так надо. Хоть голой задницей на раскаленную кочергу, все равно жизнь дерьмо. Когда больше ничего не ждешь от будущего, в таком состоянии наплевательства на все и вся лямку тянуть как-то легче… Поэтому он первым двинулся наружу мимо Федора, торопливо ссыпавшего патроны в вещмешок.

Напарники пересекли короткую часть зала после слесарки, не обращая внимания на привычное окружение. Почти все проемы между пилонами со стороны платформы давно были заложены кирпичом, сливаясь в сплошную стену. Темно-красный порфир облицовки пилонов чередовался с закопченными буро-красными или грязно-белыми стенами — в зависимости от того, какой кирпич удалось найти на перекрытие. Все пространство внутри платформы, тщательно распланированное на рабочие места, было заставлено многочисленными станками, верстаками и вспомогательным оборудованием. Многие рабочие места были оборудованы вытяжками, трубы от которых, сплетаясь с общей магистралью главного воздуховода, смонтированного под потолком, уходили в туннель. Но от копоти и вездесущей промышленной пыли, оседавших на любых поверхностях, въедаясь в кожу и одежду, все равно никуда не деться. Бауманка производила массу полезного и жизненно необходимого в условиях метро оборудования, и две трети суток здесь, на платформе, превращенной в огромный промышленный цех, всегда кипела серьезная и напряженная работа.

На платформе было пустынно и тихо, шаги двух человек гулко разносились по будто вымершему пространству — после окончания смены большая часть рабочих отправилась спать на Электрозаводскую. Там же до следующей смены остался и развозивший их мотовоз с пассажирскими прицепами.

Ночь в метро — понятие относительное, особенно если учесть, что освещение здесь всегда искусственное, а своды бетонных туннелей никогда не видели дневного света. Впрочем, биологический ритм человеческого существования, складывавшийся в течение тысячелетий эволюции на поверхности, не обманешь искусственным освещением, поэтому проще было сделать так, чтобы время суток и под землей соответствовало времени снаружи.

— Слушай, Димка, а давай сразу на пути? — Федор уцепил напарника за плечо, заставив остановиться на выходе из цеха и с сомнением поглядывая в сторону небольшого жилого сектора Бауманской, начинавшегося сразу от эскалатора. Там в основном жил руководящий состав Альянса, самые ценные технические работники и специалисты. Ну и многочисленная охрана, соответственно. Кому-то ж надо было защищать одну из богатейших стратегическими запасами сырья и материалов станцию. — Раньше двинем, раньше вернемся, верно? Как думаешь? У тебя ведь там оставалось что пожрать, в рюкзаке?

— Опять поссорились? — слабо улыбнулся Дима. Послушно свернув, он спрыгнул с края платформы на пути, глухо звякнув подкованными каблуками ботинок о шпалы, и зашагал в сторону блокпоста, расположенного на тридцатом метре от станции.

Даша Панова — миловидная двадцатисемилетняя женщина, заведовавшая пищевым хозяйством станции, давно приглядывала Федора в женихи, но тот все упирался, цепляясь за свою мужскую свободу, как утопающий за соломинку. Димка уже пару раз был свидетелем того, как после разговоров с Кротовым по душам Дарья, несмотря на добрый и отзывчивый характер, в сердцах хваталась за сковородку. После этого Федор обычно несколько дней предпочитал не показываться ей на глаза.

— Да не поссорился я… — хмыкнул напарник, — так, слегка не сошлись во мнениях. Видишь ли, пацан, в каждом возрасте свои прелести, а в молодости еще и чужие. — Он ухмыльнулся шире, покровительственно похлопав парня по плечу. — Не готов я к постоянным отношениям, понимаешь? Я вольный ветер. Нельзя меня запирать в четырех стенах, зачахну и иссохну. И при этом я страшно полигамный чертяка, а потому не хочу отягчать совесть нежданчиками на стороне. Я ведь если женюсь — то все, как кремень. Ни на одну юбку больше не гляну… Нет, вообще, гляну, конечно, — тут же, коротко хохотнув, поправился Федор. — Инстинкт есть инстинкт, он тут, в подкорке зашит, его матушка-природа тысячелетиями туда вколачивала, чтобы род человеческий не зачах. Такое одним усилием воли не искоренишь. Но нежданчиков уже точно не будет, слово даю.

— Смотри, как бы Дашка не зачахла и не иссохла, — грустно вздохнул Димка.

Цепь несчастий, сопровождавших его с самого рождения, заставила парня повзрослеть намного быстрее остальных сверстников, поэтому к семейным отношениям он всегда относился предельно серьезно. Впрочем, все дети, рожденные в метро, взрослеют рано. В условиях суровой подземной жизни, когда еда и вода наперечет, а любую одежду берегут, словно драгоценность, штопая до бесконечности, потому что новой взять почти неоткуда, когда рабочих рук постоянно не хватает, а каждый изготовленный патрон, каждое отремонтированное оружие — чья-то спасенная жизнь… У детей здесь почти нет детства. А игрушками нередко становятся детали станков, к которым их приставляют под присмотром наставников с малого возраста. Иначе нельзя.

— Да чего ей волноваться? — Федор беспечно отмахнулся, пытаясь под бравадой скрыть неуверенность. — Пока не знает, голове болеть не о чем.