Ёпсель-мопсель - Сергей Кузнецов

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Хватит шамкать-та! Прибирать надо! Всю хату засрали! А ты ну-кась сшастай за хлебом-то, бойкая какая! Чевр тебе тута геморрой ловить?

АНТОНИНА. Ну раз случился такой гнилой расклад, я пошла... Ярил, пойдем прогуляемся за хлебушком!

ЯРИЛ. А мы голубей покормим? ( Уходят.)

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А теперь давайте убирать энтот срач!

МОЛОДЦОВ. Я вообще-то не за этим здесь. А ваша тетя-мотя вовсе не той оказалась, а другой ориентации... Сначала голову вскружила, а потом в душу наплевала! А меня, между прочим, сам Устинов отметил. Я от него даже благодарность получил - с занесением в грудную клетку, вот! ( Расстегивает рубашку.) Я ведь план холодной войны разрабатывал. Ничего, мы еще долбанем по этим америкашкам. И еще я хочу сказать, что очень все прекрасно. Как только я увидел вас, я почувствовал, что теряю голову. Я куда-то влезаю, а вылезти не могу. У меня даже появилось ощущение мысли. А что, если я влюбился?

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Отгадай загадку! Не цветы, а вянут. Не ладоши, а хлопают. Что это? ( Ставит перед МОЛОДЦОВЫМ ведро.) Это твои уши!

МОЛОДЦОВ. Мне ведь по званию не положено. Я не какой-нибудь рядовой. Я ведь полковник. ( Начинает мыть пол.)

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Ты видала, аль нет? ( шепотом ) Твоя Антонина-то усищи какие ростит, а?

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да у нее вообще атавизмов много!

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самик энто, а не самка!

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Самец?

ГОЛОС МОЛОДЦОВА. А язык-то свой как засрали! Говорим "видео" вместо "зрительная", а "аудио" вместо "слухательная"... Везде всякие стиморолы и сникерсы! Куда бежать?

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. И парик она носит голубой на голове! И из-под лифчика у нее тряпье торчит...

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самик энто, самик... Как же энто ты обмешелилась?

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А если на самом деле, то что же делать?

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Что делать? Снимать трусы и бегать! Пущать не надо было работаря энтого! Жениться тебе надобно, чтобы предостеречься от энтих!..

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Я в последнее время думаю, что, как есть породистые собаки, так есть породистые люди. Дворняжка сходится с дворняжкой, а элита, та только с элитой. И еще у людей все решает нацио, только они не понимают этого. Русскому жениться на басурманке - это то же самое, что ризеншнауцера скрестить с эрдельтерьером...

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Чево? Ты раньше девка-присуха была. Красива шибко! А щас погляди в зеркало! Да кто на небя позарится на такую? Какой ризеншпицер? ( Звенит звонок.) А вот и энтот... прохиндейка! Пойду отворю!

( Открывает. В квартиру врывается КОСТЫРЕВ с двумя телохранителями.)

КОСТЫРЕВ. Где эта швабра? Где? ( Ищет по всей квартире.)

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Мужик-от паскудистой тебе попался, от элементов прятался, а тута вот возник.

( МОЛОДЦОВ сначала прячется за диван, а потом по-пластунски ползет к двери.)

КОСТЫРЕВ. Блин, одел костюм навороченный, новье! А эта кишечница его завалила. Я ее за это порешу! Все равно вычислю!

( В квартиру врываются два "омоновца" с автоматами наизготовку. МОЛОДЦОВ вскакивает.)

МОЛОДЦОВ. Мордой лица - к стене! Пакли - за бошку!

КОСТЫРЕВ. Что-то я не понял.

МОЛОДЦОВ. ( Надевает КОСТЫРЕВУ наручники. Достает сотовый телефон.) Товарищ енерал! Вымогатели обезврежены! Разрешите остаться для выяснения отношений личного характера? ( другим голосом ) Приглашу! Обязательно приглашу! Спасибо, товарищ енерал!..

КОСТЫРЕВ. Козлы! За что я вам плачу?

МОЛОДЦОВ. Теперь у тебя будет бесплатная охрана.

( КОСТЫРЕВА и его телохранителей выводят.)

Ну вот, теперь я без пяти минут начальник отдела по борьбе с неорганизованной преступностью... Только во рту как будто птички покакали... Я бы хотел потетатеткать с вашей матушкой...

( Входят АНТОНИНА и ЯРИЛ. В руках у мальчика - корка хлеба.)

Пока вы ходили, я обезвредил троих особо опасных преступников.

АНТОНИНА. Я памятник себе воздвиг?..

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. А где хлеб-от?

АНТОНИНА. Голубям скормили... Как налетели - всю буханку склевали. Как на картине Кукрыниксова "Жрачи прилетели."

МОЛОДЦОВ. "Жрачи прилетели" - это не Кукрыниксов, это Левиафан.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ну что ж, спасибо вам за героизм! Задачу свою вы выполнили. Желаем вам дальнейшего продвижения по службе.

МОЛОДЦОВ. Выходит, я зря подбивал клинья, разводил тут вас? Ну, ладно!.. ( Выходит.)

Вторая сцена.

Вечер. Горит ночная лампа. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА и АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА, сидя в креслах в полутьме, смотрят телевизор и вполголоса переговариваются. Одет по-домашнему.

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Мужика себе бери розживчивого, который все продумает и всего добъется, все доступит да приобретет... Вот, например, как энтот, что у тебя на работе Петрухин!..

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Так он парень неплохой, только ссытся и глухой...

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Самое главное, чтобы не хужее был прежнего, чтоб робливал так, что по сто потов вытекало.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да что они сейчас делать-то могут? Только катаются и яйца свои катают! Мне и одной совсем даже неплохо.

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Уж чего хорошего-то, чего? Одна-разъединенька живешь? ( Дверь приоткрывается и выглядывает ЯРИЛ.) Не открывай! Там Терминатор стоит! А ну-кась в постель! Пропал бутан! Пойду приужахну! ( Уходит. ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА сидит некоторое время, пытается смотреть телевизор, затем встает и, осторожно ступая, идет на кухню, где АНТОНИНА под гитару поет песню. Сначала она стоит в дверях и слушает, потом проходит и садится рядом с домохозяйкой.

Сон Веры Павловны.

Вере Павловне снится странный сон:

Синим кобальтом покрыт небосклон,

На нем из желтого кадмия круг,

И изумрудные травы вокруг - целый луг...

Чудное пение божественных сирен

Манит, завлекая в сладкий плен,

Но, захочешь уйти не дадут:

Красные тени стоят там и тут - ждут...

Вернись скорей, Вера Павловна!

Вернись назад, Вера Павловна!

Вера Павловна, вернись скорей,

Вернись назад, в мир людей!

Выстроены в ряд хрустальные дворцы,

В них сидят взаперти их творцы,

А из слоновой кости замки

Вырастают как грибы-поганки - из ямки...

Ах, а это!? Куда не ступи,

Вместо асфальта - золотой настил!

Но, захочешь уйти, - не дадут:

Красные тени стоят там и тут - ждут...

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. А вы хорошо поете! И голос у вас низкий, как у мужика... А мы фильму смотрели, "Неоконченная пьеса для механического апельсина", Кубрикова, кажется... Говорят, вроде известный, не знаю...

АНТОНИНА. А я ничего не смотрю. Говорят, вредно, облучение, и все такое прочее. А недавно включила - какие-то цветные квадратики полчаса показывали. Не знаю, что за передача...

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Может, тогда хоть радио? ( Включает. Пауза.) Ой, этот Жар!

АНТОНИНА. А, по-моему, Тархундиев!

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. В смысле - жара.

АНТОНИНА. А я вот сижу и грущу, думаю о своей жизни. Так она и проходит: за частыми пьянками и нудными разговорами на запущенных кухнях, за регулярными прогулками по магазинам и томительным совершением мелких покупок, за светлым ожиданием завтра и ленивым ничегонеделанием... А ведь так и пройдет...

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Никто не даст нам избавленья...

АНТОНИНА. Изабелла, вы когда-нибудь любили?

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Да. Нет. Я не знаю.

АНТОНИНА. А я да. Я и сейчас люблю.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Хотите, я покажу вам свои фотографии? ( Раскрывает перед ней альбом и тут же захлопывает.) Нет! Нет. Эти фотографии... Они уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже пожелтели... Я думала, они только после смерти, а они уже, уже желтые... А ведь так же пожелтеет и сморщится кожа, кожа на моем лице... Лицо не может не иметь цвета... Оно или красное, или белое, или желтое... А когда все в порядке, телесного цвета. Наверно, мы бестелесные, когда нам слишком хорошо... А когда плохо...

АНТОНИНА. Ничего. Все будет хорошо. Все там будем. У меня ведь тоже такой кризняк... На каком-нибудь там овощехранилище вместе с другими корнеплодами гниют и плоды моих былых побед.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. ( Обнимает АНТОНИНУ. Мне кажется... Кажется, я... ( Они встают и танцуют под медленную музыку. Врывается бабушка.)

АГРИППИНА ПАНТЕЛЕЙМОНОВНА. Да вырубите вы энто! Ужой спать пора, а вы тут бесчинствуете! Завтра будете...

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Все, все меня завтраками кормят... А что завтра? Известно, что... Если бы старость могла...

Третяя сцена.

АНТОНИНА лежит на ковре лицом вниз и плачет навзрыд. Входит ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что случилось?

АНТОНИНА. Я поняла.

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Что ты поняла?

АНТОНИНА. Жизнь, в которой торжествуют материальные блага, - это смерть, духовная смерть!

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Кто тебе сказал?

АНТОНИНА. Я сама дотумкала!

ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВНА. Ерундистика какая-то! Жизнь торжествует над смертью и смеется ей в лицо: ха-ха-ха!