Бумажный лебедь (ЛП) - Лейла Аттэр

Я снова посмотрела на Дамиана. Он наблюдал за мной из-под козырька бейсболки. Она была темно-синей с инициалами «СД», вышитыми белыми нитками, официальным знаком Сан-Диего Падрес. Наверное, он когда-то играл. Или просто носил это, потому что она ему нравилась.

Садист-Дебил.

А еще — Тупой Недоумок, если он действительно фанат Падрес, потому что Сан-Диего был самым большим городом в США, который никогда не выигрывал мировые чемпионаты, Суперкубок, кубок Стэнли и НБА или какие либо другие спортивные соревнования. Это было проклятье, от которого мы страдали, и мой отец надеялся каждый раз в начале сезона: Удачи, Сан-Диего Падрес. Ни пуха, ни пера!

— Попробуй выкинуть какую-нибудь глупость, и я сломаю тебе ноги.

Дамиан поднял пустую бутылку воды с пола и направился к двери.

Я должна была ударить его по башке стулом.

Я должна была толкнуть его так, чтобы миска соскользнула и разбилась, а затем ткнуть его разбитым стеклом.

— Пожалуйста, — сказала я вместо этого, — мне нужно в туалет.

Я не могла не думать об опорожнении мочевого пузыря. Я могла забыть обо всем, кроме голода, жажды и физиологических потребностей. Я полностью зависима от него. «Пожалуйста» и «спасибо» приходят сами собой, когда ты находишься в чьей-то власти. Даже если ты ненавидишь этого «кого-то» до смерти.

Жестом он приказал мне встать. Мои ноги подкашивались, поэтому пришлось опереться на него. Я была одета в ту же одежду ― кремовый шелково-шифоновый топик и обрезанные брюки-сигареты (Примеч. Брюки-сигареты ― узкие и плотно облегающие фигуру брюки, довольно универсальны, имеют разную длину), но теперь они были трудно узнаваемы. Парижский шик Изабель Маран (Изабель Маран (фр. Isabel Marant, род. 12.04.1967, Париж — известный французский модельер) выглядел так, словно провел ночь, катаясь с Робом Зомби (Примеч. Роб Зомби (англ. Rob Zombie, настоящее имя — Роберт Каммингс) — известный американский музыкант, играющий в стилях грув-метал и индастриал-метал, а также кинорежиссер и сценарист; в прошлом байкер и арт-директор порножурнала).

Дамиан провел меня по узкому коридору. Справа была меленькая ванная комната с компактным душем, раковиной и туалетом. Я повернулась, чтобы закрыть дверь, но Дамиан просунул ногу.

— Я не смогу писать, если ты будешь смотреть.

— Нет? — и он потащил меня обратно в каюту.

— Подожди.

Боже, я ненавидела его. Я ненавидела его больше чем кого-либо когда-либо смогу возненавидеть.

Он подождал у двери, не потрудившись отвернуться. Он хотел убедиться, что я поняла ситуацию ― со мной не считаются, я не имею права голоса и не могу рассчитывать на уединение, милосердие, удобство или внимание. Я пленница, объект для его прихотей.

Я направилась к унитазу, благодаря Бога за то, что окажусь частично закрыта от Дамиана раковиной. Я расстегнула штаны, впервые обращая внимание на царапины. Кожа, наверное, поцарапалась о стенки ящика, в котором он меня запер. Я коснулась затылка и обнаружила шишку размером с яйцо, которая не переставала пульсировать с тех пор, как я пришла в себя. Ноги заныли, когда я села, на коленях были огромные, фиолетовые синяки, наверное, от движений в деревянном ящике. Кто знает, как долго я там пробыла. Еще хуже то, что я не могла расслабиться и пописать, но когда все же начала, меня обожгло, как будто кислотой. Мочи оказалось немного, наверное, потому, что я была обезвожена, но я еще немного посидела, сделав несколько глубоких вдохов, прежде чем вытереться и встать. Я натянула на себя штаны и уже собиралась мыть руки, когда увидела свое отражение.

— Какого хрена? — я повернулась к нему. — Что за херню ты сотворил со мной?

Он бесстрастно продолжал смотреть на меня, словно не слышал, как будто я была пустым местом.

Я снова посмотрела на свое отражение в зеркале. Он отрезал мои длинные светлые волосы и перекрасил их в жгучий черный цвет: укоротил их тупыми ножницами и облил магазинной краской. Часть белых непокрашенных волос все еще проглядывала сквозь темные пряди, как будто я напялила дешевый готический парик. Мои серые глаза, которые всегда привлекали внимание на моем лице, померкли на фоне этих жестких темных волос. В сочетании со светлыми ресницами и бровями я выглядела как живой призрак.

Нос и щеки были поцарапаны. Засохшие ручейки крови окружали мои уши там, где он вырвал мои волосы. Глубокие голубые круги образовались под глазами, а губы выглядели такими же болезненно потрескавшимися, какими и ощущались.

Мои глаза горели от непролитых слез. Я не могла примирить эту девушку с той, которой я была пару дней назад, с девушкой, которая собиралась отпраздновать свое двадцатичетырехлетие. Мой отец наверняка уже знает, что я пропала. Я бы никогда не пропустила вечеринку, которую он устроил для меня. Он наверняка уже поговорил с Ником, последним человеком, который меня видел. Я не знаю, как много дней прошло, но мой отец, должно быть, меня ищет. Он наймет лучших из лучших и не остановится, пока не найдет меня. И если он отследил мою машину на набережной, он, догадался, что я на корабле. Эта мысль утешала меня. Может, он близко. Все, что мне нужно сделать, это выиграть немного времени, чтобы он мог догнать нас.

Я ощутила его под блузкой и облегченно вздохнула. Оно все еще было здесь ― ожерелье, которое отец подарил маме, когда я родилась. Оно перешло ко мне после ее смерти, и с тех пор я носила его. Это была простая золотая цепочка с круглым медальоном. Медальон был с прозрачным стеклом, которое открывалось как книга. Внутри было два редких драгоценных камня ― александриты и розовая морская жемчужина. (Примеч. Александри́т — природная разновидность минерала хризоберилла с примесью хрома. Кристаллы александрита способны менять оттенки окраски в зависимости от освещения: от темной сине-зеленой, голубовато-зеленой, темной травяно-зеленой, оливково-зеленой при дневном свете до розово-малиновой или красно-фиолетовой, пурпурной при вечернем или искусственном свете).

— Возьми, — я расстегнула замочек и протянула Дамиану.

Я не думала, что могу обменять ожерелье на свою свободу, ведь он легко мог просто отобрать его, но я могла соблазнить его обещанием большего. Если я разожгу его аппетит денежной компенсацией, возможно, я смогу выиграть немного времени и отсрочить то, что он планировал для меня.

— Это будет стоить кучу денег, — сказала я.

Он отстраненно смотрел на меня. Потом безразличие покинуло его. Все его тело напряглось, и он снял кепку. Странный жест, как будто он только что узнал о чьей-то смерти. Или, может, он сделал это из уважения, как будто перед лицом чего-то большого, красивого и святого.