Жизнь Вивекананды - Ромен Роллан

(он думал, очевидно, что эти созерцатели, привыкшие к теплу гнезда, будут смущены его планами общественного служения и путешествия для проповеди в странах язычников; они смущают благочестивый покой душ, которые спасаются, не заботясь о других). Но случаю было угодно, чтобы почти накануне отъезда на вокзале Монт-Абу, близ Бомбея, он встретил двух из них, Брахмананду и Турьянанду; и он сказал им с проникновенной страстностью, волнение которой передалось и Баранагору[34], что властный призыв страдающей Индии принуждает его уехать:

— Я странствовал по всей Индии, и для меня было мучением видеть ужасающую бедность и нищету масс. Я не могу сдержать слезы. Сейчас я твердо убежден, что бесполезно проповедовать несчастным веру, не облегчив их бедности и страданий. Именно для этого, для спасения бедняков Индии, я еду в Америку[35].

Он направился в Кхетри, и его друг магараджа приказал своему девану (первому министру) проводить его до Бомбея, где он сел на пароход. В момент отплытия он надел на себя платье из красного шелка и желтый тюрбан и принял имя Вивекананды, которое ему предстояло сделать известным миру[36].

III. Великое путешествие на Запад и Парламент религий

Это путешествие в действительности является изумительным приключением. Юный Свами пускается в путь наобум, с закрытыми глазами. Он смутно слышал разговоры о каком-то Парламенте религий, который когда-то должен открыться где-то в Америке, и он отправляется туда, причем ни он сам, ни кто-либо из его индийских учеников и друзей, студентов, пандитов, министров, магараджей, не потрудились навести точные справки. Он не знает ничего — ни даты открытия, ни условий участия в собрании. У него нет никакого документа, подтверждающего его полномочия. Он идет вперед, уверенный в успехе, как будто ему достаточно было только появиться в свой час — в час, указанный богом. И хотя магараджа Кхетри взял для него билет на пароход и снабдил его, вопреки его воле, этим великолепным одеянием, которому суждено было загипнотизировать падких на зрелища американцев не менее, чем его красноречие, — ни он сам, ни другие не подумали о климатических условиях и обычаях страны. Он будет мерзнуть на пароходе, подъезжая к Канаде, и ходить в платье, которое надевают в Индии в дни торжеств и гуляний.

Он отплывает из Бомбея 31 мая 1893 года, проезжает через Цейлон, Пегонг, Сингапур, Гонконг, откуда совершает поездку в Кантон, Нагасаки, а затем сушей отправляется в Иокогаму, осмотрев также Осаку, Киото и Токио. Везде — и в Китае, и в Японии — его внимание привлекает все то, что может подтвердить его предположение, его убеждение в том, что религия древней Индии озаряет государства Дальнего Востока, в духовном единстве Азии[37]. В то же время мысль о страданиях, которые терпит его родина, не покидает его; и картина прогресса Японии растравляет его рану.

Он едет из Иокогамы в Ванкувер и, после переезда по железной дороге, около середины июля оказывается, совершенно ошеломленный, в Чикаго. По дороге его порядочно общипали. Для жуликов он явная пожива, — его видно издали. Первым делом этот большой ребенок пошел бродить, разинув рот, по мировой ярмарке, каковой является всемирная выставка в Чикаго. Все для него ново, все поражает его. Он никогда не мог себе представить мощи, богатства, изобретательского гения западного мира. Благодаря своей жизненности, более сильной и более реагирующей на силу, чем у какого-нибудь Тагора или Ганди, которых подавляло буйное движение и шум, европейско-американская (особенно американская) техника, — Вивекананда дышит здесь свободно; он испытывает от всего этого опьяняющий подъем, и первым его порывом является юношеское увлечение; он не жалеет восторгов. Двенадцать дней он поглощает жадными глазами этот новый мир. Затем он вспоминает о том, что ему следует отправиться в информационное бюро Парламента религий… О неожиданность! Он узнает, что Парламент открывается лишь после 10 сентября, что срок записи делегатов прошел и что, прежде всего, запись не принимается без официальных полномочий. Между тем у него нет никаких полномочий; он — незнакомец, не представляющий признанной общины, а кошелек его пустеет; его средства не позволят ему дожидаться открытия конгресса. Он ошеломлен. Он телеграфирует о своей беде друзьям в Мадрас, чтобы какое-нибудь официальное религиозное общество оказало ему поддержку. Но официальные общества не прощают независимым умам, что они посмели обойтись без них. Один из председателей общества бросает такой ответ:

— Пусть этот дьявол подыхает от холода![38] (Let the devil die of cold!)

Дьявол не подыхает и не сдается… Полагаясь на судьбу, он, вместо того чтобы в бездеятельности беречь несколько оставшихся у него долларов, тратит их на поездку в Бостон. Судьба ему помогает. Судьба всегда помогает тем, кто умеет ей помогать. Человек, подобный Вивекананде, не может нигде пройти незамеченным. Этот незнакомец околдовывает всех. В вагоне бостонского поезда его вид, его ответы поражают соседнюю пассажирку, богатую даму из Массачусетса, она его расспрашивает, заинтересовывается им, приглашает его к себе в дом, знакомит с эллинистом Дж. Г. Райтом, профессором Гарвардского университета, и тот, пораженный с первой же встречи одаренностью молодого индуса, предоставляет себя в его распоряжение: он настаивает на том, чтобы Вивекананда представлял индуизм в Парламенте религий; он пишет председателю комитета; он дает оставшемуся без средств страннику железнодорожный билет в Чикаго, рекомендательные письма в комиссию по предоставлению делегатам помещения. Итак, все улажено.

Вивекананда возвращается в Чикаго. Поезд приходит поздно, а беззаботный юноша потерял адрес комитета и не знает, куда деться. Никто не удостаивает "этого цветного" указанием. Он находит в углу вокзала большой пустой ящик, устраивается там и засыпает. Утром он ходит, ища дорогу, прося подаяния от двери к двери, как саньяси. Но он ведь в городе, который, как Панург, знает тысячу и один способ добывать деньги, кроме способа святого Франциска — нищенства во имя божие. Добавлю, что в квартале, где он находился, говорят только по-немецки, никто его не понимает: его принимают за негра, перед ним захлопывают двери. Долго пробродив, он в изнеможении садится на улице. Из одного окна замечают его и спрашивают, не делегат ли он в Парламент религий, его приглашают войти, и опять судьба помогает ему встретить одну из тех, кто потом станут его вернейшими последовательницами[39] в Америке. Дав ему отдохнуть, его сопровождают в Парламент. Он находит там помещение.

Полное приключений путешествие, в котором он едва не погиб, на этот раз приводит его в гавань. Но настало время действовать, а не отдыхать. Теперь, когда случаю отдана