Помоги себе сам! - Евгения Изюмова

- Ты ключи не теряла? - осведомилась я. - Может, теряла, а вор их нашёл и влез к тебе?

- Не теряла. А если бы и потеряла, то он бы ключом и вторую дверь открыл, - возразила Ангелина.

- А во дворе спрашивала, может, кто видел чужих людей, выходящих из подъезда?

- Какие люди во дворе в двенадцать ночи? - огрызнулась подруга. - Хоть немного-то соображай!

- Ну, не знаю тогда, что сказать, - обиделась я. - Давай лучше в милицию позвоним.

Мы уныло смотрели друг на друга несколько минут, и тут меня осенило:

- Гелька, - вскочила я с места, - да ведь у вас во дворе пивнушка круглосуточная, может, продавщица видела людей, выходящих из вашего подъезда. Что ещё у тебя пропало? Деньги, золото?

- Золото всё на мне, я с ним не расстаюсь, - она машинально тронула рукой массивную золотую цепочку, на которой был золотой крестик, потрогала пальцами золотые серьги и осмотрела руки, словно проверяла, на месте ли обручальное кольцо, которым Гелька очень дорожила. И потому, что оно красивое и очень дорогое, и потому, что кольцо подарил Стас. Остальные золотые вещи, что были на ней, тоже подарил Стас, правда, серьги и цепочка у неё и до встречи со Стасом были. - А деньги, - она рассмеялась, - иной раз раздолбанная мебель - это хорошо. Я деньги, как обычно, держала на полке с простынями, но задняя стенка у шкафа отскочила давно, ворюги сами и толкнули пакет с деньгами в щель, так что всё на месте.

- Ну ладно, хоть в этом повезло. Пошли к пивнушке, спросим у продавщицы, что к чему.

И мы отправились во двор. Спустившись на первый этаж, я наблюдала, как Гелька возится в темноте с запором.

- Слу-у-шай! - осенило меня вновь. - А ведь у вас кодированный замок в подъезде, как же вор открыл её? Может, дверь была открыта?

- Не-а, - откликнулась Гелька, - у нас дверь всегда закрыта: на первом этаже живёт одна бабка - настоящий страж ворот. Она бдит за этим делом. Если кто не захлопнет дверь, то выходит и закрывает - воров боится.

- Ну! - воскликнула я. - Смотри: дверь в подъезд чужой человек открыть не может - не знает кода, выходит, это свой, да?

- Ой, правда! - Гелька испуганно прикрыла губы пальцами. - Выходит, вор в нашем подъезде живёт, да? Или ходит к кому-то, потому код знает. Ой, Жанночка, а ведь он мог вернуться и меня прихлопнуть! - Гелька даже пошатнулась от ужаса, видимо, представив, что вор опять наведался в квартиру, а она сидит с открытой дверью… Мне пришлось поддержать подругу за локоток.

- Вот-вот, - развила я её мысль, - если это свой, то давай-ка вспоминай, какие сволочи в вашем подъезде живут, кого ты можешь подозревать.

Мы расположились на скамье возле подъезда и стали рассуждать.

- Так… - Гелька задумалась. - Хватовы. Нет, не подходят… Баба Дуся… Нет, не то.

Тут в окне первого этажа рядом с входом шевельнулась занавеска, и в щёлочку кто-то осторожно глянул. Я толкнула Гельку в бок и кивнула на окно, мол, гляди, кто там подсматривает.

Та досадливо отмахнулась:

- Да это баба Дуся! Так, Вороновы… Нет, они в отпуске сейчас.

Я опять ткнула Гельку в бок и спросила:

- А эта ваша баба Дуся всё время в окно подглядывает?

- Ну а что ей ещё делать? Одна живет, вот и торчит постоянно в окне, знает даже, с кем кошка Вороновых встречается. В соседнем подъезде кот рыжий живет, Чубайсом кличут, так вот, она говорит, что вороновская Машка только Чубайса и привечает. Так, ещё живут Власовы, да не, они - пожилые люди, им дверь не выломать, - Гелька шептала что-то себе под нос и загибала пальцы, видимо, мысленно перебирала всех соседей.

- Ну ладно, - я бесцеремонно прервала ее размышления, - пошли в киоск, глядишь, там какую-нибудь информацию почерпнем, а потом утром и бабусю разговорим.

И мы дружно зашагали к пивному киоску, который приветливо светился всеми своими окнами, изукрашенными рекламой разных сортов пива. Заглянув в окошечко, прорезанное в двери киоска, - саму дверь продавщица предусмотрительно заперла на ночь - мы вежливо осведомились сначала, какое пиво лучше - «Балтика» или «Толстяк». Продавщица равнодушно шевельнула плечами, мол, нет никакой разницы. Потом Гелька приступила к допросу:

- У вас в этот день много было покупателей?

- А вам что? Были… - лениво откликнулась та.

- А вы всех своих покупателей знаете, я имею в виду - постоянных?

- А вам что? Ну, знаю… - получили мы ответ.

- Кто из этого дома у вас пиво покупает?

- Да все. А вам что?

- Да ничего! - не вытерпела Гелька, вспылив, за что я пнула её по ноге. Она остыла и сказала: - Какой-то гад повадился отливать в нашем подъезде! Всё провонял!

- Ну, свои, наверное, и гадят, - предположила продавщица, - у вас же кодовый стоит.

- Вот я говорю, - продолжала выдумывать Гелька, - что свои, а она вот, - Гелька пренебрежительно показала на меня пальцем, - не верит. Так заспорили, что до утра не дождались, пошли спрашивать, потому что опять кто-то напакостил, да мало ему первого этажа - на второй перебрался! Кто чаще всего из нашего дома пиво покупает?

- Да Лёшка со второго подъезда, у него приятель как раз в вашем живёт, вот, небось, они зальют глаза да и пакостят, - подкинула нам идею продавщица. - Они и сегодня вечером пиво покупали. Рыбу где-то достали, вот и зашли за пивом.

Гелька, как говорится, «сделала стойку». Она подобралась вся, словно овчарка, мне показалось, что даже уши у неё торчком встали.

- А какая же рыба у них была? - вкрадчиво осведомилась она у продавщицы.

- А я знаю? В пакете чёрном, на нём «босс» написано. Лёшка-то ещё «Балтику» держал.

- Баночную? - уточнила Гелька.

- Ага, я ещё подумала, зачем им пиво? И так есть. Да ведь мне всё равно, лишь бы выручка была.

- А Лёшка этот, он из сороковой квартиры? - импровизировала Гелька по ходу действия.

- Квартиру не знаю, а окна - вон они, во двор выходят, вон, за тополем которые.

Мы отошли от киоска. Гелька долго смотрела на окна, определяя, какая это квартира, и решительно зашагала домой. Я шла следом, соображая, что она задумала.

Едва мы вошли в её квартиру, Гелька подхватила валявшийся на полу молоток и вылетела вон. Я - следом. Пока догоняла, она успела вбежать в соседний подъезд, благо там не было кодового замка, а дверь вообще болталась на одной петле. Ещё на первом этаже я услышала гулкие удары в дверь и Гелькин истошный крик:

- Открывайте, сволочи! Не то дверь высажу!

- Гелька, - закричала и я. - Ты что? А вдруг это не он? В милицию же попадешь!

Но подруга моя стала совсем невменяемой. Она колотила молотком по двери и по-прежнему требовала открыть её. На лестничную площадку высыпали жильцы из соседней квартиры, тоже подняли крик, мол, какое безобразие, из-за этого алкаша никакого покоя нет, вот уж и среди ночи погром начался. Гелька, не обращая внимания на изрыгаемые соседями ругательства и на них самих, сосредоточенно лупила по двери. Наконец, разозлённая до невозможности, она грохнула изо всей силы ногой по двери. Та в этот момент открылась, и Гелька, не удержавшись на одной ноге, упала внутрь квартиры, видимо, падая, саданула кому-то нечаянно молотком, потому что кто-то там взвыл диким голосом и заматюгался. В ответ не менее громко завопила Гелька:

- Убью гада! - и вслед за тем на лестничную площадку вылетел всклоченный парнишка лет двадцати, а Гелька бушевала в квартире, потому что послышался звон разбитого стекла и треск ломаемого дерева. Я ворвалась в квартиру и увидела, что Гелька с огромным наслаждением на лице крошит с размаху сервант. Я, признаться, остолбенела, не менее, видимо, был шокирован и парнишка, хозяин квартиры, потому что услышала за спиной полный тоски и ужаса всклик:

- Ой, мама!

А Гелька перестала ломать сервант и торжествующе закричала:

- Ага! Вот он, видачок мой ненаглядненький! - и развернулась на сто восемьдесят градусов. - Значит ты, ханурик молохольный, шибзик полоумный… - она выдала длиннющую фразу из самых унизительных эпитетов и завершила: - … в квартире моей был?!

Парень так перепугался, что потерял голос и лишь молча кивал.

- Вот я сейчас всё тут порушу! - пригрозила Гелька и опять взмахнула молотком.

- Тётя Ангелина! - обрел взломщик голос и рухнул перед ней на колени. - Тётя Ангелина, не надо! Не ломайте ничего! Я все отдам! Отец с работы придёт, увидит и меня точно убьёт, а мамка в деревне у бабушки. Точно, убьёт меня отец!

- Да и надо бы тебя, паршивца, прибить, - удовлетворённо констатировала Ангелина. - И совсем не жалко будет, ну разве что мать твою жаль, - и подхватила подмышку свой видеомагнитофон.

- Тётя Ангелина! Я всё ваше отдам, и своё - тоже! - парень готов был уже заколотиться в истерике: его нешуточно трясло, а по щекам катились слёзы. Он на коленях пополз в дверь другой комнаты. Гелька чуть не ринулась за ним, да я придержала за руку. Вскоре уличённый злоумышленник вернулся обратно с кипой видеокассет до самого подбородка, на запястье болтался на плетёном ремешке фотоаппарат-автомат, а зубами он держал полиэтиленовый пакет.