Любовь на руинах (СИ) - Иванова Ксюша

Всегда плотно закупоренное окно, сегодня было открыто. Слепой стоял возле него, упершись обеими руками в подоконник. Он даже не обернулся. Я молча вошла и он сразу спросил:

— Рыжик, как прошла операция?

Слышал наши голоса из-за двери? Или, как всегда, знал, видел каким-то своим внутренним зрением?

— Нормально прошла. Но мальчишка плох — поздновато к нам привезли. Да и крови много потерял. И Женя…, - понизила голос почти до шепота и шагнула ближе, чтобы эти двое, которые вошли и маячили за моей спиной, не поняли о чем речь. — у нас все уже на исходе. Еще одна, максимум две, вот такие операции — и все. Нечем будет даже царапину обработать!

— Знаю, Зоя, все помню. Но ты присаживайся, у нас будет долгий разговор, — он, наконец, повернулся и поднял невидящие глаза на Странника, так у нас звали придурка Валеру.

Валера при этом не дышал даже, как мне казалось. Но улыбался.

— Здравствуй, Странник! — Слепой раскинул в стороны руки, давая понять, что готов обнять Валеру. Тот, рассмеявшись, шагнул навстречу.

— Вот как ты это делаешь? Ну, ведь знаю, что не видишь ничего, а всегда узнаешь? По запаху, что ли?

— Ну-у, по запаху сейчас тебя запросто можно за километр учуять! Чувствую я, чувствую! — и ведь не врал, по-моему… — Более того, я знал, что ты именно сегодня появишься.

Странник недоверчиво качал головой. Я изподтишка посматривала на Ярослава. Он пытался казаться невозмутимым, но явно был заинтересован тем, что слышит сейчас. Чувствовал он себя в чужом месте совершенно свободно. Прошел, прислонил автомат к стене, а сам сел на табурет, стоящий рядом. И дреды на его голове почему-то не казались мне чем-то грязным и мерзким… И глаза… какие у него глаза красивые! А ресницы, на кончиках светлые, а у корней — черные. Так и кажется, что подводкой глаза обведены. Хоть бы свалил уже быстрее отсюда, иначе… Не успела додумать, чем мне грозит долгое общение с этим мужиком, как Женька оборвал мои странные мысли:

— Зоя, у тебя времени — до утра. Собери все необходимое в дорогу. Путь займет не меньше двух недель. Поедете на машине Яра. Вас будет шестеро. Учти, что обратно вы будете везти человека больного. То есть возьми с собой лекарства.

— Что-о? — эта новость была полной неожиданностью для меня. — Куда нужно ехать? Зачем?

Вообще-то, больше всего мне хотелось спросить, почему Я должна ехать с НИМ? Ни за что! Но об этом — только наедине!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Ехать нужно в Москву. Там вы заберете одного человека и привезете сюда. Живым. Во что бы то ни стало. Ты поедешь потому, что человек этот не совсем здоров. Конкретно, что за болезнь, я не могу сказать, припадки какие-то его бьют. Дорога спокойной не будет, а без сопровождающего он может ее не перенести. Ну и, там, у человека этого, назовем его Пророком, ты сможешь свои запасы пополнить. У него целая аптека.

Посчитав, что мне сказано достаточно, и вопросов я больше к нему не имею, Слепой повернулся к Ярославу.

— Ярослав, ты понял уже, в чем твоя роль?

Тот пожал плечами.

— Съездить в Москву и привезти сюда Пророка. Я могу взять с собой своих людей?

— Я пошлю с тобой Зою и Странника, он знает дорогу и знаком с Пророком. Остальные — твои.

— Трое, я так понимаю?

Я не удержалась.

— Почему трое? Женя, давай из своих кого-нибудь отправишь?

Спросила у Слепого, но ответил Ярослав:

— Трое потому, что больше просто в машину не влезут — максимум семь человек машина вмещает. А трое моих потому, что наша роль — тебя и Пророка привезти сюда живыми, а лучше всего сделать это я смогу со своими, проверенными, сработавшимися людьми.

Я переводила взгляд с него на улыбающегося Слепого.

— Я знал, что Жук никогда бы не сделал глупого человека своей правой рукой.

Ярослав, кажется, не обратил на эту лесть никакого внимания. Он встал, не торопясь взял свое оружие и, сделав шаг к двери, сказал:

— Завтра в семь утра я буду у вас. Надеюсь, о моем парне здесь будут заботиться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я это тебе обещаю. Независимо от исхода вашей поездки, — а Женя всегда держал слово, правда, чужак этого знать не мог.

Ярослав повернулся ко мне:

— Рыжая, если ты выйдешь в этих штанах, я лично их сниму и одену тебе другие!

7. Ярослав

Антон задумался, обхватив руками кудрявую голову.

— Блядь, сейчас покурить бы! Яр, ты уверен, что это — не ловушка? Я про Слепого слышал. Умный, хитрый, а еще, говорят, что он — мутант. Из тех, которые хватанули радиации немерено, только она не лучевую вызвала, а, наоборот, сверхспособности открыла. Опасно будет. Он не просто так именно на тебя вышел. Ты ж понимаешь, ЧТО может случиться в дороге?

— А что может случиться, Антон? Максимум, погибнем все. Неужели ты думаешь, что он все подстроил — Сашкино ранение, например? Но я ведь мог и не повезти пацана к ним. Да и разве стал бы он свою бабу отправлять с нами, если бы просто хотел ослабить нашу группу и напасть, когда меня не будет рядом с тобой?

— Ну, во-первых, что значит для него какая-то там женщина? Может, так, разменная монета? А во-вторых, сколько человек в их группе?

— Меньше, чем у нас, однозначно. И, нет, этой бабой Слепой точно дорожит. Она — хирург, это она Сашку оперировала.

— Яр, я не узнаю тебя! И просто удивляюсь твоему безрассудству! Как ты вообще мог рвануть к ним? А если бы тебя и остальных наших, кто с тобой поехал, просто расстреляли, даже ко входу не подпустив? А ведь они могли это сделать запросто!

— Сашка мог умереть!

— Я против твоей поездки. Отправь… вон, Давида. Или, на крайний случай, Стрелка! Они справятся. Почему именно ты должен ехать?

Я и сам подумал об этом. Но отправить кого-то из подчиненных практически на верную смерть, чтобы отдать Слепому свой, личный долг, я не мог. И еще одна странная, незнакомая мысль не давала покоя. Чем дальше я отъезжал от больницы, от места, где расположилась группировка Слепого, тем сильнее тянуло меня назад, тем больше хотелось вновь увидеть эту рыжую стерву… В голове возникла совершенно нелепая суеверная мысль: ведь я не ел, не пил у них — опоить, отравить, приворожить к себе меня она не могла.

— Антон?

— Вот только не начинай! Не вздумай говорить, что я должен буду о Сашке заботиться, если с тобой что-нибудь случиться!

Я улыбнулся через силу и пожал плечами. Он сам все знает, к чему сотрясать воздух?

….Старался тратить время только по делу: отобрал людей, подготовил машину, оружие проверил — почистил и смазал как положено. Попросил старушку Матвеевну, мать Лёхи-Стрелка приготовить нам что-нибудь в дорогу. Лёха — счастливчик! У него отдельные аппартаменты, в которых живет целая семья: мать, жена, двое детей. Мало кому повезло так же, все больше наши по-одиночке обитают, вот как я или Антон, но и ответственности на Лехе больше. А чего стоит прокормить такую ораву! Хотя мать у Стрелка, наверное, и из травы с пылью обед сварганить может! Так готовит, что пальчики оближешь. Старушка даже обрадовалась моей просьбе, несмотря на позднюю ночь. Знала, что в таких случаях из моих припасов всегда немного и для своих внуков выгадает.

Прошел еще раз по всему убежищу, проверил часовых — стоят, хорошо я их поднатаскал, не садятся даже. Помылся в холодной воде, благо в бывших душевых налажена постоянная ее подача. У нас такой уж большой проблемы с водой, как у других, не было. На территории бывшего хлебозавода, где мы обитали, была старая скважина и даже система очистки вполне сносно работала. Одел свежую одежду. Потом посмотрел на отцовские командирские часы, подаренные после первой моей удачной командировки, которые вот уже пятнадцать лет ношу на левой руке. Четыре часа в запасе еще есть. Неизвестно, когда в следующий раз получится поспать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Заснул, как всегда, в тот момент, когда голова коснулась подушки, вырубился, словно кто-то щелкнул выключателем. Последней мыслью было: "Хоть бы Наташка не пришла!"