Территория войны - Алексей Пронин

– Едем, едем!

– Музыкант он, этот Гуталин, ударник, играет в клубе, – спрыгнул с бревен парень.

Компания засобиралась, и все потянулись – кто к машине, кто к байкам. «Цокнутый» Алешка тоже похромал к своему. Но Галя никуда не торопилась, сидела, улыбалась и вдруг сказала:

– В клубе «Дубль» он играет, это недалеко.

– Галя, ну, ты едешь? – крикнул байкер в бандане.

– Мне домой надо, маме обещала. Что так смотришь? Я ж тебе говорила!

Я слез с бревнышек и подошел к Леше, сидевшему на своем спортбайке.

– Как мне найти Таню Софронову?

– Ох, слушай, и ты ее ищешь.... Меня уже расспрашивали менты. Да кто ж ее знает, она – девка шальная...

– Жива?

– Да кто ж ее знает? Мы с ней расстались, еще перед выпускными. Ну, ладно, свидимся. Хорошая была девка... Жалко... Ну, давай.

– Счастливо.

Тишину леска разорвал рык моторов, молодые голоса утонули в нем, за сосенками мелькнули рубиновые фонари, и все стихло. Я обернулся. Галя продолжала сидеть на бревнах. Я подошел к ней и присел рядом.

– Какой вечерок... К вам присесть можно? – Она в ответ только засмеялась. Посидели минутку молча – я уже забыл, что нужно говорить при луне красивой девушке. – Красивая луна... как живая. Вам не холодно?

– Вы, наверное, из полиции, – опять засмеялась она.

– Нет, нет. Я сам по себе.

– И кто же вы?

– Я – Николай, а вы?

– Галя. Зачем вам Танин парень?

– Пропала она. Уже неделя прошла. И дед весь извелся. Хоть бы позвонила. Передать ей можете?

– Кому? – с деланым испугом повернулась ко мне Галя.

– Подружке вашей, Тане.

– Как же я ей передам?

– Когда позвонит вам в следующий раз.

– Какой вы смешной! – она встала и оправила платье. – Мне пора.

– Я вас провожу.

– На мотоцикле?

– Можно и на мотоцикле. Садитесь.

Галя игриво, но умело запрыгнула в седло и обхватила меня сзади руками. Я медленно поехал мимо сосен и через сто метров остановился возле шлагбаума.

– Вот мой коттедж, – махнула она рукой за высокий забор. – А это – Софроновых.

Коттедж Софроновых стоял с краю, мрачно чернея на фоне серебристых лунных облаков. Два окна на втором этаже светились.

– Мы еще увидимся? – Я снял перчатку и протянул ей ладонь.

– Может быть. Клуб «Дубль». Он завтра там играет после девяти. Танин парень. Мы все там будем.

– Я приеду. Обязательно. Спокойной ночи.

– Только сами-то не разбейтесь – так отжигаете. – И Галя юркнула под шлагбаум.

Я посмотрел на два светящихся окна на втором этаже и набрал на своем мобильнике телефон этого коттеджа. Ответили не сразу, и я взглянул на часы – одиннадцатый час. Наконец услышал женский голос:

– Я вас слушаю. – Он был низкий, грудной, такого сексуального голоса я раньше никогда не слышал. Возраст – не более двадцати пяти.

Я попросил позвать Ивана Петровича.

– Иван Петрович отдыхает. Кто его спрашивает?

Я назвал себя и добавил, что по его заданию разыскиваю Таню. После этих слов голос резко изменился.

– Что-нибудь узнали?

– К сожалению, ничего. Иван Петрович спит?

– Сейчас посмотрю. – В трубке было слышно отдаленное: «Ваня, Ванечка! К телефону, мой дорогой, ты не спишь?»

Минут через пять засветилось еще одно окно, и глухой, недовольный голос хозяина, похоже, сильно пьяного, произнес:

– А-а, объявился, герой. Я что, нанимал тебя колотить всех до крови? Ты Танюшу нашел?

– Нет.

– Что за скандалы ты учиняешь! Портной мне звонит, мол, какого бандита я к нему подослал! Мы же с ним договорились обо всем, а ты мне такую свинью подложил!

– Вы про внучку с ним договорились?

– Что, внучка? Что, я тебя спрашиваю! Может, и не он!

– Молитесь, чтобы он. Повторяю, лучше бы это был он.

– А охранника нашего зачем избил?

– Его спросите и свидетелей.

– И так тошно, еще ты всех мордуешь... Ищешь ее?

– Ищу. Но сейчас звоню по другому вопросу. Хочу завтра присутствовать на собрании акционеров.

– Это еще зачем? И без твоих кулаков будет жарко!

– Соберутся интересные люди, я должен их увидеть.

– Очень интересные... Лишнее. Еще и завтра ввяжешься. Тоже мне, хирург нашелся...

– Иван Петрович, как хотите, я могу прекратить поиски, решайте, денег я у вас еще не брал. И возьмите себя в руки.

– Ну вот, теперь ты мне хамишь!

– Жалко вас с Таней.

– Ты хоть что-нибудь узнал о ней?

– Ничего я не узнал. Что вы решили, Иван Петрович?

– Ничего он не узнал... Жива или мертва наша Танечка... Ладно, закажу тебе пропуск. Но гляди мне завтра, рта на собрании не открывать! Не твое это дело!

5. Собрание

Документы проверяли в проходной так, будто это не старый пыльный кирпичный завод, а военный объект. Мне пришлось полчаса отстоять очередь в бюро пропусков. У окошка поминутно возникали мелкие скандалы – многих не было в списках, поэтому им не давали пропуска и не пускали. Скандалы переносились к турникету, где оборону держали дюжие охранники. Похоже было на то, что этих мелких акционеров, совладельцев завода, если их еще можно было так называть, старались отсеять и не пустить внутрь всеми возможными способами.

Наконец я добрался до актового зала. Зал был полупустым – выставленные на входе препоны удались вполне. Я оглядел зал, выбирая себе место: впереди сцена, на ней крытый кумачом стол и фанерная обшарпанная трибуна, у дверей – охранники, под сценой – кучка начальства, которую уважительно и с опаской обтекали, проходя к свободным местам, последние допущенные. Я увидел Софронова и поклонился ему, но тот, скользнув равнодушным взглядом, мне не ответил. Первый ряд был совсем пустой, на спинках стульев прикреплены листы с крупным «Резервировано». Во втором ряду сидел Портной. Слева от него – женщина средних лет с резкими движениями и недовольным лицом, рядом – охранник, тоже знакомый мне по вчерашнему скандалу.

От кучки начальства у сцены отделился мужчина и направился прямиком ко мне:

– Господин Соколов?

Я кивнул.

– Я – отец Танюши. Ничего нового?

Я поклонился, потом медленно и огорченно покачал головой. Передо мной стоял хорошо одетый, приблизительно моих лет, мужчина, похожий на своего отца, но без уверенной директорской стати.

– Вы рассчитываете что-то узнать о ней в этом зале?

Я молча пожал плечами, отвечать было нечего.

Он достал из нагрудного кармана визитку, протянул мне и уже отвернулся, чтобы уйти, но я наконец решился и, взглянув на визитку, назвал вслух его имя.

– Игорь Иванович, вашего отца прессуют, и ваша дочка оказалась, простите, разменной монетой. Это шантаж, на девяносто процентов: мне знакомы подобные приемы. Вы лучше меня знаете, что от вас хотят и кто хочет.

– Отца спрашивали?

– Беседовали. Он думает, что, когда подпишет бумаги, ему вернут внучку.

– А вы думаете, нет?

– Иногда получается по-другому. Вы в составе руководства?

– Зам по коммерции. Очень плохо у нас, все скоро окажутся на улице. Доработались. Вот кто станет хозяином, – и он кивнул на второй ряд.

– Все уже решено?

– Остались формальности. Мне пора. – Он прошел вперед и сел в первом ряду. На сцене уже занимали места за кумачовым столом.

Я сел с краю и вдруг услышал за спиной:

– Эй, байкер! Боксер! Давай к нам! – Это окликал меня позавчерашний скандалист из проходной. Я оценил выгоду и неудобство такого соседства, но все же решил протиснуться к нему ближе.

– Здорово, байкер! И ты встрял в это дело? Сейчас мы оттянемся по полной. Серегой меня зовут. А тебя?

– Николай. Всех тут знаешь? Кто там на сцене?

Через несколько минут он и его соседки давали исчерпывающую характеристику каждому, пересыпая ее метким матерком. Генеральный директор – «ворюга еще тот, побольше всех хапнул», «живет с бывшей секретаршей, а она вон с тем трахается, с юристом».

Главный юрист завода, Гена, – «жох будь-будь, все их делишки обстряпывает и себя не забывает», «они с этой Алкой еще до директора шуры-муры крутили, да так и не могут остановиться», «старик и рад бы турнуть его с завода, да, видать, боится – тот их мигом на чистую воду выведет».

Председатель совета директоров, Глотов, – «старый коммуняка, откроет рот, а ты закрой глаза – и как на партсобрании опять сидишь. Но карман свой успел набить, и когда «прихватизировали», и нынче, когда еще акций понавыпускали, по закрытой подписке, – себе да своим», «это верный ленинец. Он у нас на заводе партсекретарем был лет двадцать, уже тогда мы его вдоволь наслушались. Потом что-то не видать его стало, когда парткомы прикрыли. Но опять вынырнул, председателем заделался, – снова шишка».

Сынок директорский, – «Гоша – зам папочки по коммерческим вопросам. Арендную плату с местных бизнесменов стрижет, только этому и научился в институте», «с отцом на ножах, даром что сын, небось деньги поделить никак не могут. Доработались мы до ручки с такими директорами».