Воровские гонки - Игорь Христофоров

- Ну не в офис же!

- Я помню, конфиденциальность, - величественно выговорил мудреное слово Дегтярь.

- Короче, звони мне вечером. Телефон знаешь?

- Естественно.

- Откуда? - удивился Рыков. - Его ни в одном справочнике нет. Даже в этом... что на диске для компьютера...

- Это наша работа, - ушел от прямого ответа Дегтярь. - Я же говорил, у нас высокая раскрываемость. Милиционеров и прокуратуру за такой процент уже бы всех увешали орденами и премиями. Правда, смешными премиями...

- Договор - это ясно, - подобрал к себе ноги Рыков. - А тебе лично что я буду должен, если все получится о'кей?

- Это уж как совесть вам подскажет, - напрягся Дегтярь.

Он, как встал, когда забирал карточки, так и стоял, по-купечески сцепив пальцы у живота. Хотя купеческого живота у него вовсе не было. Его фигуре позавидовал бы гимнаст.

Глядя на него снизу вверх, Рыков тоже попытался втянуть живот, но сердце недовольно екнуло и заставило прекратить попытку.

- Двести штук... Двести штук, - пропел он. - Если найдешь все, отвалю... отвалю пару тыщ...

- Обычно с такой суммы дают десять, - не моргнув глазом, сообщил Дегтярь. - Тем более, что там не ровно двести тысяч долларов, а почти триста. По совокупности...

- А что, кого-то уже так круто обчищали?

- Кредитки - один из самых распространенных видов хищения денежных средств.

- Десять... Десять... А если пять?

- Я уже говорил, как вам совесть подскажет.

Рыков вслушался в себя. Совесть молчала. Совесть не хотела отдавать ни копейки. Ей было даже жалко бесполезных кредитных карточек, перекочевавших в карман гостя.

- Ладно, - решил он за совесть. - Семь тыщ отдам. И больше ни копья не проси! У меня наличных в заначке кот наплакал.

- Желательно пару тыщ авансом, - убрав руки с живота, по-солдатски прижал Дегтярь кулаки к бедрам. - Можно в рублях по курсу.

- Пару, говоришь?

Чувствовалось, что Рыков потерял нить разговора.

- Ровно две тысячи. Для стимула, так сказать.

В лице Дегтяря появилось что-то лакейское. Рыкову показалось, что если он даст ему эти деньги прямо сейчас, то сыщик упадет на палас и начнет целовать его тапки. Он посмотрел на палас у ног. Он был красивым, но пыльным. Тапки - тоже. И Рыкову стало почему-то жаль сыщика.

- Ладно. Две тыщи задатка дам. Последний, можно сказать, резерв. От жены прячу. Она такая крыса!

Массивная дубовая дверь в кабинет распахнулась с таким громким звуком, будто по ней врезали кувалдой. На пороге стояла Лялечка в распахнутом зеленом халатике. Ее красивое молодое лицо пылало адским огнем. Казалось, что если сейчас ей захочется, она начнет взглядом сдвигать и валить мебель.

- Ты что, гад, сказал? - негромко спросила она.

Сухим, безразличным взглядом Дегтярь провел от ее лица до ступней с алыми каплями педикюра и еле сдержал внутри себя дрожь от вида обнаженного бронзового тела, обрамленного зелеными полами халатика. Он никогда не думал, что коричневое и зеленое так хорошо сочетаются.

- Ты что, падла, сказал? - раскинув руки, уперлась она ладонями о дверную коробку.

Зеленое исчезло. Осталось только коричневое. Такую осиную талию Дегтярь не видел ни разу в жизни. Даже в порнофильмах, которые он до одури крутил по вечерам после того, как от него ушла жена к такому же, как этот рыжемордый, нуворишу. Ему до боли в груди захотелось коснуться хозяйки дома ладонью и медленно, по-черепашьи медленно провести по коже к упругой сочной груди со смешным ребячьим соском.

- Ты чего?! - вскочил Рыков. - Ты это... того... Застебнись... Ты это...

- Это кто крыса?! Я - крыса?! Всяким проходимцам ни за что ни про что отваливаешь по две тысячи долларов, а родной жене жалко полторы тыщи отдать?! Жалко?!

- Лялечка, ты меня не так поняла. Да я... Да мы...

Рванувшись, он прикрыл ее обнаженное, выставленное напоказ тело, стал между нею и Дегтярем и снова забубнил:

- Милая, у меня неприятности... Я не хотел тебе говорить... Я пока что не кредитоспособен...

- Св-волочь!

Дегтярь не уловил момент, когда Лялечка метнулась от двери. Просто спина Рыкова одновременно с громким шлепком дернулась, и сам Рыков после того, как его заехали по щеке, показался вовсе не огромным звериного вида мужиком, а перепуганным нашкодившим ребенком. Только теперь Дегтярь заметил мягкий рыжий пушок на затылке Рыкова, и ощущение ребенка-переростка стало еще сильнее.

- За что?! - взмолился Рыков. - Да я... Да мы...

- Я хожу в рванье! Я езжу на вшивой машине! Я не могу позволить то, что хочу, а ты швыряешься налево и направо деньгами! - привставая на цыпочки, кричала она ему в лицо, и брызги ее теплой слюны приятно кололи ему щеки. - Моей руки добивался самый крутой банкир, а я выбрала тебя! Выбрала тебя, а ты... ты... ты... называешь меня крысой! Да я...

- Из-звините, - скользнул мимо них Дегтярь.

Ему еще досталась прощальная секунда наслаждения коричневым. Жадно вобрав в себя взглядом ее животик с ямкой пупка, он метнулся к двери и плавно прикрыл ее.

- Ля-алечка, ми-илая, ну ты это... при посторонних, - четко услышал Дегтярь и ухмыльнулся.

Рыкова явно надули, продав пластиковые двери под видом дубовых. Через дубовые так не было бы слышно. Дерево умеет хранить тайны.

Глава шестая

ЧЕЛОВЕК НА БУКВУ "ГЭ"

- Что-о?! А-а?! - вскинулся Жора Прокудин.

- Это я. Чего ты?

- А-а, Топор...

Осоловелыми глазами Жора обвел комнату и сразу вспомнил:

- Мы у тебя?

- Однозначно, - хмуро ответил Топор.

Кто-то из политиков, которых любили показывать по телевизору, часто повторял эти слова. Со второго упоминания Топор запомнил его навсегда, а вот фамилию политика запомнить не смог. Он не любил читать титры под лицами, потому что они отвлекали от картинки, и поэтому вообще никого из политиков не знал и никогда не ходил голосовать.

- А где Жанетка? - посмотрел на распахнутую дверь кухни Жора Прокудин.

- В магазин пошла. За жрачкой.

- А чего ты меня... это?

- Босс звонил.

Ноги Жоры Прокудина сами собой вылетели из-под одеяла и вонзили ступни в разбитые, растянутые, как мешки, тапки Топора.

- Меня искал? - спросил Жора Прокудин у тапок.

- Тебя.

- А ты что сказал?

- Что не видел тебя уже два дня.

- Что еще он говорил?

- Если объявишься, чтоб вышел на связь. А чего он тебе сам по сотовому не звонит? - удивился Топор.

- Я аппарат отключил, - ответил тапкам Жора Прокудин и пошевелил пальцами.

Тапки даже не вздрогнули. Возможно, от времени они уже зацементировались. Простыни у Топора тоже были какими-то серыми, будто зацементированными. И диван - жестким как постамент у памятника. На нем только танку стоять, а не спать живому человеку.

- Больше он ничего не говорил?

- Не-а. Однозначно, что ничего, - радостно сообщил Топор и вновь похмурнел. - Жор, а может, ну его к хренам, этот банк? Лучше журавль в руках, чем синица в небе...

- Наоборот.

- Что наоборот?

- Синица в руках, а журавль... ну, выше крыши.

Тяжелым каторжным вздохом Топор не согласился с переиначенной пословицей.

- Я Жанетке еще ничего не говорил. Она, конечно, девка классная. Молчать будет как могила. Но все ж таки...

- А ты пока и не говори.

- Ну да! Она, можно сказать, полдела всего сделала. Без нее разве сорвали бы мы куш? Ну вот скажи, сорвали бы?!

- Нет, не сорвали бы, - на этот раз согласился Жора Прокудин.

- Ну вот! А он, в смысле, Босс, уедет сам, и "бабки" все ему одному достанутся. Где справедливость?

- А если мы позже подъедем, он что, не вернет нашу часть?

Теперь уже Топор смотрел на свои тапки на чужих ногах и не знал, чем ответить. Он не любил Босса, но не знал, насколько сильно Босс не любит его. И любит ли он вообще кого-нибудь?

- А ты не понтуешь, что с банком верняк? - спросил он у тапок.

- Я, Топор, буквы знаю, - натягивая на худые ноги черные с подваром джинсы, объявил Жора Прокудин. - Все до одной. И теми буквами в книжечке сыщика весь его путь кратенько прописан. А последняя запись такая...

Перед глазами Топора появился развернутый блокнотик в подрагивающих пальцах дружка. Последней на левой страничке виднелась надпись: "Г. - г. Приморск, ул. Пр-я, 17, кв. 64, под фамилией Сергеева. Finita la comedia!".

- Ничего себе комедия! - дважды прочтя написанное, возмутился Топор. А что такое большое "гэ"?

- Гэ с точкой, братан, - это Гвидонов, председатель правления банка "Чага", а точнее говоря, не банка, а финансовой пирамиды, рядом с которой парни из "эмэмэм" кажутся грудничками с сосочками в розовых губках. Гвидонов соорудил не простую пирамиду, а вавилонскую башню...

- Какую? - не понял Топор.

- Крутую - вот какую! Гвидонов не стал ждать, когда на него наедут орлы из налоговой полиции, натравленные вечно голодным совмином. Он сбежал, прихватив денежки с собой. А там было побольше, чем у "МММ" в период расцвета!

Жора Прокудин уже оделся и расхаживал по комнате с видом университетского профессора, читающего любимую лекцию. Его неумытое лицо горело азартом, а руки мельничными крыльями разрезали воздух. Еще секунда и в комнате поднимется вихрь.