Подари мне чудо - Жасмин Майер

Горячие ладони обжигали ее кожу через тонкую ткань платья, а во рту вдруг пересохло.

«Что это со мной? — подумала Аня. — Даже голова кружится, а что будет после шампанского?»

— Я в порядке, можете меня отпустить.

Босс кивнул, но руки не убрал.

— Аня...

Голос охрипший. Простыл, что ли?

— Да? — спросила она.

— Я же просил.

Думать, пока он стоял в шаге от нее, удавалось с трудом. Что просил? О чем просил?

— Ах, вы про это, — сказал и тут же закусила губу.

— Про это, — согласился босс.

— Непривычно просто... И я не знаю, как к вам обращаться. Я как будто... Вас и не знаю, — закончила она.

— Просто по имени, ладно?

Глава 11

Евгений Александрович мягко забрал у нее из рук коробку с бокалами, отнес на письменный стол. Подхватив бутылку шампанского из холодильника, подошел к пылившемуся в углу радио.

Аня понимала его чувства и настроение. Включи он сейчас компьютер, резкий свет мониторов и громкий гул испортили бы все. Даже тишина в преддверии праздника была особой: густой и таинственной.

Нашлись мандарины и коробка конфет, даже не одна. Ночь преобразилась: бодрящие нотки цитруса смешались с дразнящим ароматом шоколада. Аня услышала, как хлопнула пробка, и зашелестели пузырьки шампанского.

Возможно, стоило благодарить полумрак за то, что так обострились остальные чувства. А возможно, кого-то иного.

Аня смотрела, как босс крутит ручку радио, настраивая нужную волну, и вспоминала их первую встречу.

В тот день к ее досаде Евгений Александрович мазнул по ней совершенно незаинтересованным взглядом и после долго рассматривал документы, устроив разгромный допрос с пристрастием, после такого она была уверена, что работу не получит. И все же он выбрал именно ее из ряда других кандидатов.

По офису разлился тягучий стон саксофона, а глубокий женский голос запел о любви. «Радио “Блюз”», — возвестил горячий шепот, словно чувствовал, что в эфире прибавилось слушателей. Непривычная для новогодней ночи музыка заполнила комнату. Вместо шумных и заезженных хитов хриплый женский голос пел об одиночестве.

Что, по сути, она знала о своем боссе? Похоже, не так много, как думала раньше.

Аня подошла, чтобы забрать открытую бутылку шампанского из рук босса. Он вздрогнул, когда она случайно коснулась его руки. Словно успел забыть, что он здесь не один.

«Ты больше не один», — хотелось сказать Ане, но не сейчас. Разговоры были лишними, когда он так смотрел на нее. Тоже, как будто в первый раз. Совсем иначе он смотрел на нее на том собеседовании.

А еще поняла, что перейти на «ты» не так уж и сложно.

Она первая отвела взгляд, разлила шампанское и протянула бокал боссу. Он принял его с улыбкой, а после в комнате вдруг стало светло, как днем, и канонада салюта возвестила о начале нового года.

Аня обернулась к окну, за которым расцветали белые цветы и сверкали падающие звезды. Пора загадывать желание, подумалось ей.

Звякнул хрусталь, молча чокнувшись, без громких тостов и надрывных криков, они сделали по глотку, а из колонок все также лилась тягучая, как карамель, музыка.

— С новым годом, — тихо сказал Самохин.

— С новым счастьем, — ответила Аня.

Он забрал у нее бокал и отставил в сторону свой. Протянул руку, и Аня вложила свою ладонь в его.

Аккуратно притянув к себе, он обнял ее за талию. А за окном все также взрывались фейерверки.

Медленный танец и близость кружили голову. Аня сильнее перехватила его крепкую ладонь и, запрокинув, голову, прочла в глазах мужчины немой, но такой понятный вопрос.

Аня встала на цыпочки... Но в последнюю секунду испугалась. Поцеловала его только в самый уголок губ.

И почувствовала, как Самохин улыбнулся. Как сильнее сжал ее талию.

А после поцеловал ее первым. Как и следует целовать мужчине женщину.

Они продолжали медленно танцевать, пока целовались. Пока пробовали друг друга и узнавали заново.

На смену саксофону пришла скрипка, а после невесомо, как весенняя капель, звучал рояль. Аня оказалась на столе, потому что так было куда удобнее целовать этого мужчину, в которого когда-то она влюбилась с первого взгляда.

Она обнимала его за шею, пока он губами изучал изгибы ее плеч и вел по острым ключицам, которые освободил от плена платья. Черная ткань беззвучно скользнула на пол, обнажая пылающую кожу.

Следом за платьем на пол полетели пиджак и его сорочка, кажется, лишившаяся из-за его нетерпения нескольких пуговиц.

Она откинулась на спину, прямо на столе, бесстыдно выгибаясь в пояснице и разводя ноги. Он высвободил ее ноги из туфель, и от щиколоток его нежные требовательные пальцы скользнули выше. Очертив коленки, задержались на бедрах, а после, когда она уже вся дрожала от нетерпения, наконец-то поддели кружева белья.

Кожа к коже. Глаза в глаза.

И снова вопрос в его потемневших глазах.

— Да... — прошептала она, обнимая его за шею.

И вскрикнула, когда он толкнул бедрами, отметая точку не возврата. Он двигался все сильнее и быстрее, пока она шептала что-то  несвязное и хриплое, то целуя его в губы, то кусая.

Он ударил так, что тяжелый стол под ее спиной сдвинулся с места. И сам впился в ее губы, сминая в требовательном собственническом поцелуе. Она вскрикнула, глотая непрошенные слезы. Никогда еще загаданные под новый год желания не осуществлялись так быстро.

А еще никогда раньше не бывало так, чтобы желания сбывались еще и несколько раз за вечер.

Они продолжали целоваться потом, когда, обычно, наступал черед торопливых прощаний, неловких взглядов и несбыточных обещаний. Он целовал ее после, когда опустился на нетвердых ногах в офисное кресло и усадил ее сверху. Когда дотянулся до бокалов с шампанских и они снова выпили. Не то за новый год, не то за новое счастье.