Рассказы - Чингиз Айтматов

Нурбек сел на землю, обхватил голову руками и закрыл глаза. Он представил себе, что будет завтра…

…Утром гидрологи придут к переправе и увидят, что люлька очутилась посредине реки. Значит, ночью кто-то пользовался ею, угнал и ушел. Но кто же это может быть? Свои все налицо. Ах, да, где же Нурбек?.. Понятно!.. Ну что же, туда ему и дорога… Но работу задерживать нельзя ни в коем случае, ни на одну минуту!.. Они попытаются подтянуть люльку с помощью береговой лебедки. Но она не сдвинется с места, потому что двигающий трос крепко зажат поломанным барабаном. Они будут в отчаянии, переправа выведена из строя! Кто это сделал? Подлый Нурбек!

— Я никогда не ожидала от него такого! — негромко скажет Асия, прикусив губу.

— Ах, чтоб тебе несдобровать, негодный выродок плохого отца! Что же ты натворил, а? — тяжело вздохнет Асылбай.

— Я убью эту бродячую собаку! — рванется Бектемир, схватив с земли камень.

Ну, а потом, а дальше что будет? Асия никогда не остановит своей работы. Однако что она может сделать? Есть только один выход. Надо взять инструмент и добраться к люльке по тросу. Но это сказать просто, а вряд ли кто сможет преодолеть такое расстояние по тросу, ведь от того берега до люльки не менее тридцати метров, если сорвешься, то неминуема смерть: Байдамтал мигом расшибет человека о камин, да и кто из них пойдет на такое опасное дело? Асия! Она ни перед чем не остановится, она не позволит задержать работу ни на одну минуту!..

— Нет, я не могу толкнуть ее на гибель! — Нурбек встал и стремглав побежал назад к переправе. Он еще точно не представлял, что предпримет, как исправит положение, но чувствовал, что уйти не может.

Нурбек подбежал к мосту и, тяжело дыша, приник разгоряченным лбом к металлической стоике. В мозгу колотилась только одна мысль: «Что делать? Как исправить лебедку? Как? Никто не ответит и никто не откликнется! Байдамтал, река неуемная, скажи же хоть одно слово? Нет, ты не слышишь, ты оглушена своим диким ревом!.. Что делать?.. Но я же человек, мое имя — Человек!.. И я должен добиться, я должен найти!»

— Нашел! — воскликнул Нурбек. — Нашел!..

Да, Нурбек нашел способ! Он сейчас пойдет по тросу через реку. На той стороне он видел ящик с инструментами. Надо взять нужный инструмент, привязать его за спину и снова по тросу вернуться к люльке, отремонтировать ее и вернуть на тот берег. Больше он к ней не притронется, лучше пойдет, куда глаза глядят, может, в низовьях реки где-нибудь найдется брод… Ай, да это не важно, главное-то не он, главное сейчас — выполнить задуманное дело, главное — не помешать Асие в ее большой работе!

— Я не отступлюсь! — твердо сказал Нурбек и неуверенно добавил: — Только не знаю, хватит ли у меня сил, вынесу ли я такое напряжение?.. Отсюда до люльки шесть — семь метров, я уже проходил здесь и сейчас пройду, но дальше от люльки до той стороны метров тридцать надо идти по тросу! Это очень долгий путь!.. Очень долгий! Ну что ж, я готов на все, Асия!

Нурбек взобрался на стойку, ухватился за верхний трос. Нижний он нащупал ногой. Первый шаг с правой ноги, борьба началась!

Когда он сделал первый шаг, гул и шум реки, бушующей внизу, почудился ему барабанным боем, звуками гортанных карнаев и сурнаев[3], которыми сопровождают на базарной площади выступление канатоходцев.

Нурбек видел бродячих канатоходцев еще в детстве. Высоко над запрокинутыми головами людей, почти вровень с тополями, ходил канатоходец-узбек. Каждое мгновение ему грозила смерть или увечье, и он, этот бесстрашный человек, взывая к небу, громко звал своего покровителя: «Яа, пирим, Яа, алла!..»

«Апа![4] — перепугался тогда Нурбек, прячась за подол матери. Идем, апа, идем отсюда!» Он не смог далее смотреть на это зрелище.

А теперь Нурбек сам канатоходец. Он тоже идет высоко в воздухе по тросу не толще того каната.

Добравшись до люльки, Нурбек обессиленно перевалился за борт. Часть пути уже пройдена. Но как дорого обошлась эта маленькая победа! Кровоточат растертые, исколотые проволокой троса ладони, легкие не вмещаются в груди, распирают ребра, как у запаленной в скачке лошади. А впереди еще долгий путь, во сто крат труднее и мучительнее.

«Вернись, несчастный, пока не поздно, погибнешь!»— сказал внутренний голос.

— Нет, я до конца буду держаться! — ответил Нурбек вслух.

Он встал, оторвал подкладку пиджака и обмотал руки. И снова началась борьба.

И снова, с первым же шагом, раздался барабанный бой, неистово затрубили карнаи.

На этот раз Нурбек начал быстро терять силы. Он испугался, и, позабыв, что нельзя смотреть вниз, случайно глянул под ноги. Стремительное течение реки, кажется, приостановилось, голова пошла кругом, и все начало переворачиваться — и горы, и ночь, и река, все поплыло, вращаясь в огромном водовороте, увлекая туда и его самого. Все-таки Нурбек удержался. Он поднял голову, но ветер будто подстерегал его. Он неожиданно накинулся, напирая на грудь, опрокидывая Нурбека навзничь. Нога соскользнула с троса. И только невероятным напряжением ему удалось поставить ногу на место. Горячий пот выступил на спине. Нурбек зажмурил глаза, надеясь, что головокружение пройдет, но когда открыл их, то почти ничего не увидел — по-прежнему все шло кругом, к горлу подкатывалась тошнота. Он впал в какое-то полузабытье. Ему казалось, что он перенесся в удивительный мир видений и призраков. В этом новом мире он как бы сызнова начинал свою жизнь. Все, что было в прошлом и в настоящем, переплелось и вереницей потянулось перед взором. Однако и глубине сознания упорно работала мысль, что нельзя останавливаться, а надо идти и идти, иначе — смерть. И он шел, медленно, с перебоями, но шел.

Соленый пот стекал с лица в рот. Давно уже изорвались тряпицы, намотанные на руки. Ладони взбухли, пальцы деревенеют, тело неимоверно отяжелело и тянет вниз. «А что, если я брошусь в реку? — подумал Нурбек. — Все равно я пропащий человек, что мне стоит! А как же переправа? Кто ее исправит? Значит, завтра Асия не сможет добраться к истокам Байдамтала? Значит, то, что она делала для народа, будет сорвано?»

Нурбек выпрямился, сделал еще несколько шагов.

«Асия! — мысленно обратился он к девушке, — ты не сердись, не обижайся, я, конечно, не достоин, я преступник, малодушный беглец, но я люблю тебя! Поверь мне, честное слово, я люблю тебя! Да! Признаюсь в том, что скрывал даже от себя!..»

На середине реки Нурбек уже не мог дальше двигаться. Руки обессилели, потеряли чувствительность, ноги стали подкашиваться. К тому же нижний трос начал почему-то ослабевать. Он был заклинен, а теперь, видимо, под тяжестью человека, выскочил. Чувствуя что опора под ногами постепенно опускается, он встрепенулся, вдохнул большой глоток воздуха и вдруг разразился страшным кашлем. Кашель потрясал его. Нурбек задыхался, корежился от раздирающей боли в груди. Руки, налитые кровью, все слабели, а трос под ногами опускался все ниже и ниже. Нурбек зашатался, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Ажал! Ажал!»[5] — торжествующе всплеснулся Байдамтал и заходил ходуном, ожидая свою жертву. Пальцы Нурбека начали разжиматься.

«Ажал! Ажал!» — свирепел в нетерпении Байдамтал.

— Воды, один глоток воды! — просил Нурбек, сгорая от жажды.

«Наклонись, зачерпни воду в реке! Воды много, хватит утолить твою жажду, наклонись!» — словно кто-то вкрадчиво шептал ему на ухо.

Из последних сил сжал Нурбек пальцы. В этот момент он услышал, как тикают на руках часы. Это было невероятно, но это было так. Среди оглушительного грохота и гула реки ясно слышалось размеренное, четкое, звонкое: «тик, тик, тик!» С каждой этой секундой уходила жизнь! Жизнь! Жизнь человека! В этот короткий миг он словно познал, что такое жизнь…

Огромным усилием воли он вскинул голову и торжествующе крикнул на все ущелье:

— Я буду жить!

…Когда Нурбек добрался до берега, он свалился на землю и около часа лежал плашмя, как мертвый, не шевелясь. Неизвестно, добрался бы он назад с инструментом или нет, но надобность в этом отпала. Зажатый трос освободился. С помощью береговой лебедки Нурбек вернул люльку на место. К рассвету он кончил ремонт.

Нурбек спустился к реке, в сапогах вошел в воду и только теперь позволил себе вдоволь напиться.

Он пил воду большими глотками и тихо, по-детски смеялся. Сегодня он первый раз в жизни со всей полнотой понял сладость подлинной борьбы и победы. В этот раз он совершил подвиг не только ради себя, не ради славы и кичливого показного геройства, а ради большой мечты, ради Асии, которая борется за исполнение высокой цели.

— Да, я счастлив! — сказал Нурбек. — Утром Асия отправится к истокам Байдамтала, путь открыт, переправа исправлена!..

Нурбек с наслаждением бежал по песчаной, сырой отмели. Он пришел домой, схватил карандаш и написал на листке бумаги прыгающим, размашистым почерком: