Цивилизация Древнего Рима - Пьер Грималь

Реформы Сервия Туллия сопровождались территориальным расширением Вечного города и, по словам античных историков, строительством вокруг него ограждения, которое называлось стеной Сервия. Много споров было поднято вокруг руин этой ограды, которые современными историками датировались более поздним временем; утверждалось, что в VI веке до н. э., спустя двести лет после основания, Рим не мог расшириться в границах Сервиевой стены, как ее называли в классическую эпоху. Большинство аргументов оказались несостоятельными. Приходится признать вероятность того, что непрерывная стена была возведена именно в VI веке до н. э., в эпоху царствования этрусских царей (к чему мы еще вернемся), таким образом, чтобы окружать не только Форум, но и Капитолийский, Палатинский, Авентинский холмы, а также Целий, большую часть Эсквилинского плато, Виминал и Квиринал. Эта линия продиктована соображениями безопасности; она была единственной, которая бы могла обеспечивать эффективную защиту поселений, располагавшихся с древних времен в долинах и на холмах. Некоторые из найденных фрагментов архаичной ограды, кажется, действительно датируются VI веком до н. э. Несомненно, не вся местность, защищенная таким образом, была занята жилищами, были и свободные пространства. Наличие свободных пространств внутри города диктовалось необходимостью: в случае нападения город мог давать убежище сельскому населению, что характерно для античных городов, в отличие от укрепленных населенных пунктов средневековой Европы; известно, что так же устраивались большие города мусульманского мира, хранившие традиции древности.

Вероятно, в период возведения Сервиевой стены Рим состоял из разбросанных по племенному признаку жилых кварталов. Рядом с латинскими колониями на Палатинском холме могло располагаться поселение сабинян на Квиринале, тянувшееся, может быть, до северной вершины Капитолийского холма, на Целии — этрусское поселение и множество других поселений, основанных италийскими эмигрантами на других холмах. Реформа Сервия Туллия, как ее ни оценивать, свидетельствует, таким образом, о главной цели: заменяя древние религиозные культы одновременным введением новшеств — цензовым и топографическим, — Сервий Туллий осуществлял подлинный синойкизм[33]; сооружая вокруг Вечного города общее ограждение, он обустраивал единое пространство Рима, где уже утверждалось деление общества по классам и по географическим трибам. Безусловно, трудно утверждать, что эта реформа была действительно творением единственного человека, но невозможно опровергать античных историков, которые обоснованно связывают с личностью царя Сервия ясное и связное видение того, каким образом происходило рождение Рима как города и как государства.

Если рассматривать уже не развитие учреждений, а сами события, которыми отмечены первые два столетия истории Рима, по рассказу Тита Ливия, но и археологическим данным, можно предполагать, что Вечный город был театром многочисленных сражений, легенда же старалась преуменьшать их значимость.

Рим был расположен на границах области латинян с этрусками или находившимися под их влиянием народами, он был открыт для частых вторжений сабинян-горцев, являлся соблазнительной добычей, и враги надеялись, что его смешанное население всегда готово было перейти на их сторону. Двойная царская власть Ромула и Тита Тация» попеременное правление царя латинов и царя сабинян говорят нам о существовании компромисса между двумя наиважнейшими этническими элементами. Этот компромисс появляется тогда, когда на протяжении VI века до н. э. получило превосходство этрусское влияние. Оба царя, которых традиция называет Тарквиниями, были этрусками, в чем нет сомнения. Этот факт доказывается свидетельствами древних историков и изображением на знаменитой фреске гробницы Франсуа, где изображен Тарквиний Римский, представленный среди этрусских героев, и, без сомнения, сам Сервий Туллий под именем Мастарна, что следует понимать как латинский титул magister, «властелин».

Тит Ливий рассказывает, что первый Тарквиний был сыном одного из жителей Коринфа по имени Демарат, который был изгнан со своей родины политической смутой и прибыл на жительство в этрусский город Тарквинии. Один из его сыновей, который носил имя Лукумон (это так называемое имя на языке этрусков является титулом и означает «предводитель»), отправился искать счастья в Рим, где он сумел попасть в ближайшее окружение царя Анка Марция. После смерти этого царя он стал кандидатом на царство, и народ, соблазненный его богатством, красноречием и умением производить впечатление, избрал его царем. Этот рассказ, несомненно, приукрашивает события. Отношения архаического Лациума, а именно Рима, с Коринфом находят подтверждение благодаря недавним археологическим открытиям, в частности терракотовым рельефам, которые датируются VII веком до н. э. Однако одна деталь событий остается неопределенной; очень вероятно, что этот «лукумон» (который принял, когда пришел к власти, имя Тарквиния, то есть «человек из Тарквиниев») был обязан своим возвышением насилию; возможно, он опирался на потомков этнических этрусков, предки которых поселились в Риме со времен основания города. Как бы там ни было, его царствование было отмечено триумфом тенденций и обычаев, импортированных из Этрурии, внутри молодой римской цивилизации. Первому Тарквинию приписывается ведение войн против латинян. Несомненно, что к этому времени (в начале VI века до н. э.) этрусское влияние распространяется на Лациум: кажется, что Рим поворачивается против соплеменников, и из бастиона, выдвинутого латинскими племенами, которым он был вначале, начинает превращаться в их соперника.

Римские историки между Тарквинием Древним и его сыном Луцием Тарквинием (тирания которого вскоре заставит дать ему прозвище Гордый) помещают царствование Сервия Туллия, который был, без сомнения, этрусским кондотьером; господство этрусских царей продолжалось непрерывно. Рим был освобожден от иностранного ярма (иностранцев, по крайней мере, на взгляд латинян и сабинян Вечного города) только благодаря революции, которая положила конец власти царей и установила республику. Этрусский период Рима был самым большим периодом распространения этрусского влияния в Центральной Италии (именно тогда этруски достигают городов Кампании, захватывают Капую и занимают берега Салернского залива), оказался решающим для образования будущей римской цивилизации, и вот тут-то свидетельства археологии ставят нас на твердую почву достоверенных фактов. Именно в это время были построены первые большие храмы Вечного города, и в особенности тот, которому суждено было стать эмблемой римского могущества — храм Всеблагого и Величайшего Юпитера на Капитолии. Тит Ливий уверяет, что Тарквиний Древний обещал его богам, и строительство, отложенное в царствование Сервия Туллия, было завершено на самом деле Тарквинием Гордым. На Капитолии был установлен культ божественной триады: Юпитера сопровождали Юнона и Минерва.

Юпитеру (это индоевропейское имя сочетает значение «день» и ритуальный эпитет pater, отец, который использовался в обращениях к главным божествам) уже поклонялись латиняне и, несомненно, сабиняне. В Лациуме ему было посвящено общее для всех племен святилище на вершине Альбанской горы (в настоящее время Монте-Каво), которая возвышается над озером Неми и Альбанским озером, и для латинских городов это был общий культ. Но Юпитер, под именем Тиния[34], принадлежал к этрусскому пантеону, и объединение божеств в триады также является характерной чертой этрусской религии, так как раскопки обнаружили в поселенях Этрурии храмы с тремя часовнями. Таким образом, есть основание думать, что строительство капитолийского храма является эпизодом в медленном процессе синтеза и положило начало формированию религии классического периода Рима. Старые божества, заимствованные от индоевропейских завоевателей, окончательно уточняют свой облик и испытывают влияние различных средиземноморских религиозных традиций. Уже в ту доисторическую эпоху Лациум был свидетелем этих процессов. В Риме, в горниле племен, на перекрестке влияний, которые были характерны изначально, движение ускоряется. Римляне никогда не отрицали своего религиозного долга по отношению к Этрурии. Заимствование было двойным: с одной стороны, практика теургии, после которой старые туземные обряды казались дикими гримасами, с другой — установление иерархии божеств, познание «сонма богов», которые накладывались на древнюю индоевропейскую теологию, сохранившуюся в римской религии.

Строительство Капитолийского храма равным образом приобрело и другое значение: оно свидетельствовало и о восприятии Римом этрусского искусства, и о рождении собственно римского национального искусства. Этрусские мастерские, по крайней мере в течение столетия накануне основания Рцма, достигли чрезвычайного мастерства во всех областях пластики. Под влиянием коринфского искусства, затем ионического, они, в частности, увеличивают терракотовые пластины, украшенные рельефами. Эти терракоты предназначались для украшения фризов на фасадах храмов. Этруски умели также обжигать статуи больших размеров, среди которых наиболее типична дошедшая до нас статуя Аполлона Вейского, которая датируется последними годами VI века до н. э. и, следовательно, может считаться современницей храма, построенного Тарквинием Гордым на Капитолии. Античные историки, чьи рассказы находят подтверждение благодаря раскопкам, уверяют, что для украшения храма Юпитера, Тарквиний пригласил художников из Вей. Отныне Рим становится открытым для любых течений эллинского искусства. И одновременно под влиянием искусства, зарождающегося в Кампании, и через посредничество Этрурии, главным образом благодаря стремительному влиянию этрусских элементов внутри самого Рима, Рим входит в обширное сообщество средиземноморской цивилизации, в тот самый момент, когда в полисной Греции начинает расцветать эллинизм.