Инструментальная соционика, дополнения. Внедрение в психологическую типологию - Дмитрий Голихов

Субъектная этика (Драйзер, Достоевский)

В данном случае мы имеем дело с человеком, который во главе всего ставит свои оценки, чувства, отношения к чему-либо или кому-либо. Этика все же в несколько меньшей степени соотносится с мышлением, чем логика, к тому же – мы имеем дело с интровертным аспектом, который не соотносится с внешними объектами окружающего мира. Это делает этику таких людей уж очень непонятной окружающим людям. Если субъектная логика компенсирует эту оторванность от внешнего мира большей рациональностью, так как в логике мышления присутствует значительно, то тут – с этим дело обстоит намного сложнее. За внешней молчаливостью таких людей скрываются бурные чувства, страсти, эмоции, которые и составляют суть двигающих их действиями мотивов, но для окружающих они остаются часто малопонятными. Более того, интровертная установака часто влечет негативное отношение к внешним объектам. Таких людей интересует внутренняя суть их чувств, но не сами люди. То есть, если копнуть глубже, то становится понятным, что в их мире нет места конкретным людям, а есть только вызываемые ими импульсы. К одним они относятся так, к другим – иначе, в основе этого лежит их субъективное отношение к кому-то или чему-то, очень абстрактное оценочное мышление, которое может наглухо игнорировать реальную ситуацию. Сколько людей – столько и мнений, по этой причине – очень сложно найти того, кто будет полностью поддерживать ваши оценки. Каждый человек – индивидуальный штучный товар, у каждого из них – свое собственное оценочное суждение. Тут же мы имеем дело с людьми, которые вынуждены подбирать себе окружение просто по принципу непротивления их внутренним оценкам, которые при этом они могут даже и не высказывать вслух. Задача архисложная, что влечет и одновременно некоторую дистанцию в общении, так как при более тесном сближении оценки рискуют начать расходиться намного сильнее. Понятно, что оценочное мышление имеет свойство окружающую действительность очень сильно упрощать, так как оценка имеет свойство выбирать крайние значения из всего поля возможных вариантов: черное – белое, хороший – плохой, мерзавец – герой и так далее. В такой ситуации субъективное отношение заслоняет собою все разумное. Человек постоянно находится под влиянием возникающих в нем импульсов, стимулирующих его в отношении к кому-то или чему-то, что и определяет его действия. Объективная реальность при таком подходе может уходить очень глубоко в оппозицию к человеку и его этике. Не так важно, кем является человек на самом деле как то, какие он во мне чувства вызывает. Так достаточно добропорядочный с точки зрения общественности человек может восприниматься как подонок, а действительно омерзительный человек – вызывать какие-то сочувствия, так как он, видите ли, рождает в нем какие-то положительные чувства. У женщин этих типов иногда складывается очень уж экзальтированная этика из разряда: «бьет – значит любит», а все потому, что она не соотносится с внешними объектами, а только с субъективным, ничем не контролируемым чувством, оценкой.

Объектная этика (Гамлет, Гюго)

В этой ситуации мы имеем дело с человеком, который пытается подходить ко всему с позиции внешних норм и ценностей конкретного общества. Он также исходит из оценочного мышления, чувств и эмоций, но они – полностью определяются внешними объектами, а не сами по себе. В этой ситуации человек очень привязан к такому понятию как поведенческие нормы, когда в определенных ситуациях люди должны демонстрировать определенные эмоции, чувства и оценки, которые будут согласоваться с внешней реальностью. Так женщины этих типов имеют свойство влюбляться всегда в подходящих мужчин. В нашем случае – это всегда должны быть статусные, признанные обществом люди. Иногда от них можно услышать суждения из разряда: «хочу выйти замуж за режиссера». Только причем тут человек? Режиссер – это статус, но не живой человек. Он может быть хорошим или плохим, нравиться или не нравиться – словно бы все это вообще не имеет никакого значения. Насколько он будет ей подходить – не суть, зато важны: возраст, социальный статус, имущественное состояние, авторитетность. Тут мы имеем склонность к так называемым «бракам по расчету», но самое удивительное, что такие женщины и правда любят объект своих притязаний. Просто это может вообще никак не соотноситься с их субъективным чувством, которое для них – ну что-то такое совсем уж девчачье, несерьезное, так, детские шалости. Все люди ими воспринимаются именно с этих позиций: уместности их действий, согласно внешним норм морали, этики. Сами же они постоянно стремятся вызывать симпатии к себе своими действиями и очень в этом преуспевают. Их оценки всегда продиктованы логикой внешней ситуации. Так какая-то картина может быть прекрасной по их оценке просто потому, что противоположное суждение могло бы разрушить внешние нормы приличий. Она прекрасна потому, что висит в салоне и написана известным художником, что ее обладателю приятно услышать такую оценку, а вовсе не потому, что она вызывает в нем какие-то чувства. То есть, тут мы имеем дело с неким актом приноравления к внешней действительности, а не настоящими и реальными оценками ситуации с позиции оценочного мышления, чувств и этики. Их оценки всегда соотносятся с какими-то стандартами общества, в котором они живут. Это общение всегда хорошо с позиции создания позитивной атмосферы общения, но бесполезны с позиции искренности оценок. Такие оценки кажутся обычно излишнее наигранными, пустыми. Говорится просто то, что приятно слышать в конкретной ситуации. Отсюда и часто отношение к ним, как к чему-то ненадежному, непостоянному. Умение демонстрировать нужные оценки и эмоции в конкретной ситуации может нормально функционировать только в ситуации сильного вытеснения мышления, так как оно может часто мешать этому там, где это явно будет выглядеть глупо с точки зрения логики. В этой ситуации мышление – это просто придаток для чувства и там, где нет чувства – там нет и мышления. Если к чему-то нельзя испытать чувства – то и мыслить об этом нельзя, так как это может повредить появляющемуся чувству. Ну, как можно любить человека, если знаешь, что он обладает такими-то и такими-то недостатками? А вот если «закрыть глаза» на это, то гораздо проще любить то, к чему нет субъективного влечения: «ну не люблю я сигары, но ведь это – модно». Тут вообще человек может полностью растворяться в ситуациях, его самого словно нет – он уподобляется актеру, который произносит нужные монологи. Откуда и рождается это: «весь мир – театр и люди в нем актеры». Его нет, он полностью обусловлен предписанной ему обществом ролью. Ситуация – единственное, что определяет его поведение. Одно и то же явление может вызывать в нем полностью противоположные оценки и чувства, в зависимости от внешней адекватности. Среди пролетариев можно и «матом покрыть», а среди интеллигенции – возмущаться такому свинскому поведению пролетариев.

Субъектная сенсорика (Габен, Дюма)

Люди этих типов оценивают все с позиции собственных субъективных физиологических ощущений. Они словно живут тем, что обсуждениями из разряда того, в каких ресторанах – какие борщи дают. Абсолютно не стесняются своих физиологических потребностей, наоборот, совершенно запросто могут кому-то рассказывать об этом и удивляться, отчего-то это человек не хочет откровенничать с ним на эти темы. «Что естественно – то не безобразно», таков их девиз. Что приятно физиологически для меня – то и хорошо всегда. Придя в ресторан, они запросто могут заявить официанту: «шампанское будешь открывать при мне», так как боятся подвоха. Если любят холод – то будут везде «вытрезвитель» устраивать, если любят тепло – то «Африку». Для них внешние объекты – это просто то, что вызывает раздражение их органов чувств и это порождает к ним достаточно потребительское отношение: «почеши мне спину, чтобы я почувствовал приятное ощущение». При этом слишком уж резкие характеристики внешних объектов вызывают в нем желание это подкорректировать, чтобы избавиться от его воздействия на себя. Так слишком восторженное может им «тушиться», слишком экзальтированное – обуздываться и так далее. По этой причине на окружающих он может производить подавляющее воздействие. Таких людей очень сложно понимать, так как их субъективные ощущения очень сложно передать словами. Они живут в рамках своих субъективных ощущений и по этой причине могут относиться к внешней реальности как к чему-то, что отличается от их ощущений. В этой ситуации нужно либо обезличивать реальность, либо – признать ненормальность такой ситуации. Все кругом им нужно потрогать, повертеть в руках, попробовать на зубок. Имеют очень сильную привязанность к своим субъективным положительным физиологическим ощущениям и потому пойдут ради этого на многое, если не на все. Деньги в этой ситуации «текут рекой»: одного захотелось, второго, третьего – и все это надо сразу заполучить. Выходом из этой ситуации может быть только стремление больше зарабатывать, но никак не обуздание собственных аппетитов. Люди этих типов очень легко прирастают вредными привычками и им крайне сложно с ними покончить. Ведь если сигарета для него – способ получить приятное физиологическое чувство, то и лишиться ее – означает в определенном смысле смерть. Причуды этих людей могут быть очень странными и привязанность к своим ощущениям всегда поражает. При этом рукопожатия у этих людей обычно мягкие, сами они тяготеют скорее к легким прикосновениям, чем к жестким, насыщенным силой. Не любят они и напрягаться где-либо: «я в своей жизни ничего, что тяжелее стодолларовой купюры не поднимал». Их отношение со своим телом – отдельная песня. Они очень самоуверенны в том, что для их тела хорошо, что – плохо. Врачей они часто вообще не терпят, только поневоле прибегают к их услугам, а так чаще сами знают, как и что им следует лечить. От природы часто обладают хорошим здоровьем, но слишком увлекаются неумеренными физиологическими ощущениями, по причине чего могут быстро исчерпывать его ресурсы. В каждой конкретной ситуации они видят всегда что-то новое, необычное: слишком яркое небо или слишком ядовитый окрас у лягушки.