Безумные короли. Личная травма и судьба народов - Вивиан Грин

Психопат может быть честолюбивым, жестоким, безжалостным и неистовым, но его сфера не ограничивается областью преступных отклонений. Его можно найти на всех уровнях общества. Некоторые монархи, казалось, обладали психопатическими качествами, даже если они не были настоящими психопатами. Среди них император Тиберий, испанский инфант Дон Карлос, царь Пётр Великий и, через много лет, его преемник русский диктатор Иосиф Сталин. Но определить психопатическое отклонение нелегко, особенно относительно персонажей прошлого. «Как рак, — было сказано о психопатическом расстройстве, — оно растёт в темноте. Оно растёт во внутренних закоулках разума, корни его восходят к раннему детству. Это СПИД в мире психического здоровья».

Что составляло «безумие королей» и как такое безумие сказывалось на народах, которыми они правили, и составляет предмет данной книги. Она представляет собой исследование личности и, помимо всего прочего, показывает, как атмосфера королевского двора, переполненная подозрением и интригами, может оказаться подходящей предпосылкой для психологического срыва, тем более когда правитель молод, зелен и впечатлителен. Она показывает, как политическая напряжённость может создать условия для возникновения безумия, и как видимое возвращение нормального здоровья может далее скрыть продолжение деградации психических качеств.

Влияние ненормальных характеров правителей на историю их народов определить ещё труднее. Чтобы изменить ход истории, нужен выдающийся характер, как Александр Великий, как Наполеон, но на политические кризисы могли бы значительно повлиять ведущие личности любой страны. Лица, подобные Калигуле или Нерону, оказали влияние на судьбу Римской империи. Характер короля Иоанна был одной из составных частей в тех неприятностях, которые, в конце концов, его одолели. Беспорядки во время царствования Эдуарда II несли на себе печать личных пороков короля. Ричард II мог бы избежать низложения, заточения и убийства, если бы был другим человеком. Умственная отсталость Генриха VI была основополагающей причиной гражданской смуты, которую мы знаем как войну Алой и Белой розы. Подобным образом сумасшествие его деда, французского короля Карла VI, было прямо связано с хаотическими раздорами, которые долгое время опустошали его королевство. Сумасшествие шведского короля Эрика XIV имело критическое значение не только для его собственного будущего, но и для его страны. Заболевания Кастильской королевы Хуаны и испанского инфанта Дона Карлоса долго сохраняло своё влияние на Испанскую империю, так же как болезни последующих испанских королей, Карла II и Филиппа V. Сумасшествие Георга III ускорило опасный политический кризис. На ход датской истории в конце XVIII в. явно повлияло длительное безумие датского короля Кристиана VII.

С другой стороны, ненормальность других королей лишь поверхностно коснулась их стран. Сомнительно, что психическое расстройство Джана Гастоне, последнего тосканского герцога из династии Медичи, или баварского короля Людвига II имело большое политическое значение. И ещё труднее решить, насколько возможные проблемы со здоровьем повлияли на русских царей Ивана Грозного и Петра Великого, хотя не может быть ни малейшего сомнения, что их масштабная политика имела основополагающее значение для русской истории. В известном смысле нам надо переждать эру современных диктаторов, чтобы увидеть, как жестоко повлияли на миллионы людей, фактически на весь мир, психическая болезнь или распад великого лидера, психопата Сталина, ненормального Адольфа Гитлера и старчески-слабоумного Мао Дзэдуна. Можно даже поспорить, что психическое расстройство — это необходимый компонент в становлении преуспевшего правителя или политика. Личность правителя всё ещё остаётся тем фактором, который оказывает чрезвычайно важное влияние на историю. Как заметил французский историк Шарль Пти-Дютайи, «Le plus importante ressource de la royauté c'est le génie personnel du roi» («Самой важной из возможностей монархии остаются личные способности короля»).

II. Римские оргии

Римские императоры управляли обширной территорией, которая простиралась от негостеприимного острова Британия и опасных границ по Рейну и Дунаю до жарких берегов Северной Африки и пустынь Ближнего Востока. Как бы они ни разглагольствовали относительно положений так называемого конституционного правления, в конце концов законом было их слово. Они приобретали величие, которое носило священный характер; многие из них были обожествлены после смерти, а некоторые даже при жизни претендовали на статус полубога. Неуравновешенность главы государства, следовательно, могла иметь далекоидущие и эпохальные последствия.

К счастью, хотя империя часто становилась добычей властолюбивых военачальников, было сравнительно немного ненормальных императоров. И всё же в первой половине I в. и в конце II Римская империя находилась во власти людей, чьи поступки выходили за рамки нормальных, и их действительно можно было бы с разной степенью точности назвать безумными. Императоры династии Юлиев-Клавдиев, последним представителем которой был Нерон, носили на себе печать генетического наследства как относительно темперамента, так и относительно здоровья, и напряжение, которое налагала на них абсолютная власть, захваченная ими, ещё больше обостряло эти особенности. Основатель династии, Юлий Цезарь и его внучатый племянник Октавиан (или Август, кем он позже стал) не были ненормальными в какой-нибудь значительной степени, но пасынок и преемник Августа Тиберий, наверное, был психопатом или по крайней мере носил черты психопата. Из его последователей Гай или Калигула, как его чаще называют, периодически впадал в помешательство после серьёзной болезни в 37 г. н.э.; Клавдий был определённо невротик, а Нерон по меньшей мере психически неуравновешен. Вторая группа императоров, Коммод, Каракалла и Элагабал, которые правили в конце второго и в начале третьего веков, почти все были молодыми людьми с ограниченным политическим опытом, и головы у них в буквальном смысле вскружились от доставшейся им громадной власти. Они распоряжались ею безответственно и тиранически, потакая своим прихотям и страстям, предаваясь безудержному разгулу, что привело их на грань, а возможно и за грань безумия и — в итоге — к насильственному концу. Правление этих императоров прекрасно иллюстрирует различные, но сходящиеся особенности, которые могли способствовать психическому расстройству, повлёкшему катастрофические последствия, по крайней мере для большого ряда их подданных.

Чтобы понять тогдашнюю обстановку, следует вернуться назад на несколько поколений и посмотреть, как угасала республиканская традиция, которая в течение стольких веков определяла характер римского правления и которая ещё долго оставалась заветным идеалом римской интеллигенции, — и как постепенно созревала традиция императорского Рима. Центральная фигура начала этого процесса — Юлий Цезарь, великий полководец, который сокрушил своего соперника Помпея на пути к власти в битве при Фарсале, покорил Галлию и вторгся в Британию. Фактически достигши монаршей власти, он не получил монаршего титула, которого сенат, подозревавший о его амбициях, не хотел ему давать. Он умер до того, как можно было провести конституционные изменения в управлении государством, но титул «диктатора», который в конце концов ему пожизненно дали, на самом деле был лишь слегка прикрытой формой авторитарной монархии.

К кому должны были перейти эта колоссальная власть и владения? Цезарь был похотливым бабником, часто покидал супружеское ложе, поддался козням или чарам прекрасной египетской царицы Клеопатры, от которой у него был сын Цезарион. Его сексуальные вкусы были достаточно широки, чтобы искать благосклонности воинственного царя Вифинии Никомеда, чьей «дамой», по словам римских остроумцев, и стал Цезарь. «Цезарь покорил Галлию, Никомед Цезаря». «Он был, — как выразился Курион старший, — женой всех мужчин и мужем всех женщин». Законным ребёнком Цезаря была только дочь, и в качестве наследника он усыновил своего внучатого племянника Октавиана, который в конце концов и всплыл как преемник его власти. В большом морском сражении у Акция в 31 г. до н.э. Октавиан разбил соединённые силы Марка Антония и Клеопатры и принудил их к самоубийству. Через четыре года Октавиан принял принципат как Август, первый в длинной череде императоров, правивших на Западе до 476 г., а на Востоке — пока турки не взяли Константинополь в 1453 г.

Хотя оставались внешние атрибуты конституционной власти и римский сенат сохранял номинальные полномочия, ибо государство считалось диархией, практически империя была военной деспотией. Август был Imperator Caesar Divi Filius, сыном обожествлённого Цезаря, получив только благодаря своему титулу власть, священную по своей природе, а в руках психически неуравновешенного владетеля императорского трона она могла бы стать маниакально необузданной.