Я люблю Париж - Линдси Келк

— О нет, я вообще-то работаю в «Лук»…

— Чудесно. Значит, встречаемся в восемь сорок пять, — повторила Эсме из журнала «Белль». И повесила трубку.

Я легла на траву и стала смотреть на ясное небо. Тут надо подумать. Писать для блога — это прекрасно, но вот для «Белль»? Может статься, это будет отлично… «Белль» читают все, во всем мире, он имеет вес. А Мэри метала молнии просто потому, что Боб обошел ее. Оно и понятно — ей не нравится, когда ее журналистов увлекают на более тучные хлеба. Она была редактором электронного журнала на TheLook.com. А говоря «Белль», мы подразумеваем печатные страницы ежемесячного модного издания, имеющего международную известность. Слишком многое было для меня поставлено на карту, чтобы тратить время на мысли об уязвленном самолюбии Мэри, которые никакой пользы мне не принесут. Она мне обещала луну с неба сбить палкой, когда я, несмотря на все трудности, успешно завершила интервью с Джеймсом Джейкобсом, но пока ничего, кроме палки, я не вижу. Где обещанная колонка в «Лук»? До сих пор «под вопросом». Эту возможность я не упущу.

Телефон в моей руке не успел остыть после искрометной беседы с Эсме, как я вдруг почувствовала, что он завибрировал по новой.

«Ну ты постриглась наконец? А то на той неделе выглядела как пугало хохо».

Дженни. Я посмотрела на часы, чтобы узнать разницу во времени с Лос-Анджелесом; тут пять часов — стало быть, там два. Зная ее, могу сказать, что она едва успела продрать глаза. Моя лучшая подруга и первая нью-йоркская соседка по комнате Дженни Лопес последние пять месяцев зависала в Лос-Анджелесе и, судя по бесконечному потоку фотографий, которые она присылала, неплохо проводила там время. Если так можно назвать тусовки с поп-звездами, селебутантами[9] и беспрерывный шопинг за чужой счет «по работе». И я уверена, именно этим она и занималась. И хотя мне стало куда проще делать свою работу, когда ураган по имени Дженни покинул пределы моей квартиры, я безумно скучала по ней. Несмотря на все сообщения, электронные письма, телефонные звонки, которыми она забрасывала меня, и прибавившиеся к ним видеозвонки (после того как она месяц назад купила новый ноутбук), временами в Нью-Йорке без нее все же бывало пусто. А «Супермодель по-американски» не смотрелась без ее визга, от которого лопались перепонки: «Глазами улыбайся, стерва!»[10] Было здорово знать, что она всегда возьмет на себя решение любых вопросов. Перекатившись на живот, я быстро набрала ответ:

«Да. Прикинь, еду в Париж с Алексом на той неделе!»

Ожидая ее ответа, я удостоверилась, что юбка по-прежнему прикрывает мои трусики. Соблюдать благопристойность особенно тяжело, когда этот кусок материи едва дотягивается до ягодиц.

«КРУТО. В Париж? Правда? Типа чтобы сказать, что переедешь к нему?»

Я прервалась, чтобы собрать волосы — было слишком жарко, чтобы позволять волосам обметать мою шею.

«Просто в путешествие. Потом поговорим. Дж.»

С горем пополам устроившись комфортно, то есть с горем пополам перестав сверкать трусами, по крайней мере на какое-то время, и уйдя с солнца, я пролистала список имен в своем телефоне, ища, с кем бы еще потрепаться.

«Эй, Лу, ты не спишь? Дж.»

Не успела я отправить это сообщение, как мой телефон начал жужжать снова и на экране появилось имя Луизы.

— Привет! — радостно воскликнула я. — Как дела? Чем занимаешься?

— Привет, девушка, — ответила Луиза сквозь помехи. — Только что сидела в Интернете. Искала организатора к юбилею нашей свадьбы.

Луиза была моей самой лучшей подругой на все времена, но мы не виделись с тех пор, как мне довелось невольно испортить ее свадебный прием. Я не собиралась ломать руку ее новому мужу, просто расстроилась из-за того, что мой парень дрючит какую-то шлюху на заднем сиденье нашего «ренджровера». Я, конечно, подняла паруса и рванула в Нью-Йорк на следующий же день. А кто на моем месте поступил бы по-другому?

— О Боже, неужели прошел уже год? — Я сама едва могла поверить в это. Сколько всего произошло. — Он пролетел так быстро.

— Прошел год, — подтвердила Луиза. — Как думаешь, готова к новому перформансу?

— Наверное, пока нет. Ты устраиваешь вечеринку?

— Хм, да. Тим подумал, — начала она, и у меня сложилось впечатление, что она очень осторожно подбирает слова, — что было бы неплохо повторить прошлогоднее шоу… с фейерверками.

— Понятно, — сказала я, сжав губы в плотную тонкую линию. — Что ж, передай ему, чтобы не волновался, я не приеду, я буду в Париже.

— Ты едешь в Париж? — взвизгнула Лу. — Но это же недалеко! Ты должна приехать!

Я отняла трубку от уха.

— О, это было бы замечательно. — Что-то я сегодня много вру. — Но Алекс будет там выступать с группой, а мне поручено написать об этом для «Белль», так что у меня просто не будет возможности улизнуть.

— Серьезно? Для «Белль»? Ого! — Лу издала какой-то кошачий звук, который я предпочла проигнорировать. — Но ты не можешь быть в двух шагах от нас и не заехать. А что говорит мама?

— Мама ничего не говорит, потому что еще не знает, — отрезала я. — И не уверена, что хочу, чтобы она узнала, поэтому очень прошу тебя промолчать, если увидишь ее.

— О, Энджел. — Я поняла, что сейчас она примется читать мне нотацию. — Я знаю, что с твоей мамой бывает трудно, но она очень скучает по тебе.

— Играя на чувстве вины и прикрываясь мамочкой, домой меня не заманить, и тебе, как никому на свете, это должно быть прекрасно известно, — напомнила я. — Кроме того, они пошли на компьютерные курсы, и теперь я никак не могу от них отвязаться. Ты знала, что они завели себе ник на скайпе?

— Слышала, — сказала Луиза. — Она постоянно рассказывает об этом моей матери в супермаркете.

— Значит, Алекс выступит на фестивале? Не могу поверить, что ты встречаешься с рок-звездой. Здорово, наверное? Он уже пишет песни о тебе?

— Алекс не рок-звезда, Алекс просто Алекс, — выдала я официальную фразу, которую всегда приберегаю для таких случаев.

Я почувствовала, что краснею от макушки до пят. То, что я сказала, было не совсем так. Я балдею от того, что Алекс играет в группе. Я обожаю наблюдать, как он, потный, выходит на сцену и поет те песни, которые сочинил для меня. Мне нравится видеть зал, переполненный поклонниками, задумчиво поглаживающими подбородок, и фанатками, преданными глазами глядящими на него, своего кумира, когда он делает то, что ему нравится, что его увлекает. Но изо дня в день я, честное слово, любила его не за то, что он бог рок-музыки, а за то, что он покупал чайные пакетики без моего ведома при том, что не пьет чай, и зато, что записывал для меня «Сплетницу», даже когда серии повторялись, и за то, как он, сочиняя для меня новую песню, скрестив ноги, сидел на полу гостиной с акустической гитарой и неизменным диетическим «Доктором Пеппером», а челка спадала ему на глаза и из уголка рта торчал язык. Хотя каждодневный быт — это совсем не рок-н-ролл, но меня устраивает.