Синдром тотальной аллергии - Сергей Шведов

Ага, так я и поверил. Дружелюбные хозяева не ходят в военных бриджах и галифе, как те парни, да с оружием, как старик. Дед ведь с автоматом и тут не расставался. А я в темноте подвальной с одним ножом за поясом. Тут меня и закопать можно тихо и незаметно.

В подземелье в нос ударил густой грибной дух. Я поднял выше лампу, чтобы осветить просторное подвальное помещение. Многоярусные грядки на навозном субстрате были усеяны шампиньонами.

— Грибницу из столицы по рекламе выписал?

— Видел бы ты, сколько в пустыне у нас шампиньонов по весне под земляной коркой прячется! Из столицы мне привезли микроскопы, термометры, гигрометры и всякое микробиологическое оборудование для грибоводства.

— А на кой вам шампиньоны?

— Сушим на зиму и варим потом. Вот это и есть моя «дедская» забава.

— Шутник ты, дед.

— Нет, забавник. Если хочешь, выбери себе парочку кроликов на обед. Грибы тебе и так на стол подадут с подливкой.

— Я на охоте ем только добычу.

— Ну и пошли тогда твою добычу есть, если стряпухи управились.

Глава 7

Девчонки-стряпухи прогнали нас поварёшками от жарких печей на дворе:

— Отдельно для вас стол накрывать никто не будет! Сядете вместе со всеми обедать, когда будет готово.

— Не управились, тетёхи, — сконфузился дед. — Ну и что? Подождём, отдохнём. Потом сами позовут, никуда не денутся.

Местный вяз-карагач, под которым я прилёг, хоть и даёт мало тени, но ветерок всё-таки как-то освежал на припёке. Начало октября — солнце тут в полдень ещё может так жарить, как летом. Это ночами в это время уже холодно. Все-таки резко континентальный климат.

Дед демонстративно уселся поодаль от меня под навесом над столиком, на котором были мастерски инкрустированы шахматные поля.

— Откуда у вас это богатство?

— Сам столярничал ещё в молодости.

— У вас в глуши ещё и в шахматы играют?

Дед подмигнул мне, открыл выдвижной ящик в столе и выставил на доску горсть фигур.

— Сыграем? — охотно приподнялся я.

— Мне с тобой нельзя, паря, а хотелось бы тебя в игре испытать.

— Не пойму, ты меня заразить боишься или от меня заразу подцепить?

Мимо нас сновали по хозяйству хлопотливые девушки. К моему удивлению, им помогали молодые парни. Кто поверит, что на Востоке мужчины помогают женщинам хозяйничать по дому? Для меня, конечно же, стараются нарисовать картину мирной «цивилизованной» жизни, ваххабиты шайтанские. Только зря стараются. Не на того дурачка напали. Все тут у них получалось слишком картинно да театрально, как не бывает в жизни. Главная промашка у этих неумелых конспираторов была в том, что для Востока в этом поселище было слишком чисто. Без куч гниющего мусора, костей и фекалий на дороге. Кстати, дорожки были подметены и спрыснуты водой, чтобы прибить пыль. И это-то поселище дикарей-кочевников?

Если мне не дали по башке в тёмном подвале, значит, придумали штучку позабавней. Ведь на то дед и «забавник».

Не понимаю только, кого они хотят обмануть этой демонстративно театральной постановкой и для кого весь этот цирк устроили. Вон даже высокие столы накрывают с длинными лавками, хотя всем известно, что люди восточного воспитания предпочитают за еду садиться в круг на корточках за коротконогим дастарханом в лучшем случае, а то и просто на постилке. Но я не стал выдавать себя, что давно догадался обо всём, а самым безразличным тоном спросил:

— Аборигены рыбой, молоком и мясом так богаты, что аж стол ломится?

Стол действительно был пиршественный, каким его любят представлять в псевдоисторических кинолентах из жизни диких, но предельно сытых предков. Мягкие и сушёные сыры, копчёности, кумыс и прочие деликатесы, включая и зелень, которая украшает только обеденный стол европейцев или кавказцев.

— Размечтался! Это богатство выставили для городского гостя за-ради показухи. Похвастаться они и в самом деле горазды, есть такой грешок за моими бойцами. На самом деле молока у них впритык только детям, которых тут по пальцам перечесть. С мясом зимой сайгаки выручают, а то своей скотины не хватит, если под нож часто пускать.

— Так голодают или просто недоедают?

— В пустыне по-всякому случается. Год на год не приходится.

Так-то я тебе, дед и поверил. Народ в селении весь как на подбор рослый, упитанный и самодовольный от ощущения собственного дородства. На красивых лицах особенно хороши у тутошних красоток раскосые голубые глаза, прямые носы, выдающиеся скулы и жёсткие азиатские волосы. Сложены все прекрасно, мужчины и женщины. Кривоногих и сутулых не сыщешь. Все со строевой выправкой, как на параде. И что удивительно, у всех прекрасные зубы. Не иначе как от здоровой жизни и правильного питания. Найди таких среди пустынных кочевников, которым приходится грызть кости и недоваренное мясо.

Девушки так просто писаные красавицы. Никаких следов вырождения, характерных для замкнутых родовых поселений. Детишки ухоженные и залюбленные, никакие это не байгуши с картинок Тараса Швченко.

— Откуда ж местные красавицы женихов себе берут?

— Импортируют, — подмигнул мне дед. — Таких, как ты, например.

Слишком уж часто он мне подмигивает да улыбается. Наверное, понимает, что я его раскусил. И предвкушает садистское наслаждение от расправы со мной. Я ж не слепой и всё вижу, что в селении одна молодёжь. Ни одного пожилого я тут не высмотрел, не говорю уже об аксакалах. Мой егерь-дедок был тут один-единственный старик. Такого не бывает в восточных семьях, где правят родовые старейшины.

— Странно тут как-то всё, — ненароком проболтался я и тут же прикусил язык.

— Что ж тут странного?

— Не те нравы.

— Как не те?

— Ну, не для кочевников-скотоводов.

— Какие они тебе кочевники? Это теперь сарты — оседлые жители.

— Земледельцы?

— А ты разве не видишь?

На склонах с жёлтой глинистой землёй ещё стояли несжатые полоски колосовых. С моей способностью горожанина примечать да приглядываться к сельской жизни такое не сразу заметишь.

— Пшеничку сеют, что ли?

— Ячмень это длинноусый. Разве трудно отличить с первого взгляда? Ходишь в своём городе с затычками-наушниками в ушах и в очках с дисплеем — спишь на ходу, так и смерть свою проспишь.

— А вот и не хотелось бы смерть свою проспать. Но всё равно вон тот овёс отличу от этой кукурузы.

— И то хлеб, — примирительно кивнул дедок. — Жалко, что овёс у нас совсем плохо растёт. Для наших лошадок редкий деликатес.

Я перестал с подозрением следить за дедом, а расслабился и рассеянным взглядом осмотрелся кругом. На бахче дозревали приличные арбузы и ананасные дыньки-колхозницы. Кое-где ещё краснели неубранные помидоры.

— Лук и чеснок у вас хороши, — похвалил я.

— Только на зиму сажаем. Все лето дикого чеснока и лука тут целые заросли. Эти сельхозкультуры вообще отсюда родом, чего им тут не расти на воле?

Я бы не различал птиц, если бы не занялся охотой. А вот цветы и прочие растения совсем не различаю, потому что ботанику в школе «прошёл» мимо, не останавливаясь.

— Арахис выращивают на масло? — спросил я наудачу, показывая на кустики, похожие на фасоль.

— Какое там! На орешки деткам. Все растительное масло у местных привозное. Правда, можно бить масло из дикой конопли, но с малым людом не управиться. Рабочих рук не хватает.

— Так они и без масла тут неплохо устроились, если умудряются на пустом месте сами себя прокормить.

— Глупости. Полноценное сельское хозяйство в пустыне невозможно. Ничего, кроме отгонного скотоводства с минимумом жителей в поселении. А это, — обвёл он рукой вокруг, — чистое баловство для забавы.

— Почему? При умном подходе тут одно солнце может прокормить.

— Никого оно не прокормит без воды и чернозёма.

— Так ведь сеют хлеб! Если ты говоришь, что они сарты, то наверняка потомки самаркандских персов с тысячелетней земледельческой традицией.

— У тебя с логикой не вяжется. Они прямые и совсем недавние потомки кочевых тюрок. Земледелию их дедов и прадедов советская власть с горьким потом научила.

— Зато теперь они всегда с хлебом.

— Не на хлеб это все посеяно, а на корм курам и уткам, да отрубей на запарку молочной корове подсыпать, чтобы детишек яичком и молочком побаловать. Тут мясо и молоко только свои, да и то без охоты с мясом туго, говорил уже тебе. Почти все съестное добывают на стороне.

— Как это — добывают?

— А вот как смогут, так и добывают, — рассердился дед на мою непонятливость.

Я только прикинулся дурачком. На самом деле я всё понял. Парни тут ходят с оружием, а у одной девчонки на армейских бриджах я приметил кобуру на поясе. Понятно, каким трудом тут «добывают» на пропитание. Древняя набеговая культура кочевников в современном исполнении. Сколько же они получат за мой квадроцикл? Хотя нет, они его для себя приспособят, а бензин смогут «добыть» на стороны, ничуть не сомневаюсь.