Ключ от всех дверей - Софья Ролдугина

— Ты заметил, Мило, что сейчас люди совсем не ценят искусство иронического экспромта? — пожаловалась я ученику, сосредоточенно рассматривающему свою разукрашенную физиономию в зеркале.

Роскошный синяк, заработанный вчера в честной схватке с лордом Галло, замазывать мы не стали, а напротив, всячески подчеркнули, обведя по кромке золотой краской и нарисовав пару звезд прямо поверх. В сочетании с фальшивыми бинтами там и сям это производило, на мой взгляд, потрясающий эффект. К тому же — о, загадка мирозданья! — глаза Авантюрина казались именно наивными и жалостливыми, несмотря на темный цвет, и большинство встреченных аристократов, уже наверняка прослышавших о вчерашнем провале декламаций отставного генерала, смотрели на нас сочувственно. Похоже, в ближайшее время лорд Галло будет подвергнут порицанию общественности.

И правильно. Нечего было колотить моего Мило. Насмехалась-то над лордом я, просто он посчитал ниже своего достоинства своей рукой ударить женщину, да еще безумную.

Почему натравить на нее же телохранителей было, с его точки зрения, совершенно обычным делом, являлось для меня загадкой. Одна из тех аристократических заморочек, которые я не пойму и через четыреста лет.

— И не говорите, госпожа, — ученик осторожно почесал фингал, стараясь не задеть золотые звездочки. — Совершенно не ценят… Иногда мне даже кажется, что работа шута гораздо опаснее, скажем, профессии военного. Да и бьют чаще…

— А что поделаешь? — философски заметила я, поворачиваясь в попытках разглядеть рисунок на спинке жилета. Надо признать, портрет Галло вышел весьма похожим, несмотря на то, что Тарло Мечтатель рисовал его впопыхах, да еще по скользкому атласу. Впрочем, бездарности в придворные художники и в карты расклада не выбиваются. — И, обрати внимание, Мило, бойцам за риск быть битыми приплачивают, а мы трудимся исключительно на добровольных началах… Разве что Ее величество иногда оделяет нас медалями да орденами… и драгоценными камнями… и золотом иногда… и тот дом в Старом городе сбыть удалось весьма выгодно… Но, в любом случае, вчера было забавно, согласись?

Авантюрин кивнул и расхохотался.

— А помните, с каким он выражением пытался выдернуть застрявшую в стене фамильную шпагу, госпожа? А вы еще стояли и нудили, что, мол, нехорошо обнажать оружие против беззащитных детишек?

Перед мысленным взором моим встала картина вчерашнего вечера: разгневанный коротышка-генерал, размахивая шпагой, теснит к стене жалобно поскуливающего и взывающего к гостям-аристократам Мило. Притом, что мой ученичок выше его на целых две с половиной головы и тонкий, как тростиночка… Ах, это было неподражаемо!

— И все же, Авантюрин, ты слишком рисковал, — скрепя сердце, пришлось пожурить мальчишку. Конечно, я не дремала и готова была кинуться на защиту ученика, но порой выверты судьбы совершенно непредсказуемы. Вдруг бы под ноги мне подвернулась складка ковра, а Мило замешкался и пропустил удар? Кровь хороша, только если это театральная краска…

— Не больше, чем вы, госпожа, — невозмутимо парировал он.

— На что намекаешь, паршивец? — весело поинтересовалась я, беззлобно дергая его за нос.

— На давешнее покушение. А если бы яд попал в вашу кровь?

Мне стало смешно. До чего наивен!

— Да он и попал туда, глупенький. К счастью, отравой меня не проймешь… Скажу по секрету, если бы вчера негодяй Галло пересилил свое аристократическое воспитание и пырнул меня своей игрушкой в сердце, то и это бы сошло одной нахальной шутовке с рук. А вот ты, дорогой мой, увы, не ворон, имеющий дюжину жизней… Будь осторожнее в следующий раз. Придворному дураку вовсе не зазорно сбежать, когда его преследует дурак вооруженный. Ученик у меня один, и новых я заводить не собираюсь.

— Я буду внимательней, — охотно повинился Мило с редкостно довольной физиономией.

Надо почаще его хвалить, а то совсем зашпыняла мальчика. И, к слову, о подарках…

— Мило, нам нужно заскочить к ювелиру, — непререкаемым тоном капризной светской львицы заявила я, принимая внушительную позу.

— Как прикажете, моя госпожа, — учтиво поклонился мальчик, подхватывая игру.

Зал мы покинули, вовсю дурачась. Я громко командовала, поправляя воображаемую мантию и корону, скрипуче жаловалась на дурные манеры молодежи, и тут, же, практически без перехода, начинала весело щебетать о фасонах одежды и новейших веяниях моды. Мило тоже с явным удовольствием менял роли, прикидываясь то забитым слугой у властной хозяйки, то пожилым провинциальным лордом, туговатым на оба уха, то галантным кавалером-сердцеедом.

Встреченные придворные спешили слиться с обстановкой, коридоры пустели, как по волшебству. По дворцу вперед нас летела жуткая весть: Лале Опал в ударе, спасайся, кто может! Попавшие под горячую руку подвергались нещадному осмеянию. Чувствительные дамы теряли сознание, благородные господа — самообладание, но, к счастью, сегодня клинков никто не обнажал. Я же, забыв о самоконтроле и милосердии, просто развлекалась и не думала о последствиях. Если заиграюсь, Мило одернет меня до того, как переступлю запретную черту.

— Дайле, открывай двери, когда в них стучит судьба! — бойко заколотила я в узорчатые створки.

Старая ювелирша смачно высказалась в том ключе, что не всяким придворным дурочкам здесь указывать, будь они хоть дюжину раз советницами королевы, а торопыгам к ней и вовсе ход заказан. Чтоб не беспокоили попусту, мол, старые кости. Я глубоко вздохнула, приводя себя в более-менее приличное состояние, и вопросила уже серьезно:

— Госпожа Дайле, не готов ли вчерашний заказ? Если так, то нельзя ли мне его получить? Если же нет, прошу прощения за неурочный визит…

Мастерица поворчала для порядка, но сменила гнев на милость, пуская нас в рабочий кабинет. Разумеется, я могла войти и сама, но это выглядело бы невежливо. А мое уважение к грубоватой пожилой женщине было глубоким и искренним, не имеющим отношения к наносному придворному этикету. Дайле Кремень пережила уже двух королей, в более внушительном возрасте, пожалуй, пребывали только волшебники и некоторые могущественные карты расклада. А эта дама не просто достигла почтенных «золотых лет», но и сумела сохранить себя такой, как в молодости: порывистой, искренней и не имеющей ни единой задней мысли, а это уже немало, если вы живете при дворе, среди интриг, подковерных склок и заспинной брани.

— Оплату доставили? — поинтересовалась я, усаживаясь с ногами на пуфик. Дайле тем временем удалилась в дальние комнаты, чтобы через минуту вернуться уже с бархатным футляром. — Вы всем довольны?