Повелитель разбитых сердец - Елена Арсеньева

Да, подруга, а ты, кажется, еще большая дура, чем спасенная тобой ворона, не сразу распознавшая во мне спасительницу. Учит тебя жизнь, учит, а ты все веришь в сказки. То про сказочного принца, то про сказочные сокровища. Насчет принцев тебе теперь все ясно. Осталось выяснить про сокровища!

Странно. Привычная ирония – моя личная, персональная «Скорая помощь»! – на сей раз не помогает. Отчего-то светлая мысль про «деньжата» меня чрезвычайно тешит. В жизни всегда на каждое «да» находится какое-нибудь «нет». И наоборот. «Нет» я уже выслушала сегодня. Пора услышать «да». Общеизвестная истина гласит: не везет в картах, повезет в любви. А как насчет обратного? Не проверить ли мне это прямо сейчас?

А где? Да где угодно! В непосредственной близости от меня имеются целых три местечка, где можно проверить мою шальную мысль, – «Гудок», «Алекс» и «Пикассо», а чуть ниже, на Ковалихе, крутейший «Джордан». Это ночные клубы, казино и, кажется, даже стрип-бары. Ну, последнее мне вообще-то без надобности, я уже наблюдала сегодня тако-ой стрип! А вот казино… Казино, казино, черное и красное, чет и нечет, высокомерный крупье… делайте ваши ставки, господа…

Хотя в этих местечках ставки небось в твердой валюте положено делать, а у меня в кошельке всего сто двадцать рублей. Двадцать – на дорогу в Дзержинск. Сотня… А что, на сотню я могу позволить себе поиграть с судьбой. Если «птичий бог» и впрямь выдает гонорары за спасение своих подопечных, то рискну, пожалуй. Только надо найти местечко поскромнее. Я, правда, не знаток игорных заведений…

Стоп! Есть такое местечко! Оно находится на Покровке, работает круглосуточно. «Супер-слотс» называется. Примерно полгода назад я туда забрела вместе с одной веселой компанией. Правда, тогда никому, в том числе и мне, не повезло. Повезло одному только парню по имени Гоша. Но про него не зря говорят, что у него рулетка вместо сердца и спиннинг вместо одного заветного местечка. Ему жутко везет на рыбалке и в карты! При этом насчет любви он тоже не обделен – у меня такое впечатление, что все окрестные девицы и даже дамы моментально шалеют при взгляде в его черные глаза. В свое время меня тоже не обошло пагубное поветрие всеобщей любви к Гоше, правда, я отделалась легким испугом. Вовремя поняла, что Гоша – это та крепость, штурмовать которую бессмысленно. А у меня нет времени на безнадежную любовь. Я уже вышла из того возраста, и моей дочери нужен отец.

Да-да, у меня есть дочь. Я вроде бы уже говорила? Или нет еще?

Ей четыре года, зовут Лелька. Оля, Ольга Викторовна Макарова. Сейчас она с моими родителями в Новороссийске…

Короче, в тот прошлый раз в «Супер-слотсе» госпожа Удача ласкала только Гошу. Ну что с нее взять, она ведь всего лишь женщина, вот и не осталась равнодушна к его невероятным черным глазам! Но местечко мне очень понравилось – прежде всего тем, что там никому ни до кого нет совершенно никакого дела. И вместо крупье, высокомерный подбородок которого подпирает пижонская «бабочка», – демократичная электронная рулетка. Давишь пальчиками на цифры, на которые хочешь поставить свои деньги, вот и все.

Решено! Вперед в «Супер-слотс»! Все равно мне больше некуда сейчас податься.

Я перебегаю площадь, но внезапно оборачиваюсь: такое ощущение, что кто-то внимательно смотрит мне в спину.

Так и есть! Смотрят. Во-первых, та тетенька в «аляске», сидящая в обнимку со своим мешком. Во-вторых, две собаки – мои знакомые. Одна – постарше – смотрит одобрительно, вторая – молодая дура – обиженно. С каким выражением глядит на меня ворона, отсюда не видно, однако в том, что и она сверлит мне спину своими малюсенькими глазками, я не сомневаюсь! Ну а с небес, надо полагать, взирает на меня «птичий бог», словно благословляя мою эскападу…

Всем известна старая истина: «Не делай добра – не наживешь себе зла». Ведь если бы не ворона… Если бы не эти дурацкие разговоры о благодарности «птичьего бога», я бы ни за что не пошла в «Супер-слотс».

Ну кто не знает, что азартные игры до добра не доводят? Все знают, но мало кто этому верит.

Поверьте! Ох, поверьте моему печальному опыту и никогда, никогда не садитесь играть.

Если хотите подольше пожить на белом свете…

15 сентября 1919 года, Петроград.

Из дневника Татьяны Лазаревой

Я ошиблась? Или это впрямь была она? Та самая, с перьями в волосах и в рыболовной сетке вместо платья? Как же ее звали, бог ты мой…

Бедный мой дневник, чего тебе только не приходится терпеть, какими только сумбурными записями не пестрят твои страницы!

Но сегодня такой кошмарный день, что беспорядочность мыслей извинительна. Впрочем, попытаюсь все же писать по порядку.

Только что вернулась домой, и сил нет ни на что, только сесть и записать развязку той трагедии, которая разворачивалась на моих глазах и завершилась нынче. Даже есть не могу, так потрясло меня случившееся. Хотя чего иного, какого еще исхода можно было ожидать для полковника, заключенного в Предварилке? А для всех остальных? В том числе и для моего несчастного брата, которому я ношу сухую пшенную кашу, черный хлеб да иногда – очень редко! – две наполовину мясные, а наполовину хлебные котлетки, и это такая несусветная роскошь…

Я бывала в приемной Предварилки еще раньше, девочкой. «В старое время», как теперь принято выражаться. Мы ходили туда с моей тетей Лидой, младшей сестрой мамы. Лида (чаще я звала ее Лидусей) была курсистка, в Предварилке бывали заключены ее друзья-студенты, «возмущавшиеся» против правительства. Они ненадолго попадали сюда за участие в демонстрациях или за хранение и распространение нелегальной литературы. Как-то раз угодила «в лапы сатрапов» и Лидуся. Правда, до тюрьмы дело не дошло. У нее и еще нескольких барышень-курсисток и молодых людей, студентов, просто отобрали на время студенческие билеты. Помню, в канцелярии на Гороховой один из «сатрапов» – усатый жандарм, совсем не злой, а просто очень усталый, – ворчал:

– Что ж, молодые господа, неужто делать вам больше нечего, как только жизни себе ломать? Вот погодите, дома влетит вам от родни! Папаша с мамашей небось на вас не надышатся, небось последние деньги отдали на вашу учебу, а вы фордыбачите. Чем вам не мила власть, в толк не возьму? Что ж лучше-то может быть?! Ладно, возьмите билетики и подите учитесь, а больше в политику не лезьте, не то пробросаетесь жизнями-то!

Усатый жандарм как в воду глядел. Пробросались мы, ох, пробросались! Все изменилось, а уж Предварилка-то… В приемной, где раньше собиралось человек пятнадцать-двадцать, теперь густая толпа – соответственно количеству тюремного населения. В камерах, рассчитанных на восемь человек, теперь по пятьдесят заключенных с лишком. А узники – те же студенты и курсистки, только повзрослевшие, постаревшие, проклинающие заблуждения своей молодости, которые довели их и Россию до того жуткого безвременья, кое мы переживаем и конца коему ждем. Ждем, но уже вряд ли верим в возможность перемен. Они, эти глупенькие, наивные друзья Лидуси, считали для себя честью «пострадать за народ». Он-то, народ, и отблагодарил их нынче!

Но вернемся к Предварилке. Помню, тетя Лида приносила своим друзьям-»политическим» в Предварилку жареных рябчиков, конфеты от Беррини и цветы от Эйдерса. Все это она, курсистка, вполне могла себе позволить, хотя жила своим трудом, без помощи родителей: эмансипе! Я же теперь, недоучившаяся акушерка, с азартом продаю портьеры, меховые воротники и бабушкино серебро, а в результате могу позволить себе принести брату только жалкий горшочек пшенной каши. Порцию для воробья, да и то – воробья несовершеннолетнего! А ведь мой любимый брат – взрослый, крупный мужчина…

Впрочем, Костя не жалуется. Недавно ему удалось через охранника передать мне письмо, в котором он уверял, что не голодает и даже делится едой с товарищами, потому что у них в тюрьме образован своего рода комитет, который следит за тем, чтобы все были хотя бы относительно сыты. Это случилось три месяца назад, когда был арестован и заключен в Предварилку полковник Борисоглебский. Он оказался в той же камере, где находится Костя, и вскоре узники выбрали его своим представителем. Он-то и придумал создать комитет защиты прав (ну какие могут быть права в Предварилке, их и по всей России-то нет!). В общем, появился комитет защиты заключенных. Теперь члены комитета вместе с тюремными служащими принимают передачи. В тюрьме, писал Костя, много лиц, которым никто ничего не приносит, поэтому постановили, что треть всего приносимого с воли идет им. В этом распределении участвует и господин полковник Борисоглебский.

Наверное, это чудесный человек. Наверное, это был чудесный человек… Я не знала его. Но я успела немного узнать его жену.

В стене проделано окно, через которое передают на тюремный двор, служителям и членам комитета, передачи. Происходит это по пятницам, и каждую пятницу я видела около окна женщину. Мне с первого взгляда почудилось, будто я ее откуда-то знаю. Стала присматриваться, но никак не могла вспомнить. Однако я любовалась ею. Она такая молоденькая, лет двадцати, никак не больше, и необычайной красоты: черты точеные, изумительные фиалковые глаза, пушистые кудрявые локоны. Правда, щеки ее бледны, а губы напряженно сжаты, но иногда они распускаются в улыбке, словно цветок.