Ревущая Тьма - Руоккио Кристофер

Она поприветствовала его, и Паллино снова переключил внимание на меня:

– Как поживает наш мандарийский сукин сын?

– Лин-то? – хмыкнул я. – Как обычно. Хочет развернуться и воссоединиться с флотом. Считает, мы тут ерундой занимаемся.

Поразмышляв несколько секунд, Паллино произнес:

– Знаю я этих типчиков. Ставят принципы превыше долга. Не самое плохое качество, но из-за таких порой люди гибнут.

– Не сегодня, – вмешался Гхен. – Пока не получим весточки от Бандита, никто на планету не высадится.

Валка недоумевающе моргнула и скрестила руки на груди:

– Даже тебе об этом известно?

Гхен пожал плечами:

– Я был на мостике, когда Корво выходила на связь. Не думал, что это такая уж тайна. Иначе зачем мы вообще здесь?

Я жестом приказал обоим замолчать.

– Так, значит, капитан в обсерватории?

Гхену не понравилось, что его затыкают, но он примирительно поднял ладони:

– Так точно, сэр. Изучает рапорты.

– Тогда мне сразу туда, – сказал я и зашагал по коридору.

– Мы с тобой! – воскликнул Гхен.

В отсутствие Хлыста мне, вероятно, полагалась охрана. Но «Бальмунг» – и Мейдуанский Красный отряд – были моим домом. Я был дома и потому, со смехом развернувшись, сказал всем троим:

– Нет нужды. Я знаю дорогу.

* * *

Подфюзеляжная обсерватория располагалась в небольшом помещении на корме «Бальмунга», втиснутом между бронированными панелями. Когда те были открыты, посетители обсерватории могли разглядывать ослепительную темноту космоса через стеклянный купол. Изначально помещение было предназначено для конференций, но сейчас туда мало кто захаживал. Капитан Красного отряда Джинан Азхар – она же лейтенант джаддианской армии, а главное, мой капитан – сидела одна за круглым столом для совещаний спиной к выходу.

Снизу, сквозь стеклянный геодезический экран под платформой, выглядывал коричневый глаз планеты. Рустам находился к нам солнечной стороной: я видел охряные поля, бурые горы под ледяными шапками, желтые моря, а кое-где даже пятна зелени. Не самая красивая планета, но по-своему привлекательная. Бессмертная, неизменная, безразличная – почти что материальное божество. Впрочем, не совсем так. Шрам длиной в полсотни миль, будто выжженный каленым железом на поверхности планеты, никуда не делся. Мне мысленно представилось, что могло нанести такую рану: плазменные пушки, стержни, нечестивая сила и пламя Разрушения.

Я шагнул вперед. Джинан вздрогнула:

– Решил незаметно подкрасться?

Ее худые плечи под эполетами напряглись.

Именно это я и собирался сделать. Не знаю, как она меня услышала.

– Конечно нет! – солгал я, прижав ладонь к сердцу, словно оскорбленный таким предположением. – Я бы никогда так не поступил.

Еще как поступил бы! И уже поступал.

Джинан собрала кристаллобумаги в стопку и подвигала туда-сюда голографический проектор.

– Знаешь, – заметил я, – капитану корабля не следует сидеть спиной к выходу…

Она развернулась, вставая, и ее улыбка отбила у меня всякую способность ерничать. Даже головная боль почти прошла, и я сам невольно разулыбался как идиот.

Пока я спал, Джинан ничуть не изменилась. Ни на йоту. Все такая же высокая – признак благородных кровей, – даже выше меня. Все тот же медный оттенок смуглой кожи, типичный для представителей правящих джаддианских каст. Будь я поэтом, сказал бы, что она сложена как танцовщица, стройная и ладная. Но это было бы ложью, как, впрочем, и все стихи. Она действительно имела точеную фигуру и мягкие черты лица, но ее большие темные глаза и лазурная лента в черных волосах могли ввести в заблуждение.

Уже более тридцати лет Джинан была солдатом. Командиром джаддианского отряда, одолженного нам сатрапом Калимой ди Сайиф. Формально она подчинялась коммодору Бассандеру, но фактически их статус был равным. А вот для меня она значила гораздо больше.

Я видел шрамы на ее теле, которые не видел больше никто. Старая ножевая рана на груди, тонкий след от плазменного ожога на левом боку, пулевая рана высоко – очень высоко – на внутренней стороне бедра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что с тобой? – спросила Джинан.

Я вдруг понял, что замер разинув рот на добрых десять секунд. Не отвечая, я обнял ее. Все равно что заключил в объятия завернутую в бархат железную статую. Мы стояли молча, и, если бы не легкий жасминовый аромат ее волос, я решил бы, что и дышать перестал.

– Я скучала по тебе, mia qal.

– А я – по тебе, капитан. – Я отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. – Ты давно проснулась?

Джинан покосилась в сторону:

– Месяца два назад. Алессандро разбудил меня, как только мы вышли из варпа. – Она обвила меня рукой за шею и прижалась лбом ко лбу. Ее голос звучал мягко, с придыханием, почти сипло. – Я хотела разбудить тебя раньше, но Лин и слышать об этом не желал.

– Зато теперь…

Она не дала мне продолжить. Поцелуй был долгим, нарушающим все принципы профессиональной этики; ее пальцы вцепились мне в волосы. Я крепко прижал Джинан к себе, и на этот миг мы забыли о Тьме, о мрачных реалиях нашей миссии и о раненой планете под нами. Вы знали, что джаддианский бог – покровитель огня? Это правда, и искры его тайного пламени горели в Джинан, как и во всех женщинах этой загадочной страны. За это я любил ее, что бы о ней ни говорили… и что бы с нами ни случилось.

У мандари есть выражение: «Для любовников редкие встречи словно бурный поток». Не помню, кто из поэтов так сказал, но ведь стихи всегда содержат толику истины.

Наконец – не знаю, сколько времени прошло, – мы с Джинан отстранились друг от друга. Она облокотилась на поручень у края платформы так, что планета Рустам осталась у нее за спиной и под ногами. Я был неописуемо рад, что мы не на «Фараоне». Даже подумать страшно, что съязвил бы Бассандер, если бы нас увидел.

– Да ты практиковался! – с укоризной заявила Джинан, крутя пальцами кончик голубой ленты в волосах. – Udhreha! Кто она?! – И с улыбкой отвела взгляд.

– Ты ее не знаешь, – шутливо ответил я, усаживаясь в кресло рядом с командирским. – Она не местная.

Джинан фыркнула, садясь рядом, и, придвинувшись ближе, прижалась щекой к моему плечу. Я обнял ее, и мы довольно долго просидели в тишине. Забытая на время мигрень вернулась с новой силой. Я зажмурился:

– Окойо была права. Нельзя сразу вскакивать. Голова вот-вот треснет.

– Ты вечно спешишь. Сьельсины никуда не денутся. – Джинан хорошо говорила на стандартном языке, но в несколько старомодной манере, приятно сочетающейся с ее акцентом.

– В общем-то, да. – Я перевел взгляд на стол, обратив внимание на медленно вращающееся голографическое изображение звездной системы Рустама и доклады о вторжении сьельсинов, полученные из местной инфосферы. – Это тот, кого мы искали?

Я вытащил досье из-под карты города Арслана и взглянул на фото. Круглолицый, совершенно безволосый коротышка с глазками-буравчиками и жадной ухмылкой. Изображение было расплывчатым, кадр пойман с большого расстояния и при плохом освещении. Я не знал, был ли снимок сделан Бандитом или получен из уцелевших архивов местной полиции.

Джинан вытянула шею:

– Да, это Самир. Похож на гомункула.

– Возможно, так и есть, – нахмурился я. – Джинан, мы сильно углубились в Вуаль. Здесь нелегко понять, что есть что. – Я тут же пожалел о своих словах и встряхнул головой. – Ну и гнусная же рожа! Бандит уверен, что это тот, кто нам нужен?

– Карим, – ответила Джинан, называя Бандита настоящим именем, – не сомневается, что этот Самир может навести нас на экстрасоларианца. Они встречались несколько раз. Прохвост… как у вас говорится? Крадется, но… как мышь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Робок? Пуглив? – Я отложил папку. – Если он преступник, осторожность вполне естественна.

– Это так. – Джинан отодвинулась и заново перемешала бумаги на столе. – Бандит справится.

Я опустил голову на столешницу, прижавшись лбом к холодному черному стеклу. Джинан встала и принялась складывать поближе папки и инфокарты, до которых трудно было дотянуться. Пока она работала, я не шевелился.