Пробуждение троянского мустанга. Хроники параллельной реальности. Белая версия - Андрей Иванович Угланов

– Пионер, – ответил Андрей и отдал рукой салют.

– И это правильно. – Михаил Сергеевич автоматически произнес свою коронную фразу и расслабленно посмотрел вокруг. – Потом в комсомол, в партию. Человеком станешь. Поможем. Главное – определиться, как думаешь строить коммунизм. Где и с кем?

– С вами буду строить коммунизм, Михаил Сергеевич! Я уже решил, когда увидел ваш портрет на стене у директора в детдоме, – выпалил Андрюша и вновь вскинул руку в пионерском салюте.

Но Горбачев больше не проявлял к нему интерес. Он давно не был дома у матери. Ему хотелось побыть на дворе, где прошло детство, залезть в сарай, осмотреть старый велосипед и кучу барахла, которая осталась от него здесь, в родительском доме. Учуяв шкурой его настроение, шкет заволновался – не знал, что еще сделать, чтобы вновь привлечь внимание человека с портрета. Он часто засопел носом и опустил голову вниз. Наглая кошка уже сидела рядом с мятой штаниной Горбачева и вновь сверлила его зелеными глазами, как ничтожную серую мышь. Молчание прервала Раиса Максимовна.

– Про тебя, Андрюшенька, нам Мария Пантелеймонов-на все рассказала. Жалко твоих и маму, и папу. Вот вырастешь – Михаил Сергеевич тебе в институт поможет поступить, инженером станешь. – Улыбаясь, она погладила его по голове, как недавно Олег Калугин.

– Папа, – раздался наконец и голос Иры, – ты обещал пойти на речку. – Девочка взяла отца за руку.

– Сейчас приедет Олег и поедем. Подожди. – Горбачев отшвырнул ногой кошку, как будто не видел ее и сделал случайно. Что-то замычав под нос, пошел к плетню, за которым только что брели коровы.

На крыльце дома показалась Мария Пантелеймоновна с фотоаппаратом в руках. Она громко скомандовала:

– А ну, встаньте все у забора – я вас сфотографирую.

Горбачев с любовью посмотрел на мать, жестом показал сначала жене, а потом и дочери подойти к нему. Фотоаппарат «ФЭД» он подарил матери год назад, но не думал, что она когда-то научится им снимать. Уж очень хотелось показать ей, что он может дарить и дорогие редкие подарки, а не только шелковые платочки, что привозил ей из Москвы, когда учился в МГУ. Мария Пантелеймоновн, и в самом деле обучилась снимать в фотокружке сельского дома пионеров.

Горбачев с женой встали у забора, обнявшись за плечи. Ира – чуть спереди между ними.

– Андрюша, иди к нам, – вдруг позвала Раиса Максимовна «бабвалиного» внучка. Он все стоял в стороне у плетня, рядом с сохнущим половиком.

Женщина в светлом платье ласково улыбнулась, подошла к застывшему пацану и подтолкнула его в сторону мужа с Ириной.

– И это правильно! – вновь пробормотал будущий генсек ЦК КПСС, не смея перечить жене. Хотя было заметно – присутствие в семейном кадре детдомовского пионера восторга у него не вызывало.

Андрей присел на корточки рядом со стоящей Ириной, Горбачев с женой, вновь обнявшись за плечи, улыбались им в спину. Все посмотрели в объектив нацеленного на них фотоаппарата.

– Снимаю! – произнесла Мария Пантелеймоновна, скорректировала фокус на лице сына и мягко, как учили в фото кружке, нажала на спуск.

Если бы Горбачев и Раиса Максимовна знали, чем обернется в их жизни этот снимок, они не приехали бы в Привольное никогда. Увы, подстерегавший главного ставропольского коммуниста сатана в то прекрасное утро победил и разразился дьявольским смехом где-то в преисподней. У Горбачева кольнуло сердце: «Ну вот, – подумал коммунист, – проболтали всю ночь с Раисой и опять не выспались». Он стер со лба выступившую испарину. Тем временем его мать аккуратно вложила фотоаппарат в кожаный кофр, застегнула кнопку и понесла «ФЭД» в хату.

Андрей повернулся к Ирине и прошептал ей в ухо:

– Пойдем на речку купаться, тут недалеко.

– Отец не пустит, – ответила она, хотя было понятно, что ей это понравилось.

Река, на которую собрались Горбачевы, петляла недалеко от села Привольное и называлась Егорлык. Как все степные реки, что текли с юга на север, один ее берег местами был довольно крут, противоположный – низкий, заросший камышом. Кроме зеленых зарослей, на реке было много песчаных пляжей с горячим песком, сквозь который пробивались седые лопухи белокопытника. Андрей почти каждый день, что жил у бабки Валентины, бегал туда, как и все, кто не работал в поле и на фермах.

С каждой минутой становилось все жарче. Воспитанному в жестоких детдомовских порядках сироте давно хотелось удрать к воде. Сдерживало одно – сегодня это лучше сделать с семьей большого начальника. Он представил себе, как выпросит у баб Маши их «семейную фотографию» и покажет директору детдома.

– Михаил Сергеевич, тетя Рая, – набравшись смелости, шкет обратился к Ириным родителям, – можно мы с Ирой пойдем на речку? Здесь совсем недалеко.

Горбачевых еще можно было считать молодой парой, им жутко хотелось оставаться наедине. Первый ребенок – сын, зачатый в Москве, – умер, не родившись во время их учебы в МГУ. Но это не стало трагедией, наоборот. Ирина родилась вполне здоровой и красивой девочкой после переезда Горбачевых в сухой и теплый ставропольский климат. Мало того, они радовались каждой возможности уединиться – отчаянно хотелось увеличить семью. Но счастливых моментов становилось все меньше – молодого секретаря Ставропольского краевого комитета КПСС кто-то явно тянул наверх, он был в постоянных разъездах.

Горбачев ощутил легкое волнение, посмотрел на улыбающееся лицо жены, затем на дорогу в сторону реки. Не было никого – ни машин, ни людей. Да и каких машин? Здесь только коров и лошадей гоняли по утрам на водопой.

– Ира, обещай, шо не полезешь в воду без нас, – повернулся он к дочери.

– Только по колено и обрызгаться! – добавила Раиса Максимовна, игриво стрельнув глазами в сторону мужа.

– Хорошо, папуля! Хорошо, мамуля! – Ира подхватила Андрея за ладонь, они выскочили на поросшую спорышом, вытоптанную тропу с коровьими лепешками. Затем не оглядываясь побежали, как будто боялись, что те передумают. Но бывшие московские студенты не собирались глядеть им вслед. Они двинули в другую сторону – к старой бане в дальнем углу сада, что построил ушедший недавно отец Михаила Горбачева.

* * *

Когда дверь в баню захлопнулась с противным скрипом, к хате Марии Горбачевой подъехала вчерашняя светлая «Волга», что увезла Олега Калугина обратно в Ставрополь. Он вышел из нее, прошел через калитку и забежал на веранду, где лоб в лоб столкнулся с матерью Михаила Горбачева.

– Доброе утро, Мария Пантелеймоновна! – За несколько месяцев, что был прикреплен к Горбачеву по линии КГБ, он так и не понял, как лучше обращаться к этой сельской женщине. Ленинградская родословная, корни в руководстве НКВД