Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник) - Энтони Беркли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, я понимаю. Таков ваш совет. А теперь скажите, как бы вы поступили на моем месте?
– Ну, это совсем другое дело, – ответил Фёрз. – Но об этом я, если не возражаете, умолчу. В конце концов, мы с вами только что познакомились. Уверен, все, что рассказывает о вас Читтервик, правда, но я в самом деле не могу допустить, чтобы впоследствии меня обвинили в том, что я был осведомлен о преступлении и не предотвратил его.
– Прекрасно вас понимаю, – вздохнул мистер Тодхантер. – Да, конечно, идея звучит совершенно неправдоподобно. Вообще вы были очень любезны, что выслушали меня.
– Ну что вы, мне было интересно. Попробуете сыр? Зеленый чеддер здесь бывает неплох.
– Благодарю вас, нет. Боюсь, мне противопоказаны все сыры.
– Неужели? Вот жалость! Между прочим, как вы относитесь к крикету? Я был на «Лордс» в прошлую среду и…
– Удивительно. И я там был. Отличный получился финиш, верно? И кстати, помнится, мы ведь когда-то с вами играли друг против друга.
– В самом деле?
– Да-да. Я тогда играл в команде бедолаг, которая приезжала в Винчестер во время войны, вы тогда на воротцах стояли.
– В команде «Калеки»? Поразительно! Прекрасно помню тот матч. Так, значит, вы знакомы с Диком Уорбуртоном?
– Да, и близко. Мы в один год поступили в Шерборн.
– А, так вы Шерборн окончили? Сейчас там учится мой младший кузен.
– Правда? В каком отделении?
Встречаются еще темные и невежественные люди, которые утверждают, будто от привилегированных частных школ нет никакого проку. Как ошибочна эта идея, свидетельствует казус мистера Тодхантера, который мы только что описали. Ибо после десяти минут подобных воспоминаний он вернулся к своему главному вопросу и снова его задал:
– А теперь скажите как на духу, Фёрз, как бы вы поступили на моем месте?
На этот раз ответ был получен. Согретый воспоминаниями о школе, Фёрз снова потер лоб и сказал следующее:
– Не принимайте мои слова как руководство к действию, но будь я на вашем месте, я бы постарался найти человека, который отравляет жизнь доброй полудюжине ближних – по злобе или просто по недомыслию. Шантажиста, к примеру, или какого-нибудь богатого старого тирана, который и не умирает, и не дает ни гроша мрущим от голода потомкам, и… в общем, есть вещи, о которых не говорят.
– Боже, какое удивительное совпадение! – воскликнул потрясенный мистер Тодхантер. – Именно это посоветовали мне мои знакомые!
– Ну что же, – усмехнулся Фёрз, – несомненно, verbum sapienti sat est [6] .
Но тут он вспомнил, что его собеседник – человек, которому вынесен смертный приговор, и убрал усмешку с лица.
Надо, впрочем, отметить, что во всем этом горячем обсуждении, возможно ли убийство из любви к человечеству, Фёрз ни слова не принял всерьез. И был глубоко не прав.
2
Ибо мистер Тодхантер был настроен чрезвычайно серьезно. Фёрз произвел на него впечатление; как это обычно бывает, мистер Тодхантер охотнее был готов прислушаться к его, малознакомого человека, совету, чем к совету друзей. Но, так или иначе, политическое убийство было отметено, и узнай об этом Гитлер и Муссолини, они, несомненно, вздохнули бы с облегчением.
И все-таки он по-прежнему видел в себе Исполнителя Миссии. Оставалось только найти объект, достойный возложенной им на себя задачи. Как именно он возьмется за дело, мистер Тодхантер предпочитал пока не задумываться. Если задуматься, подробности вырисовывались столь ужасающие, что он терял всякое соображение. Не исключено, что инстинкт самосохранения оберегал его, удерживая от осознания отвратительных сторон убийства во всей их полноте. До сих пор мистеру Тодхантеру удавалось взирать на это дело с сугубой отстраненностью, и само слово «убийство» было для него ну, может быть, лишь чуть больше, чем слово. А с другой стороны, он продвинулся уже так далеко, что мог не без изумления поздравить себя с тем, что обладает такими качествами, как отвага и решимость, о которых раньше и не мечтал, и это благодаря им хватало ему духу прийти к известному заключению. Сознание того, что отвагой и решимостью он не совсем обделен, доставило мистеру Тодхантеру немалую радость.
Но как ни отвлеченна была витавшая перед ним цель, он ясно осознавал одно: нужна жертва.
И не без внутреннего сопротивления он отправился на поиски таковой, не забывая об аневризме и потому передвигаясь неспешно.
3
Как ни решительно настроен человек на совершение благого убийства, найти жертву непросто. Не подойдешь ведь к приятелю, не скажешь: «Послушай, дружище, ты никого тут не знаешь, кого стоит убить? Потому что, видишь ли, я готов!»
И даже если вдруг подойдешь и скажешь, приятель скорее всего помочь не сможет. В конце концов, особ, которых мечтает увидеть в гробу среднестатистический человек, ничтожно мало, а если свести их число к тем, кто и впрямь достоин убийства, почти наверняка останешься с огорчительно отрицательным результатом.
Итак, наводить справки следовало весьма осмотрительно. Мистер Тодхантер со своей стороны полагал, что лучше всего подошел бы славный жирненький шантажист, но и тут было непросто, ведь шантажисты – твари скользкие, юркие, неуловимые. В отличие от почти всех, живущих сегодня, они не жаждут широкой известности. И если напрямую спросить кого-либо из знакомых, не жертва ли он, случаем, шантажа, дело такое, что знакомый наверняка в ужасе отшатнется.
Одно время мистеру Тодхантеру казалось, что он напал на след многообещающего автора анонимок, но злоба дамы, которую обиняками обвиняла в авторстве жертва этих посланий, адресовалась только одному человеку, и поскольку решающее доказательство тому обнаружилось в кабинете адвоката по делам Короны, а тот выразил желание встать на ее защиту, мистер Тодхантер решил, что лучше не связываться.
К концу месяца мистер Тодхантер оказался настолько выбит из колеи, что пару раз после еды даже забыл принять свои таблетки для пищеварения. Вот он, извольте, вполне готов на убийство, и никакого ответа на его безмолвный призыв! А дни идут. Еще немного, и он будет так занят ожиданием смерти, которая может нагрянуть в любой момент, что на убийство просто не останется свободного времени! Его это ужасно тревожило.
Перед лицом этой дилеммы мистер Тодхантер думал-думал и наконец решил пригласить мистера Читтервика на вечерок, чтобы в неторопливой беседе выспросить его хорошенько.
4
– Даже в июле порой бывает приятно смотреть на огонь, – благодушно заметил мистер Тодхантер.
– О, разумеется! – согласился мистер Читтервик, протягивая поближе к огню свои короткие пухлые ножки. – Вечера в самом деле прохладные.
Мистер Тодхантер начал издалека.
– Помнится, интереснейшая дискуссия завязалась у нас за ужином месяц назад, – как бы между делом сказал он.
– Да, чрезвычайно! Про опыление плодовых деревьев, не так ли?
– Нет, после этого, – поморщился мистер Тодхантер. – Про убийства.
– А, да, помню. Конечно. Да.
– Вы ведь член Клуба детективов, не так ли?
– Так. И в наших рядах немало людей выдающихся, – с гордостью сообщил мистер Читтервик. – Наш президент – Роджер Шерингэм, знаете?
– О да!.. Полагаю, – еще более небрежно продолжил мистер Тодхантер, – вы там, обсуждая различные вопросы, часто слышите о людях, которых следовало бы убить?
– Следовало бы убить?
– Да, помните, мы месяц назад говорили о том, что есть люди, которые, так сказать, коптят небо. Полагаю, вы часто сталкивались с такими?
– Нет, – озадаченно отозвался мистер Читтервик. – Отнюдь.
– Но вы, конечно же, знаете хотя бы нескольких шантажистов?
– Нет, ни одного не знаю.
– И что, торговцев наркотиками не знаете? А держателей притонов? – допытывался мистер Тодхантер.
– Нет, ни единого. Видите ли, мы только обсуждаем убийства.
– Как, те, что уже были совершены?
– Конечно, – удивился мистер Читтервик.
– Понятно, – разочарованно пробормотал мистер Тодхантер и мрачно уставился на огонь.
Мистер Читтервик заерзал в кресле. Он не оправдал ожиданий хозяина, хотя и не понимал, в чем именно, и теперь чувствовал себя виноватым.
Мистер Тодхантер меж тем обратился мыслями к Гитлеру – единственному, кто, по его мнению, определенно заслуживал смерти. Ну, кроме, конечно, Муссолини. Эти абиссинцы… евреи… да, это был бы широкий жест. Кто знает, возможно, ему потом, когда он умрет, памятник бы поставили. Это было бы славно. Только вот умереть придется под коваными сапогами разъяренных нацистов, как тому убийце в Марселе… А это уже не так заманчиво.
Он снова посмотрел на своего гостя.
– Неужели вы не знаете хотя бы одного негодяя, который достоин смерти? – с укоризной вопросил он.
– Н-нет, боюсь, что нет, – пробормотал мистер Читтервик, чувствуя, что от него ждут извинений, и недоумевая, с чего это мистеру Тодхантеру понадобилось, чтобы он был знаком с потенциальными убийцами, но спросить напрямую не решился.
Мистер Тодхантер хмурился, думая, что мистер Читтервик оказался не тем, за кого себя выдавал.