Убийцы Мидаса - Питер Аспе

– Привет, Лео, – со смехом поприветствовал его Ван-Ин. – Вообще-то я собирался заказать капучино.

Лео убрал с дороги сумку с фотоаппаратурой и жестом пригласил полицейских присаживаться.

– Версавел, разве ты не предупредил комиссара, что я буду вас ждать здесь? Я торчу в этом кафе уже битый час, – проворчал Лео.

– Пути Господни неисповедимы. Так же как и пути Версавела, – со смехом ответил, кивнув на своего коллегу, Ван-Ин.

Сержант Версавел подмигнул Ванмаэлю и развел руками.

– Что желают заказать джентльмены? – спросила ярко накрашенная девушка, сидящая за стойкой.

Она окинула Ван-Ина равнодушным взглядом и более заинтересованно посмотрела на Версавела.

– Принесите нам, пожалуйста, три капучино.

Сделав заказ, Ван-Ин достал из кошелька две стофранковые купюры.

– С вас двести десять франков. Этого недостаточно, – надменно проговорила она.

У Ван-Ина в кошельке лежала еще одна купюра достоинством в две тысячи франков. Но, кроме этих денег, у него больше ничего не было, а ему очень не хотелось разменивать крупную купюру. Он принялся нервно рыться в карманах брюк, надеясь найти там мелочь. Очереди у стойки не было, и потому барменша отнеслась к этому спокойно и не стала ворчать на него за то, что он так долго копается.

– Гвидо, не мог бы ты одолжить мне десять франков? – обратился к сержанту Ван-Ин.

Версавел улыбнулся. Ван-Ину вечно не хватало денег, и все это знали. Комиссару постоянно приходилось у кого-нибудь одалживать.

– Убери свои деньги, Ван-Ин, – весело сказал Версавел. – Я сам заплачу за кофе. Я все равно должен тебе за вчерашнее.

С этими словами Версавел протянул комиссару поднос с тремя чашками, а сам жестом фокусника вынул из внутреннего кармана тысячефранковую купюру. Ван-Ин не стал возражать. Барменша, как только Версавел к ней обратился, из равнодушной, скучающей девы вмиг превратилась в райскую птичку. Кокетливо улыбаясь, она дала Гвидо сдачу. Щедрый, по своему обыкновению, Версавел оставил на стойке две двадцатифранковые монеты в качестве чаевых.

– Сделать эти снимки было не так-то просто, – сказал Лео, ткнув в свою камеру. – Так что, если качество не на высоте, уж не обессудьте. У меня совершенно не было никаких условий. В этой больнице что врачи, что медсестры почему-то считают, будто фотографирование наносит больным страшный вред. Хотя уж этому-то больному от того, что его фотографируют, ни горячо ни холодно. Он все равно ничего не чувствует. Но попробуй убедить в этом медиков!

Лео поднес к носу чашку и жадно вдохнул аромат кофе со сливками.

– Главное, чтобы на них хоть что-то можно было разобрать, – миролюбиво проговорил Ван-Ин, усыпляя бдительность Лео. – Они должны быть у меня к семи часам.

– Без проблем. Я готов ради тебя на все, мой дорогой Ван-Ин. Я даже готов потратить весь воскресный вечер на проявление фото. Так что завтра я принесу их тебе. Не беспокойся.

– Прости, дружище, но я имел в виду, что ты должен принести мне эти фото сегодня, к семи часам вечера, а не завтра, к семи часам утра, Лео, – с самым невинным видом проговорил Ван-Ин.

Версавел решил не вмешиваться в этот разговор и с удовольствием стал потягивать свой капучино. Лео и так пребывал в раздраженном настроении. Он терпеть не мог вставать рано, да еще в выходные. А Ван-Ин, по своему обыкновению, подливал масла в огонь, поддразнивая Лео. «Как хорошо, что я жаворонок», – подумал Версавел.

– Что ж, я так и думал, – пробормотал Лео, вытянув под столом свои длинные ноги. – Чего еще ждать от нашего комиссара? – Голос его звучал угрожающе. – Не понимаю, как тебе не пришло в голову попросить меня принести эти фотографии к шести часам сегодняшнего вечера, комиссар? Думаю, в следующий раз мистер Большая Шишка потребует от меня полароидных снимков!

– Может быть, ты хочешь, чтобы я все бросил и сам зарисовал все ушибы и ссадины на лице этого немца? – негодующе глядя на Лео, спросил Ван-Ин. – Так знай, я довольно посредственный художник. Но зато я сэкономлю массу времени, и мне не нужно будет дожидаться, пока ты удосужишься принести мне эти фото.

– Хотелось бы на это посмотреть! И чем ты собираешься делать этот рисунок? Своим членом? – проворчал Лео. – Предоставь это помощнику прокурора.

Ван-Ин потерял дар речи. Даже Лео смутила собственная грубость, непроизвольно сорвавшаяся с языка. Нахмурившись, он жадно пил свой капучино. Воцарилось неловкое молчание.

– Не мог бы ты взглянуть на одну фотографию, Лео? – обратился к нему Версавел, чтобы как-то разрядить обстановку.

Он достал из внутреннего кармана коричневый конверт, распечатал и выложил на стол его содержимое: брелок с ключом, бежевый бумажник из телячьей кожи и билет в музей. Версавел открыл бумажник и вытащил оттуда фотографию в тонах сепии.

– Мы нашли это в личных вещах Фиддла, – объяснил Ван-Ин. – Я не хотел бы показывать фото всем этим мелким чиновникам.

– Да, им не нужна лишняя головная боль, – проворчал Лео.

– Что ты об этом думаешь? – настаивал Версавел.

Лео нахмурился. Он не разделял энтузиазма сержанта.

– А что такого я должен здесь увидеть? – спросил Лео, помолчав с минуту.

– Сержант Версавел надеется, что тебе удастся найти на этом фото что-то подозрительное, – вклинился в разговор Ван-Ин. – Это может быть какая-нибудь мелочь. Деталь, незаметная с первого взгляда. Нас интересует все, что так или иначе может помочь нашему расследованию.

– Я вижу лишь очень старое, плохо сохранившееся фото статуи «Мадонна с младенцем», или «Мадонна Брюгге», Микеланджело, – упрямо проговорил Лео. Лицо его оставалось все таким же хмурым.

– Посмотри внимательнее, – не желал отступать Ван-Ин. – Посмотри на это фото с помощью лупы.

Вздохнув, Лео вытащил из кармана лупу и принялся изучать фото.

– Ну, что я могу сказать? Этому фото не меньше сорока лет, – задумчиво проговорил он спустя несколько минут. – Качество изображения хорошее. Но вот освещение выбрано неверно.

– Освещение выбрано неверно! – проворчал Ван-Ин. – Ты слышал, Гвидо? Он говорит, что освещение выбрано неверно! – Комиссар повернулся к Лео: – И это все, что ты можешь сказать?

Лео обиженно посмотрел на Ван-Ина и убрал лупу в карман.

– Посмотри на это фото еще раз, Лео, – проговорил комиссар. – И на этот раз не обращай внимания на освещение.

Лео снова вынул лупу из кармана и с сердитым видом принялся изучать фото.

– Растения, Лео. Обрати внимание на растения.

– А что с ними не так?

– Статуя, Лео, находится на фоне холмов. Вот на эти холмы ты и должен обратить внимание.

– Вот эти? – уточнил он, еще раз изучив фото с помощью лупы. – Да, понятно. Вы хотите, чтобы я сделал анализ этого снимка?

Ван-Ин облегченно вздохнул.

– Если это, конечно, тебя не затруднит, – иронически усмехнувшись, сказал он.

– Мне понадобится на это два дня, никак не меньше.

– Я хотел бы, чтобы к понедельнику все было готово.

«Ну вот, Лео опять проиграл схватку с комиссаром», – подумал Версавел.

Лео поехал в полицейское управление на метро и прибыл в половине пятого. Вошел в лифт, нажал на кнопку третьего этажа. Настроение у него было прекрасное, он улыбался и насвистывал мелодию из «Севильского цирюльника».

Ван-Ин сидел в своем кабинете за столом и нервно курил. Он послал полученные в больнице копии паспорта Фиддла и фотографии «Мадонны Брюгге» в Федеральное управление уголовной полиции Германии. Ответ должен был прийти по факсу, но он задерживался, и беспокойство комиссара росло с каждой минутой. Он терпеть не мог ожидания и вынужденного бездействия.

Версавел включил термостат на полную мощность и открыл окно. Из-за табачного дыма в кабинете нечем было дышать. Даже неприхотливый фикус был уже на последнем издыхании. Он пожелтел от табачного дыма, и каждый час от него отпадало по листочку.

– Надеюсь, что я пришел вовремя и никому не помешал? – спросил Лео. Это был чисто риторический вопрос, он прекрасно знал, что его с нетерпением ждут.

Лео мялся в дверном проеме, сжимая под мышкой пухлый конверт. Так и не дождавшись ответа, Лео вошел в кабинет.

– Закрой дверь, Лео, – не глядя на него, проговорил Ван-Ин.

– Прости, комиссар. Не знал, что у тебя аллергия на свежий воздух. – Лео сел на стул у окна и протянул конверт Версавелу. – Герр Фиддл на этом фото выглядит неважно, но его здесь вполне можно узнать, несмотря на то что голова у него вся в бинтах.

Версавел принялся сравнивать его с паспортным фото Фиддла.

– Это точно один и тот же человек? – с сомнением глядя на Лео, спросил сержант.

– Этому фото больше тридцати лет, – объяснил Лео.