Операция Дипломат - Геннадий Скубилин

- Бедный ты мой комиссар. Я так волнуюсь, так переживаю за тебя! Все время удивляюсь, откуда у тебя столько сил. Прошлую ночь спал два с половиной часа, позапрошлую и того меньше. Я не помню, чтобы ты вечером лег, а утром встал. Завтра когда будить? А вернее, сегодня уже.

- В пять, Аннушка, в пять, а то опоздаю на важную встречу.

Он взглянул на циферблат своих карманных часов. Стрелка уже перевалила за полночь. А сам подумал: "Надо успеть раненько, чуть свет побывать у Прасковьи Кузьминичны. Самому убедиться в готовности Тихона. Малейшая оплошность может загубить дело".

В это время к управлению подъехала подвода. Двое милиционеров начали стаскивать с нее связанного грабителя. Взмыленный конь храпел, над ним клубился пар.

- Стой, погоди! - всполошился Белоусов и, повернувшись к жене, просяще добавил: - Надо сходить, разобраться.

Но Аня крепко сжала его руку, привстала на цыпочки и приблизила свое лицо к лицу мужа.

- Ну что ты маешься? Без тебя Петухов и Дьяконов разберутся. На каждого бандита разве тебя хватит? Больше доверяй своим помощникам.

- И то правда. Ты у меня молодец. Все, пошли спать.

Сердце Максима Андреевича переполнилось нежностью к жене. "Измучил ее. Все мои милицейские тревоги она делит вместе со мной. Что бы ей сделать приятное? Вот сейчас, именно сейчас, когда есть на это время? Сказать что-нибудь хорошее, что ли?"

И он ласково произнес:

- Какая же ты у меня замечательная! Мне так легко, хорошо с тобой! Жаль, что так мало времени нам удается побыть вместе.

Аннушка опять сильно прижалась к локтю мужа, приноравливаясь к его ковыляющему шагу. А Белоусов с чувством продолжал:

- Повезло мне с женой. Долго выбирал и не ошибся. Умная, заботливая, красивая...

- Ну-ну, совсем захвалил. Смотри - зазнаюсь.

- Нет, правда. Часто сравниваю тебя с самыми известными красавицами, даже с Верой Холодной. И никто ни в какое сравнение не идет. - Он весело улыбнулся жене.

- Ну довольно, довольно, а то растаю...

- Говорю точно. А фигура!.. - продолжал Белоусов.

- Ты у меня неслыханный врун! Ну какая там фигура, - Аннушка доверительно и многозначительно хохотнула, - особенно сейчас. Хоть бы скорей...

- Да-да, хоть бы скорей, - согласился Максим Андреевич. - Подожди еще чуть-чуть, добьем банду и легко вздохнем.

- Вот-вот, ты все о своем...

- Нет, о нашем. Тогда я по ночам реже стану работать. Много времени буду рядом с тобой. И все пойдет своим чередом.

Дела семейные

Едва они оказались дома, Максим Андреевич прямо в прихожей приблизился к жене, поцеловал в шею, в голову, потрепал ее темно-русые волосы, обнял. Бесконечно дорога была она для него.

...Пять лет назад Ане, двадцатилетней красивой девушке из бедной семьи, сделал предложение сын известного в городе купца Слезкина. Штабс-капитан приехал тогда к родителям на побывку. Он ходил в зеркально-блестящих офицерских хромовых сапогах, в шинели из отличного английского сукна, на погонах выделялась красная полоска по зеленому полю.

Мать уговаривала Анну принять предложение богатого жениха. Захотелось старушке безмятежного счастья для дочери, ибо знала, как трудна жизнь жены рабочего человека, на себе испытала. Аня поддалась уговорам и стала женой заносчивого гуляки Ильи Слезкина. Она никак не ожидала, что при первом же упреке мужу на нее обрушится свекровь.

- Как ты смеешь, голь перекатная, укорять моего сына! Ты должна ему ноги целовать. Кто вытащил тебя из собачьей конуры? Живешь в хоромах, ходишь в шелках. Еще раз голос подашь - сама поколочу! - грозила свекровь.

А пьяный Илья, ухмыляясь, кивал:

- Точно-с, так и будет-с. Я маманю знаю...

Улучив минутку, Аня собрала в узелок все свое приданое и сбежала из особняка к родителям, в хатку с двумя подслеповатыми окошечками и сарайчиком, где визжал поросенок и кудахтали три курицы.

Уязвленная свекровь тут же заставила сына развестись с Анной. Чуть больше года она была купеческой женой. После развода пошла работать в военный госпиталь сиделкой, затем, окончив курсы, стала сестрой милосердия...

Эту историю Белоусов хорошо знал.

Сейчас Аня высвободилась из объятий мужа и шутя заметила:

- Поцелуями сыт не будешь. Пойду разогрею картошку и чай. Иди мой руки.

Белоусов открыл кран, склонился над раковиной, поймал ртом струю и быстро, чтобы не заметила Аня, напился сырой воды. Никак не мог он привыкнуть к внушаемой ему Анютой ("без пяти минут доктором", как любил он ее называть) мысли: "сырая вода вредна, так как она подается из загрязненных источников".

Аня уже зажгла керосинку и в халате, тапочках легко, бесшумно двигалась по кухне.

Максим откровенно залюбовался ею. И хотя у жены уже начал обрисовываться под халатом живот, она по-прежнему была стройна и, как многие беременные женщины, еще более мила, обаятельна и даже величественна. Ее карие глаза, обрамленные сверху широкими дугами черных бровей, а снизу - синевой от усталости и недосыпания, смотрели спокойно и нежно. Белоусов невольно вспомнил первое знакомство с Аней в военном госпитале.

Временное правительство, образованное в результате Февральской революции, первые месяцы особо не притесняло ни организаций, ни собраний большевиков. В Окске в открытую формировались и обучались отряды красногвардейцев. Однако с середины лета семнадцатого года положение резко изменилось. Начались стычки красногвардейцев с юнкерами, те вскоре перешли в открытое наступление, взялись за ликвидацию большевистских комитетов. Однако раненых красногвардейцев пока беспрепятственно продолжали лечить в военном госпитале. А с 28 июля в госпиталь перестали принимать раненых большевиков и начали досрочно выписывать недолечившихся красногвардейцев.

Савелий Бугров направил свой отряд во главе с Белоусовым в госпиталь.

- Где кабинет главного врача? - спросил Максим у хорошенькой кареглазой девушки в чистом, до блеска накрахмаленном халате, которая встретилась ему в узком коридоре, заставленном койками с больными.

- А зачем он вам? - спросила девушка. - Я дежурю по этому этажу и должна доложить врачу, кто его хочет видеть.

- Мандаты при нас. Ведите прямо к нему. Мы из комитета большевиков.

- Ах, вот оно что! - неожиданно для Белоусова обрадовалась девушка. А я-то думала - от эсеров. Вы насчет своих раненых? Поговорите с ним. Мы, медсестры и нянечки, хотим объявить забастовку, если так будет продолжаться. Больные все одинаковые. Никаких различий между ранеными не должно быть, - торопливо говорила она.

- Как вас зовут? - с интересом спросил Максим, которому понравились такие рассуждения. - И кем здесь работаете?

- Зовут меня Анной, работаю сестрой милосердия. Сочувствую большевикам. - И, словно отвечая на вопросительный взгляд Белоусова, тихо добавила:

- Отца на днях избили нагайками полицейские. Так кого же мне любить и уважать?

- За что его так?

- Выступил с воззванием к рабочим вагонного цеха железнодорожных мастерских. Там он работает слесарем.

- В митинге участвовал, и только?

- Именно. Вы понимаете, они получают в два раза меньше, чем рабочие в других цехах. Их замучили штрафами. Отец от имени уполномоченных цеха призвал рабочих к стачке, пока администрация не удовлетворит их требований.

- Что за требования?

- Повысить расценки вдвое. Отменить сверхурочные и работу в праздники. Удалить мастера Филимонова за дикие издевательства над рабочими и шпионские доносы в полицию. Но Филимонов вовремя позвонил куда следует. Налетели полицейские, высекли отца и еще троих уполномоченных нагайками. Пригрозили арестом. Отец третьи сутки пластом лежит.

- Сейчас они все могут, - возмутился Белоусов. - Отцу нужно пойти к врачу и засвидетельствовать побои. Справка пригодится. Не все их верх будет.

- Да кто ему даст нынче такую справку?

- Пусть не говорит, что от полиции пострадал, а скажет - хулиганы избили.

В госпитале Максим Белоусов быстро и точно справился с заданием. Сочувствие персонала к его словам было полное: раненые красногвардейцы так же нуждаются в помощи медиков, как и все остальные. Маленький лысый главврач в очках с золотой оправой враждебно молчал, но, видимо, покорился воле большинства.

Когда Максим вышел из госпиталя, перед ним словно из-под земли выросла сестра милосердия Аня. Она была в кофточке поверх платья, косыночке. Без халата. "Значит, сдала дежурство и уходит домой", - подумал Белоусов.

- Спасибо вам... Теперь все должно быть по-другому. Вы так страстно, убедительно говорили. И мою историю привели в пример, с отцом. Я сначала испугалась, а потом подумала: пусть...

- Да как же было ваш пример не привести?.. - Белоусов вдруг осекся и неожиданно спросил: - Вам куда?

- На улицу Пушкина. Это далековато. Окраина.

- А что если я вас провожу?

- Спасибо. Буду рада. Тем более, я боюсь ходить по улицам, когда стемнеет. С сумерек до утра в городе хозяйничают бандиты. Вы же знаете.