Система (сборник) - Александр Покровский

Подают чай, старпом отхлебывает и продолжает:

– «Эта современная логика», заметь, Сергеич, «окольными», вот зараза, «путями», я околеваю, «выпестована романтизмом», ну еще бы, «направлена на разрушение более древней логики сокровищ», охуеть не встать!

Старпом доволен. Он откидывается на спинку кресла и с улыбкой смотрит в текст.

– Сергеич, у тебя есть что к этому добавить?

Зам сделал попытку открыть рот.

– Да где ж тебе что-нибудь добавить? Тебе дай убавить от этого чего-то, и ты полчаса будешь думать: не убрать ли первое слово, потому что только оно в твоей памяти когда-то встречалось.

И то – когда мама Стивенсона тебе на ночь читала. Больше-то никак.

Зам надувает губы, старпом мгновенно теряет игривость и наклоняется вперед:

– Кстати, о маме! Тут твои друзья в штабе придумали устроить у нас что-то вроде «дня открытых дверей» и пригласить всех близлежащих мам посмотреть на то, как их сыновья служат. У меня нет слов! Они хотят устроить нам массовое матерное самоубийство. И откуда в дивизии сразу столько идей?!! Одна другой лучше. Ты, надеюсь, к их нарождению свою руку не приложил?

Зам пытается.

– А ты можешь мне в глаза смотреть, а, сокровище? Я, как только этим у нас запахло, почему-то сразу о тебе подумал. У кого еще в штабе три сказанных подряд слова издали напоминают сложноподчиненное предложение? Только у тебя, разлюбезнейший наш заместитель!

Зам.

– Учти! Я в этом не участвую. Напридумаете, а потом за вас настоящие люди отдуваются. От безделья надоедает иногда просто так жопу чесать. Понимаю! Хочется чесать ее с превеликим смыслом. Так вот это без меня! И чтоб я не слышал криков пожираемой крокодилом цапли. А мамы вас слону на хуй наденут, ясный компот! А я хочу это все исключительно со стороны наблюдать. Так и передай всем, кого по дороге встретишь.

Мда!

Так что чай мы допили.

Не кажется ли вам, что вокруг все сияет? Не кажется ли вам, что солнце, распустив свои благодатные лучи в лоб всему сущему, являет нам, тем самым, милость создателя хотя слово «распустив» лучше бы заменить на «распространив». Да! Наверное, так. Так вот насчет солнца, оно.

– Саня! – услышав свое имя, я отвернулся от солнца. За спиной стоял старпом.

– Да, Андрей Антоныч!

Андрей Антоныч казался несколько озабоченным.

– Слушай внимательно. По нашим крабовым делам. Звонили японо-китайцы. В городе Слона завалили, и у бандитов сейчас передел. Так что к братьям с востока на той неделе явились новенькие уроды и назначили им арендную плату. Потомки великого Чан-кай-ши сунулись было в милицию, но та только руками развела. Восточному народу мы сейчас поможем. Они как раз собрались к лиходеям на рандеву. Оповести всех: мы выезжаем в город на трех машинах. Три автомата наши и еще три возьмешь с экипажа Петрова, я договорился. По два рожка на каждый. И ведро патронов. Кобзеву скажешь, чтоб приготовил свой мини-автоген, кое-что отрежем по пути к славе. Кто по гарнизону?

– Штурман. Он там навсегда.

– Чтоб выезд обеспечил. Если по дороге нам багажники ковырнут, то я ему объявлю общественное порицание.

Через час мы уже ехали в город. Через три часа были у китайцев.

– Ли! – сказал Андрей Антоныч их старшему, – Твои разведали где все это будет происходить?

Китаец кивнул.

– Хорошо! Нарисуешь Сане план здания. Да, ты говорил, что там дверь железная в подсобное помещение имеется, и еще она в переулок выходит.

Китаец опять кивнул.

Через минуту он нарисовал план – ничего особенного, точь-в-точь наш береговой камбуз. И как это наши строители ставят везде одно и то же.

Старпом провел краткое совещание.

– Подъезжаем со стороны лица только одной машиной, остальные ставим здесь. Я с Ли без оружия иду наверх. Начинаете через десять минут после того, как мы войдем. С главного входа охрану тихо положить. Саня, это на тебе. Кобзев своим автогеном режет на двери в подсобку петли и еще одна группа входит оттуда. Встречных вязать. Увидимся наверху. Вопросы?

Вопросов не было. Пока Кобзев резал петли на двери, я, вырулив из-за торца здания, припадая к стеночке, направил свои стопы прямо на охрану. По дороге я качался и орал песню «Когда усталая подлодка.»

Охрана в количестве двух лбов опрометчиво направилась ко мне. Они свои пушки вытащить не успели.

А я успел.

Я сунул им пистолет в нос и попросил лечь, раздвинув ноги.

Китайцы связали их в одно касание, а Кобзев к тому времени уже отпилил дверь.

Зря, между прочим, Андрей Антоныч так суетились относительно того, что у них на каждом этаже размещено по станковому пулемету. Без особых хлопот мы положили всех встречных попкой в небо, а уж насчет того, чтоб кляп им по самый бронхит воткнуть, так круче китайцев на это дело я никого не нашел.

Вошли мы к Андрей Антонычу, беседующему с главными злодеями, ровно через восемь минут и десять секунд.

Я ему сразу доложил:

– Андрей Антоныч, восемь минут, десять секунд.

– Хорошо! Как народ?

– С космосом беседует. Этих кончать будем как обычно или же порежем на карандаши?

– А может, мы с ними, Саня, договоримся?

Злодеи охуели. Видно было по лицам.

– Значит так, ребята, – сказал им Андрей Антоныч. – Саня, пока я не начал тему излагать, отстрели им телефоны и компьютер, – и я отстрелил.

Андрей Антоныч подождал, пока осколки улеглись, и продолжил:

– Внимание, хочется сказать! Я уже объяснял некоторым покойным, что мы военные и плохо понимаем вашу гражданскую речь. И впереди мысли у нас летит только пуля. А трупы мы или закапываем, непрерывно глумясь, или откапываем, в зависимости от пятен на солнце. Если вы еще раз явитесь к Ли побираться, то я не буду устраивать вам такое же кино. Я за три рубля куплю в милиции ваши адреса и задушу по ним все живое, включая домовых мышей. А аквариумных рыбок, если таковые окажутся, у меня сырыми проглотит Саня, так как он любит суши. (Я сделал себе простое лицо.) Саня, отстрели им еще раз компьютер, он, кажется, шевельнулся.

И я отстрелил.

Нас с тех пор Ли совсем не беспокоил.

Сидим в кают-компании и пьем чай с сушками – зам, я и Андрей Антоныч.

У Андрей Антоныча хорошее настроение, поэтому он делится с нами воспоминаниями о том времени, когда он наизусть знал «Мальчиша-Кибальчиша» Аркадия Гайдара.

– Очень я его любил. Ну просто очень. Все время с этой книжкой ходил, маленький и голожопый, и всех заставлял ее себе читать. Нравилась она мне. Особенно это: «И отцы ушли, и братья ушли, что же нам, мальчишам, сидеть дожидаться, пока придут буржуины и уведут нас в свое Проклятое Буржуинство?» – правда, хорошо? А, Сергеич? Хорошо?

Старпом с удовольствием разгрыз сушку.

– Да! Так увели нас в свое «Проклятое Буржуинство» или все же не увели, как считаешь?

Это он заму. Зам морщится.

– И нечего себе личность искажать. Я тебе скажу, если не знаешь! Не увели! Оставили, блядь!

А это как забыть? «Нам бы только ночь простоять, да день продержаться!»

Старпом сделал себе мечтательный лик.

– Я, между прочим, по молодости только так и служил: стоял сначала ночь, а потом изо всех сил держался за день.

Зам молчит, напыжился.

– А еще мне нравилось: «Что же это за страна, если в ней даже такие мальчиши знают военную тайну и так крепко держат свое данное слово?»

Сергеич, ты не знаешь, случайно, что это за страна, где тайной является даже то, что и так все знают?

Зам, наконец, изрекает:

– Андрей Антоныч, вы все время с каким-то подвохом.

– Ничего подобного! Без всякого подвоха. Если я говорю, что «говно», значит, так оно и есть.

А вот еще мне нравилось: «Если у вас запоют, то у нас подхватывают, и что у вас скажут, над тем у нас задумаются». Мне вот тоже интересно: что это у вас такое есть сказать, Сергеич, над чем можно задуматься? А? Или: «…И нет ли у вас тайного хода во все другие страны?..»

Наверное, есть у вас «тайные ходы», и по ним постоянно идут всякие там «сергеичи».

– Я, Андрей Антоныч.

– Да, ты, брат, молчи! Мне и концовка нравиться: «И в страхе бежал заглавный буржуин, проклиная эту страну с ее удивительным народом, непобедимой армией и. – обрати внимание, – неразгаданной военной тайной!»

А ты, Сергеич, знаешь, о какой тайне идет речь? Нет? Так я тебе скажу. Тайна такая: Красная Армия всегда опаздывает.

И мальчишей, между прочим, просто рубят в капусту.

А потом: «Плывут пароходы – привет Мальчишу! Летят самолеты – опять: привет Мальчишу!..» – вот на это вы горазды. Приветы раздавать.

Зам допил свой чай и быстренько вышел, а Андрей Антоныч, глядя ему вслед, с удовольствием сломал очередную сушку и отправил ее в рот.

Я к Юрке залетел, проверить его готовность к выходу.

Меня временным флагманским полчаса назад назначили и немедленно направили к Юрке, его лодка через пирс от моей была привязана. Они в ночь уходили и сейчас стояли уже под парами.