Отзвуки убийства - Рекс Стаут

— Вы мисс Глэдд? — спросил ее Хикс.

— Да, это я. — Она опять вздохнула. — Почему вы спрашиваете?

— Мне просто любопытно. Я случайно узнал, что здесь работает мисс Глэдд, и когда молодая женщина сошла с поезда, на котором приехал и я, то, услышав, как она просит водителя отвезти ее сюда, я решил, что она и есть мисс Глэдд. Она примерно вашего сложения, но на несколько лет старше. А между прочим… — Хикс огляделся вокруг, делая вид, будто он только что об этом подумал, — где же она? Разве она приехала не сюда?

— Нет, не сюда. Она там, в доме.

— О, значит, вы ее знаете?

— Это моя сестра.

— Стало быть, я все-таки прав в отношении ее фамилии. Она мисс Глэдд.

— Больше уже не мисс Глэдд. Она вышла замуж и стала миссис Купер.

— Купер? Я знаком с…

Голос опять наполнил комнату, и девушка начала печатать на машинке. Хикс развернул свою газету, но чтение все еще откладывал — не то у него было настроение. Кровяное давление сыграло с ним злую шутку.

Он помнил, как кровь застучала в висках, когда та женщина попросила водителя отвезти ее в хозяйство Данди. А оказывается, приехала навестить сестру! Всего-то! Ни кровяное давление, ни нервы еще никогда так не подводили его. И это ему не нравилось.

Хикс, ясное дело, не желал признавать свое поражение и потому продолжал сидеть. Полосы послеобеденных лучей солнца, проникавшие через окна, медленно передвигались по полу. В промежутках между заклинаниями дракона он пытался разговаривать с мисс Глэдд, но она была погружена в свои мысли и отвечала односложно. Его часы уже показывали десять минут пятого, но из чистого упрямства он решил, что не уйдет, не поговорив с Брегером.

Но тут случилось нечто неожиданное. Хикс услышал шум на улице и, вытянув шею, выглянул в окно.

Он увидел, как по въездной дорожке подкатила машина и остановилась прямо возле входной двери. Из машины выскочил мужчина, в котором Хикс сразу узнал Р.И. Данди. Как раз в тот момент, когда круглая дверная ручка повернулась, Хикс согнулся, уперев локти в колени, и низко пригнул голову, как бы близоруко уткнувшись в газету. Находясь в такой позе, он видел только ноги Данди, когда тот проходил мимо него, а его собственное лицо было скрыто газетой.

Прозвучал голос Данди:

— Добрый день, мисс Флэгг. Нет, у вас другая фамилия. Как же вас зовут?

— Глэдд, мистер Данди. Хитер Глэдд.

— Неудивительно, что я не могу это запомнить.

Где мистер Брегер, внутри? Я слышу, что задута печь, верно?

— Да, сэр. Сообщить ему…

— Не надо. Я пройду прямо к нему.

Ноги Данди зашагали дальше, и Хикс уже поздравил себя с тем, что избежал неприятной встречи, но тут вдруг гул мотора прекратился, послышался звук открываемой двери и голос Данди:

— Привет, Герман.

— Привет, Дик. — Та же отрывистая манера говорить, тот же голос, который с перерывами доносился из решетки динамика в течение последнего часа. — Я видел, как ты проехал мимо окон. Росс сказал мне, что ты собираешься приехать. Сам он пошел в дом…

— Видел. Я хочу поговорить с тобой.

— Конечно. Но печь… Извини. Это что за посетитель? Мисс Глэдд, объясните, пожалуйста.

— Он ждет вас, мистер Брегер.

Все пропало. Хикс поднялся и предстал сразу перед обоими. Удивленный и раздраженный, Р.И. Данди молча уставился на Хикса, это позволило тому рассмотреть Брегера, суетливого невысокого человечка с плоской головой и выпуклыми глазами, в нелепом, до колен, коричневом фартуке, выцветшем, заляпанном какими-то пятнами.

— Какого черта вы здесь делаете? — вырвалось у Данди.

Хикс с чувством и неподдельным отвращением произнес только одно слово:

— Ничего, — и направился к двери.

Глава 4

Хикс присел на край небольшого мостика, переброшенного через ручей, и, болтая ногами, стал наблюдать, как бурлит вокруг камней вода.

Не прошло и нескольких минут, как его голова резко повернулась влево — со стороны лаборатории послышались шаги, но кустарник скрывал очертания фигуры, потом он разглядел, кто идет. Хитер Глэдд. Она шла медленно, как будто нехотя, длинноногая — было на что посмотреть, — с остатками девичьей угловатости и обиженным выражением лица двухлетнего воспитанного дитяти.

Она подошла к мостику, и Хикс закрутил шеей, чтобы взглянуть на нее.

— Вы сможете пройти?

— Конечно.

Но она остановилась и, немного помолчав, сказала:

— Мне бы нужно вернуться и сообщить мистеру Данди, что вы все еще здесь.

— Для чего?

— Он же приказал вам убираться отсюда, ведь так?

И велел мистеру Брегеру больше не пускать вас. Он сказал ему, что ваша фамилия — Хикс.

— Он не ошибся.

— Полное имя — Альфабет Хикс.

— Этого Данди Брегеру не говорил.

— Не говорил, но я сама знаю. — Она ступила на мостик. — Я видела вашу фотографию и читала о вас статью. В «Нью-Йоркер». Я очень смекалистая девушка.

— Очень похвально. На сегодня с работой покончено?

— Да. Мистер Данди вытурил меня.

— Поэтому вы собираетесь встретиться с сестрой?

— Да. — Она состроила гримаску. — Хотя мне и не хотелось бы.

— Интересно, почему?

Вместо того чтобы ответить, девушка дошла до середины мостика, и не успел он глазом моргнуть, как она уже сидела рядом с ним, ловко подняв юбку выше колен и болтая над водой ногами. Ее плечо с просвечивающей сквозь зеленую блузку узкой белой бретелькой было на несколько дюймов ниже, чем его, но зато ноги оказались на одном уровне с его ногами — ее нижняя часть была существенно длиннее верхней.

— На деле я совсем не такая сообразительная, — уныло промолвила она.

— Да перестаньте, — успокоил он ее. — Выкиньте из головы дурные мысли. Держите хвост пистолетом.

— Но это действительно так. Два дня назад я была куда умнее и догадливее, чем сейчас.

— Сколько вам сейчас?

— Двадцать три. — Она сделала нетерпеливый жест. — Но дело не в этом. Даже окажись я вашей ровесницей, я все равно не была бы такой сообразительной, как вы. И романтики во мне тоже не прибавилось бы. Я хочу сказать, вы ведь в душе романтик, верно?

— Конечно, романтик, с головы до ног.

Она искоса взглянула на него.

— Не стоит ни над кем подшучивать. Когда я говорю, что не очень сообразительная, это не значит, что я пробка. Когда вы не согласились выполнить то, что требовал от вас тот человек, и отказались от дела, а потом явились в зал суда, заставили взять у вас показания и все выложили, хотя и знали, что тем самым губите свою карьеру, — вот это и есть романтика! Как бы я хотела сделать что-нибудь похожее! А когда ту женщину отправили в тюрьму — как ее звали?..

— Все это очень мило, — грубовато прервал ее Хикс, — но, пожалуй что, хватит — я на диете. Еще я умею шевелить ушами. Так почему два дня назад вы были умнее, чем сейчас?

Она опять посмотрела на него, на этот раз не искоса, а прямо ему в лицо, и серьезно спросила:

— Вы когда-нибудь были влюблены?

— Еще бы. Постоянно.

— Я серьезно.

— Я тоже. Влюбляюсь в среднем по два раза в неделю. Могу втрескаться в девушку вашего возраста или даже моложе, ну и выше тоже, вообще без всяких ограничений, и…

Она потрясла головой и умоляюще сказала:

— Пожалуйста… Я говорю о такой любви, которая… — Она замолчала, подыскивая слово. — О безнадежной любви, вызывающей благоговейный трепет.

— И именно так вы влюбились?

— Избави бог, конечно, не я. Чтобы я так влюбилась!..

— Вряд ли вы станете утверждать, что это противно человеческой природе.

— Не важно, речь идет не обо мне. Но дело серьезное, ужасно серьезное. Допустим, что вы влюбились, отчаянно влюбились, хотя не должны были бы.

Скажем, она не ответила на вашу любовь. Да и вообще вы уже женаты. Как можно было бы погасить такую любовь?

— Ну, к примеру, пристрелить меня.

— Перестаньте. — Ее подбородок задрожал. — Пожалуйста, не острите. Я говорю серьезно, совершенно серьезно. Я ничего не знаю о любви, во всяком случае, о такой любви. Но вы мужчина, умный человек. Неужели я ничего не смогу… Вернее, если человек влюбляется таким образом, разве это неизлечимо? Не считайте меня дурочкой. Не многие девушки моего возраста понимают что-нибудь в подобной любви.

Я хочу знать, что в этом случае можно сделать.

— Ну… — Хикс потер нос. Под их ногами весело журчал ручей. — Если вы хотите сказать, что мужчина превратился в досадную помеху и проблема заключается в том, чтобы избавиться от него…

— Да нет. Меня интересует, как заставить его остановиться.

— Иначе говоря, чтобы он перестал любить? Пристрелить его или выйти за него замуж.

— Похоже, помощи от вас не дождешься, — с горечью вырвалось у нее. — Цинизм в таких вещах не уместен. Я остановилась здесь не для того, чтобы расспрашивать вас об этом. Мне это и в голову не приходило, пока я вдруг не поняла, что почему-то сижу рядом с вами. Спросить об этом мне совершенно некого. Просто дичь какая-то. Два человека несчастны и страдают только потому, что одному из них пришла в голову нелепая мысль. Если это действительно так. Чаще мне кажется, что это просто животное влечение.