Гвинпин и Оливка - АВ Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вселенную? — автоматически повторила про себя Оливка. — При чём здесь вселенная?».
«А-а-а, — вслед за этим сообразила она. — Это про любовь! Красиво говорит! Никогда такого не слышала…». «Может быть, и не услышишь больше…» — появилась откуда-то дикая нелепая мысль. Порыв ветра неожиданно сдул редкие снежинки, пристроившиеся рядом с яркой розочкой. Искрясь, они медленно полетели в разные стороны.
— Спроси свою неуёмную совесть, — продолжал говорить Гвин. — Разве недостаточно того, что я вижу тебя всего лишь раз в неделю, не более? Разве недостаточно того, что набережная больше не слышит наших шагов? Разве недостаточно осенних слёз, которые от нашей разлуки замёрзли и стали зимой, холодом, снегом?
«Может быть, пойдём уже? — подумалось Ольге. — Ведь и в самом деле холодно!».
— Это, конечно, моя вина, — продолжал распинаться Гвинпин. — Мы не успели с тобой ни сфотографироваться вместе, ни побегать по лесу, ни покататься на катере, ни потанцевать толком. Мы не отметили ни одной годовщины нашего знакомства, мы вместе не были ни в одних гостях, если не считать родственников. Я так и не успел поносить тебя на руках… Спроси свою неуёмную совесть: неужели ей этого недостаточно?!
«Достаточно, достаточно… — подумала Оля. — Что-то я теряю нить разговора…».
— Да если разобраться, — не унимался Гвин. — То мы вообще почти ничего не успели! Мне всё думалось, что впереди у нас ещё огромный промежуток времени, который принято именовать «вся оставшаяся жизнь». Впрочем, к чему теперь говорить об этом…
— Ни к чему! — подтвердила Оливка, поднимаясь. — Складывай подарки обратно в мешок, Гвин. Мне уже пора.
— В пакет, — машинально поправил её Евгений.
«Зачем он сказал это сейчас? — с грустью подумала Оливка. — Сказал бы утром, ласково меня поглаживая, когда я ещё не проснулась. Про любовь мне бы точно понравилось… А теперь чего уж, действительно! Всё равно утром умылась бы — и решила бы весь год жить без него. Или… или, может быть, согласится выйти за него замуж?..»
Ольга зябко передёрнула плечами. Посмотрела вдаль, в парк. Практически уже наступил вечер. «Интересное здесь место, — подумалось ей. — Самый центр города, а деревья, кусты — как живой лес. Не очень большой, правда». Она обратила внимание на девушку, которая совсем недалеко от них что-то собирала с ветвей берёз. «Неужели из этих чёрных засохших листьев можно заваривать чай? — подумала она — Лечебный какой-нибудь, наверное. Едва ли это может быть вкусно». Девушка была необычная. В лёгкой курточке — и это на таком холоде. Пушистые наушники вместо нормального капюшона или шапки. «Очень интересная окраска волос, — подумалось Ольге. — Жаль, мне такие рыжие оттенки не идут. Со стороны вот красиво смотрится».
— Твои подарки, Оль, — услышала она голос Гвинпина.
— Спасибо, Жень, — серьёзно посмотрела она на него, принимая снова наполненный подарками пакет. — За сюрприз, поздравления, хорошие слова. С праздниками! Не обижайся. Привет родителям. Опаздываю уже, извини.
И, угадывая, предупреждая его порыв, добавила:
— Дойду сама, так быстрее. Здесь близко.
Евгений остался один. С привычной тоской смотрел, как Оливка осторожно, буквально на цыпочках, обходя заледеневшие кусты, выбралась на парковую дорожку, уже покрытую плиткой, утоптанную, по которой можно идти, не опасаясь, что каблучки провалятся в рыхлый снег. Она помахивала подарочным пакетом. Редкие снежинки вились шлейфом вслед за ней.
«Вот так она и выглядит, разлука, — подумалось ему. — Когда один ждёт, а другая уходит. Безжалостно, чётко, как метроном: топ-топ, топ-топ, топ-топ…». На мгновение ему даже показалось, что они с Оливкой никогда больше не увидятся. «В этом году — точно не увидимся», — решил он. А если думать вообще, то это, конечно же, ерунда. Разве так бывает — вообще не увидеться? Не-ет, Гвинпин что-нибудь да придумает…
Чуть в стороне от тропинки, по которой ушла Оливка, Евгений обратил внимание на рыжеволосую девушку. Присев на корточки между берёзами, она словно разглаживала снег. Или что-то искала. Евгению было не очень хорошо видно, но, похоже, она ещё и шептала что-то потихоньку. «Как будто заклинание читает, — подумал он. — И как ей не холодно без шапки? И волосы у неё странные. Но красивые!». Волосы, действительно, были необычного цвета. Золотисто-рыжие. Слово последние остатки солнца спрятались у неё в голове.
Слабый ветер, ликуя, поднял маленькие вихри снежинок, забавляясь…
Виолетта
Пласт снега, мерцая, клубясь,
взвивается в воздух, танцуя.
И медленно падает в грязь
погибшей мечтой… Аллилуйя!
Прощай! Отпускаю тебя.
Эпической прозой простора!
Букашкой в тюрьме янтаря!
Зелёным огнём светофора!
Прощай! Я серёжки берёз
размажу пыльцой плодовитой
по снегу как память. И — врозь!
И — прочь от тебя!
Мой забытый…
ГЛАВА 5. Роза и кофе
Гвинпин и Оливка
Силуэт Оливки скрылся за деревьями. Гвинпин вздохнул и обернулся. Осталось бросить прощальный взгляд на их скамейку? Пожелать ей счастливого Нового года? Типа того…
На ней, на скамейке, сиротливо лежала закоченевшая ярко-красная розочка. Заботливо завёрнутая в целлофан. «Она забыла розу! — подумал Евгений. — Догнать! Отдать! Я знаю, где остановка её автобуса…». Ветер усилился.
— Можно, я тут тоже посижу? — услышал он за спиной грустный вопрос. — Холодно сегодня…
А вот дальше, думается, действительность раскалывается начинающейся метелью, разламывается на мелкие-мелкие кусочки разных реальностей… И дело, наверное, даже не в том, что именно так Гвинпин встретил свою будущую жену. Или Виолетта встретила своего будущего мужа. Не-ет, дело в том, что именно так оно всё и устроено в этой жизни. Ну-у, или почти — так. Ну, или должно оно быть так устроено! Это если про счастье…
Евгений обернётся на голос и увидит ту самую девушку, что недавно на его глазах заколдовывала снег. Посторонится, пропуская её в беседку.
— Красивый цветок, — скажет Виолетта, кивнув на розу в его руках. — Но она совсем замёрзла.
— Замёрзла… — согласится Евгений.
При этом он подумает о том, что по цвету эта роза практически идеально подходит к Оливке, но вот, например, к этой конкретной девушке этот оттенок цветка не подойдёт совершенно. Но, тем не менее, он спросит:
— Вы разрешите подарить её вам?
А потом совсем-совсем неожиданно, и для себя, и для Виолетты, добавит:
— Может быть, вам удастся её отогреть?
— Не зна-аю, не уверена, — ответит Виолетта.
— А вам нравятся розы? — спросит
