Вена - Елена Грицак

В конце XVI века мастер Софои соорудил на верхней площадке многострадальной Северной башни маленькую башенку.

Впоследствии предлагались проекты ее сноса и установки более солидного венца, но после долгих обсуждений стало понятно, что все привыкли к асимметричному силуэту Стефандома и здание решили оставить в неизменном виде.

Скульптура на фасаде собора

Удивительно, но 137-метровая Южная башня – воплощенная в камне фантазия Ганса Проходица – вовсе не кажется громоздкой, даже на фоне современной застройки. Поднимаясь ярусами от самой земли, она плавно сужается кверху, демонстрируя свой неповторимый узор: лес фантастических деревьев, где из стволов вырастают ветки, обрастая тонкими, переплетающимися между собой веточками, которые образуют разнообразный орнамент, также медленно уходящий вверх. Присущая наружным узорам игра света и тени повторяется и в интерьере. Внутренние помещения храма столь же внушительны, как и фасад.

Днем просторный зал (длина – 108 м, ширина – 35 м, высота – 28 м) заливает мягкий рассеянный свет. В сумерках или в пасмурную погоду тени сгущаются, заставляя таинственно мерцать все, что покрыто золотом или отполировано до блеска. Специалисты называют главный принцип, которым руководствовались создатели собора, оживленным членением. Именно это в первую очередь заметно внутри, где вертикальные формы, так же как и снаружи, дробятся и собираются воедино, словно исполняя бесконечный танец. Непередаваемое ощущение торжества усиливают звуки органа и хора, что вместе с архитектурой заставляет каждого, кто присутствует в зале, почувствовать причастность к вечному, высокому, истинно духовному.

Молитвенный зал собора Святого aСтефана

Полный обзор убранства собора занимает несколько дней, но в целом о его богатстве можно судить по виду алтаря. Немногие из столичных церквей могут похвалиться таким роскошным черно-мраморным престолом. Огромную художественную ценность представляют собой средневековые витражи и скульптуры, подобные памятнику герцогу Рудольфу IV, императору Фридриху III, бургомистру Форлауфу и обоим его советникам, в гражданскую войну обезглавленным на одном эшафоте со своим господином. Кафедра, высеченная из камня Антоном Пильграмом в начале XVI века, по праву признается образцом каменотесного искусства. Изображенные на ней картины в центральной части символизируют борьбу добра со злом, причем в качестве злых духов выступают жабы, ящерицы и прочие гады, устрашающе обвивающие перила. Под лестницей, у самого основания кафедры художник поместил собственный портрет, изобразив себя в виде человека с циркулем и угольником в руках, взирающего на дело рук своих из окошка.

Надгробные памятники и укрепленные на стенах погребальные плиты удостоверяют благие дела тех, кто заслужил право быть похороненным в кафедральном соборе. Помимо членов правящей фамилии, здесь покоятся прославленные зодчие Фишер и Гильдебрандт, ученые, богатые купцы и, конечно, епископы. В северной части собора некогда отпевали Моцарта и принца Евгения Савойского, которого, в отличие от великого композитора, похоронили здесь же, в маленькой Тирновой часовне. К середине XIX века царственные тела стали хранить в другой усыпальнице, а в склепе собора помещали сосуды с внутренностями усопших Габсбургов.

Пожалуй, ни одно городское строение не испытывало столько несчастий, сколько перенес прекрасный дом Святого Стефана. Благополучно пережив Первую мировую войну, он сильно пострадал во Вторую, когда во время одной из бомбардировок загорелись деревянные конструкции и здание пылало несколько суток. В огне погибли готические скамьи, скульптуры, обрушились верхние части здания, упал знаменитый 213-тонный колокол, отлитый из трофейных турецких пушек в начале XVIII века. Восстановление заняло больше 10 лет, реставраторы работали тщательно, однако многое было утрачено безвозвратно. Сегодня более светлый тон камня выдает разрушенные места, что, впрочем, не портит общего впечатления и тем более не мешает восхищаться шедевром старых мастеров.

Скульптуры внутри собора

Угроза нападения мусульман будоражила европейские страны с незапамятных времен, но для Австрии она стала реальностью осенью 1529 года. Турецкий султан, заявив, что хочет провести зиму в Вене, не был слишком самоуверен, ведь за его спиной стояла 250-тысячная армия, а город защищали ветхие стены и 20 тысяч солдат графа Сальма. Тем не менее австрийская столица выстояла. Записки некого Зигмунда фон Герберштайна, посетившего крепость вскоре после снятия осады, позволяют судить о том, настолько жестокой была борьба: «Вена сильно изменилась… Предместья, немногим уступавшие по величине самому городу, разрушены и сожжены, чтобы враг не мог ими воспользоваться, а может быть и для того, чтобы сузить линию обороны. К тому же вся страна была выжжена врагом, и редко можно пройти на расстояние ружейного выстрела, не натолкнувшись на труп человека или лошади».

Статуя Антона Пильграма у основания соборной кафедры

На второй австрийский поход турки решились только через 37 лет и в этот раз главнокомандующий не питал иллюзий, заявив: «Не сокрушив Габсбургов, мне остается только смерть под стенами Вены». Он действительно умер, хотя и не дошел до столицы, потеряв армию и жизнь во время безуспешной осады крошечной крепости Сигет. В 1683 году османы сумели-таки добраться до Вены и давняя ситуация повторилась: город по обыкновению был плохо подготовлен к осаде, правитель (император Леопольд I) бежал и опять победу обеспечил небольшой гарнизон, которым командовал отважный комендант граф Эрнст Рудигер фон Штаремберг. И вновь итог борьбы стал неожиданным, почти чудесным избавлением столицы от смертельной опасности, а не триумфом, как эту тяжелую осаду представляли хронисты эрцгерцога.

Австрийская армия участвовала в боях, но без инициативы, чаще отступая, порой опускаясь до беспорядочного бегства. Крепости на границах обороняли храбрые солдаты, защищенные своей смелостью лучше, чем ветхими стенами. Голодным, оборванным австрийцам, не имевшим ни должного количества орудий, ни достойных командиров, помогли союзники – польский король Ян Собеский, маркграф Баденский и герцог Лотарингский, призванные все тем же комендантом, который, в отличие от императора, сохранял хладнокровие в любой ситуации. После победы венцы радостно приветствовали Собеского, тогда как сбежавшего Леопольда встретили гробовым молчанием. Императору-трусу пришлось проследовать по пустым улицам мимо закрытых ставен и забаррикадированных дверей. Более того, самые отчаянные собирались в кучки, чтобы криком и свистом «поблагодарить» правителя за разрушенный город и 90 тысяч убитых соотечественников.

Колонна Троицы на Грабене

Для Австрии переход от Средневековья к Новому времени проходил тяжело, и причиной тому стали не только войны. В промежутке между турецкими осадами Вену едва не уничтожила чума: страшная болезнь погубила около 100 тысяч жителей – почти треть городского населения. В память о жертвах «черной смерти» в том же веке была возведена 21-метровая колонна Троицы; украшенная выразительной скульптурой, она до сих пор возвышается посреди Грабена (нем. Graben) – в Средневековье юго-западной стороны крепости, а ныне обычной городской улицы.

Останки жертв чумы остались лежать в катакомбах, расположенных тремя этажами под основанием собора Святого Стефана. Поначалу имевшее исполинские размеры, подземное кладбище постепенно уменьшалось с помощью природы и человеческих рук. К началу прошлого века доступной осталась только часть двух верхних уровней, тогда как остальное было засыпано по указанию властей. Несмотря на страшную сущность, подземелья привлекали немало посетителей, для которых в назначенное время открывался вход, расположенный вне собора, в так называемом немецком доме на соседней улице.

Старая Вена слишком долго теснилась в рамках крепостных стен. В определенной мере задачу решила техника многоэтажного строительства, но высокие дома не стали выходом из положения: недостаток строительной площади ощущался слишком явно, доставляя немало хлопот и властям, и горожанам. Пешеходные улицы и даже не раз расширявшиеся главные магистрали всегда были слишком узкими. В городе никогда не хватало места для жилищ, мастерских, административных зданий и более всего для площадей, где могли бы расположиться торговцы. Вид некоторых венских улиц еще напоминает о том, что раньше они скрывались в крепости. Особенно сильно это чувствуется в районе Шотландской церкви, с XII века принадлежавшей одноименному монастырю. Несмотря на название, скорее всего, ошибочное, обитель принадлежала ирландским монахам, прибывшим в Вену по приглашению Генриха Язомиргота. Эрцгерцог покровительствовал им до самой смерти и в награду за доброту был удостоен чести покоиться в здешнем склепе. Рядом в вечном сне пребывает еще один герой – тот самый комендант Штаремберг, чья храбрость помогла горожанам выстоять во время последней турецкой осады.