До дрожи в пальцах… - Геннадий Нейман

Без названия

Унылый перестук колес на перегонах,Застывшие кусты под шубами снегов,Негромкий матерок соседей по вагону…Билет в один конец. Билет на одного.Я, может быть, вернусь, когда очнется городОт зимних белых снов, глубоких, как печаль.Я, может быть, вернусь. Наверное, нескоро —Когда вдруг обо мне ты вспомнишь невзначай.Мелькают фонари в предутреннем тумане,Бессонница моя все знает наперед:Из тысячи ветров – один попутным станет,Из тысячи дорог – одна к тебе вернет.

Прокаженный

Колокольчик. Хламида. Нелепая тень —Ты несешь на спине то ли крест, то ли горб.Нам с тобою теперь сторониться людейИ проезжих дорог, и проторенных троп.Нам с тобою теперь – по корягам и пням,Нам с тобою теперь – навсегда рядом быть.Хочешь – криком кричи, хочешь —пой, в стельку пьян,Но тебе никуда не уйти от судьбы.Да не все ли равно тебе – бог или бес?Не смотри на меня исподлобья сычом,У меня-то ведь тоже – и свой горб, и свой крест,И два грязных крыла под измятым плащом.

Цикл «Апокрифы»

Hay форева

Кафе одноразовых встречна улице голых осин,блестя позолотой дверей, всегда открывается всрок.Здесь каждый десятый – Пилат,и каждый четвертый – Пророк,и бляди с глазами мадонн,и все ожидают мессий.Насыпан за городом холм,готов свежетесаный крест,апостолы шумной толпой,в достатке идейных Иуд…Но что-то не так в небесах – мессии никакне придут,у Бога другие дела,он к нам потерял интерес.Присядем за крохотный столс навечно хмельным трубачом,нальем совиньон или брют в звенящие льдомбаккара,забудем пришедших сейчас, помянемушедших вчера,и месяц за сонным окном сыграет нам блюз…Ни о чем… ни о чем…

Ионафан

Ты дал им головы и ноги,мозги, тела и потроха…Помилуй, Господи, убогих,не знавших сладости греха:как ночь неистовой пантеройлакает влагу из очей,и пряный запах адюльтеращекочет ноздри палачей —скопцов, натасканных скопцамив святой охоте на любовь;как под любыми небесамивсе та же горечь мятных словлукавым льдом в плену бокала,луны венчальная свеча,ладонь, лежащая усталона легкой линии плеча;как кровью обжигает скулыи сталью тишина звенит…Как сына гордого Саулацелует плачущий Давид.

Триптих

Глупо спорить с судьбой

Глупо спорить с судьбой.Фатум с роком извечно в законе,и Фортуна по жизни моей не бывала подружкой.Положил я гадалке монеты в сухие ладонида вина из баклаги налил в запыленную кружку.Ворожея пророчила войны, погромы, напасти,знать, на старости лет разучилась гадатьпо-иному —на потертый платок выпадали всё черные масти,обещая суму да тюрьму, да дорогу из дому.Покатились монеты с руки по истоптанной глине.Ворожея стояла, как идол, лицом каменея,словно я в самых страшных грехах перед нею по —винен,словно тем, что живу, я уже виноват перед нею.И пошел я в кабак. И напился там зло и тоскливо,все надеялся – может быть, карты напутали что-то….

…Оставалось лет семь до засохшей на склоне оливырыжекудрому парню, ушедшему из Кариота.

Мать

Пришли и сказали:«Сын твой за тридцать сиклейили динариев…точно не знаем, но умер.То ли его на крест, то ли сам – на осину…»

А в доме – мал мала меньше, кручусь до сумерек,до упаду. Муж – бездельник и пьяница,должен всему Кариоту,вечно без денег,всегда без работы…Одна надежа – на сына,на старшего: вырос и умным,и сильным.И вот: то ли его на крест, то ли сам – на осину…А ведь говорила:«Сыночек, милый,куда же ты с этим нищим?Что тебе – дома мало?Места под крышей?Пусть даже прохудившейся —ну так починим…»

Сказали: «Даже не знаем, где схоронили…»

Маленький был – рыжий, забавный,проныра.Упал с обрыва – ножку поранил,Плакал: «Mама, так больно!»А я шутила: «До свадьбы залечим…»И вот: то ли его на крест, то ли…Нечем…. нечем….нечем дышать…Жизнь свою в щепки кроша,

Конец ознакомительного фрагмента.