Верный садовник. Мудрая сказка о том, что никогда не умрет - Кларисса Пинкола Эстес

И хотя елочка была очень застенчива, она не могла ничего с собой поделать и кричала лесорубам: «Скорее! Выберите меня! Выберите меня! Я люблю детей. Мне так нравятся ваши праздники. Пожалуйста! Выберите меня!!!»

Но годы шли, а ее никто не выбирал. Множество деревьев вокруг нее нашли свою судьбу и уехали с людьми. Теперь ее ближайшие родственники стояли от нее достаточно далеко, и она осталась одна и вся на виду, и росла, росла, росла из всех сил.

На следующий год снова приехали запряженные лошадкой сани со смеющимися детьми и взрослыми. Поравнявшись с елочкой, лошадь словно нарочно загарцевала, хотя отец семейства явно собирался ехать дальше, туда, где лес был темнее и елки росли гуще.

— Стойте! — воскликнул кто-то из детей. — Смотрите, вон хорошенькая елочка, стоит как нас дожидается.

«Да! Скорее сюда! Выберите меня! Пожалуйста, выберите меня!» — молча закричала в ответ елочка, стараясь стать еще прямее и еще выше. И, должно быть, семейство услышало ее, потому что сани остановились и, повернувшись, отъехали немного назад, и скоро вся семья уже прокладывала себе путь через глубокий снег, чтобы как следует рассмотреть дерево.

— Смотрите, какие у нее красивые ветки! — воскликнул тот из детей, у которого были самые румяные щечки. — Вы только поглядите, какая она свежая и зеленая!

— Вообще-то да, — отвечал отец: — не слишком высока, не слишком мала; пожалуй, как раз нам подойдет.

И он достал из саней топор. С первым же ударом елочка ощутила самую ужасную боль, какую только чувствовала в жизни.

— Боже! — закричала она. — Я умираю.

И лишилась чувств. Топор все бил и бил, пока дерево не отделилось от корней и не рухнуло наземь, подняв целое облако снега.

Немного погодя елочка пришла в себя и поняла, что едет по лесу, привязанная к саням. Звенели колокольчики на конской упряжи, болтали и смеялись люди в санях. Ужасная боль почти прошла, и елочка вспомнила, что они ведь едут в какое-то очень важное, красивое и замечательное место, которое она так хотела увидеть все эти годы.

Тут дядюшка сделал паузу, чтобы опять подравнять кончик своей лохматой сигары.

— Знаешь, девочка моя, что обычно говорится вот примерно в этом месте истории?

Я, конечно, знала, потому что в эту игру мы с ним играли уже много раз[10].

— Да, — сказала я. — Когда жить всем становится очень трудно, мы говорим: «Мы — как цыгане: табор идет вперед, и хотя мы покидаем знакомые места, чтобы отправиться в чужие и незнакомые, никто не печалится».

— Очень хорошо, — дядюшка улыбнулся и потрепал меня по голове. — За такой отличный ответ я расскажу тебе, что было дальше.

Наконец, когда совсем стемнело, сани с семейством и привязанной сзади елкой остановились перед укрытой снежным покрывалом хижиной. Из домика вышли старик со старухой и принялись ходить вокруг саней, приговаривая: «Что за прекрасное, великолепное дерево! Такое стройное и раскидистое! В точности такое, как нужно! Самое оно!»

«Ого, — подумала елочка. — Как, однако, приятно, когда тебя так встречают. Интересно, это сюда попадали все наши родственники на протяжении всех этих лет? Надеюсь, я их скоро увижу».

Старики бережно и ласково сняли ее с саней. Они любовались ею, гладили ее кору, поворачивали и так и сяк, а потом поставили ее в ведро с прохладной водой, от которой боль окончательно утихла.

А когда выключили свет, елочка, которая всегда очень любила тишину и темноту леса, подумала, что ей здесь, наверное, очень понравится. И хотя она привыкла каждую ночь видеть небо, полное звезд, а сейчас ей был виден только его кусочек — через маленькое окошко под потолком, — она увидела, что одна звездочка ласково подмигивает ей. И тогда елочка подумала, что, похоже, это не последний сюрприз, который приготовила ей судьба.

От этой мысли елочка почувствовала себя счастливой и быстро заснула.

На следующее утро в доме было очень шумно; все бегали туда-сюда, шутили, ссорились и сразу снова мирились, о чем-то болтали. Кто-то притащил с мороза старую корзину, полную только что наколотых дров. Собаки носились по дому, путаясь у всех под ногами. От них не отставали дети, а иногда и мать с отцом, и дедушка с бабушкой принимали участие в веселой кутерьме. В дом поминутно входили еще взрослые и дети, неся множество коробок и свертков.

Елочка ждала, от волнения затаив дыхание. Когда с коробок сняли оберточную бумагу, внутри оказалось полным-полно самых разных украшений из тончайшего стекла. Там были целые гирлянды из клюковок и красивые маленькие свечки в разноцветных стеклянных подсвечниках.

И все это во множестве развешивалось на нашей елочке. А потом — о, что за чудное зрелище! — одну за другой зажгли дюжины свечей и стали размещать их кругами и спиралями на ветвях, все выше и выше, и вот елочка засияла совершенно несказанной красотой.

«Так вот о чем говорили старые деревья у нас в лесу!» — подумала она. И постаралась выпрямиться и стать еще выше и раскидистее. Дети кричали от радости и водили вокруг нее хороводы, а взрослые пели и играли музыку, а потом самый маленький мальчик, которого дедушка взял на руки, водрузил на самую верхушку елочки красивую бумажную звезду.

Той ночью, после того как детей увели спать и сама елочка уже тоже сонно зевала, а в окно светила огромная яркая звезда, в комнату тихо вошли дедушка и бабушка с подарками, завернутыми в мягкую коричневую бумагу и в красивые разноцветные лоскутки, сшитые между собою яркими ленточками. Они положили под елку маленьких лошадок, поросят и уточек, и еще коровок, сделанных из яблок и апельсинов, с ножками из палочек и нарисованными глазками и носиками, чтобы у них были приветливые, улыбающиеся мордочки. И все это они сделали своими руками, с бесконечной любовью, желая удивить и порадовать своих внучков и внучек.

Наутро елочка проснулась в тот миг, когда дети вбежали в комнату и радостно закричали:

— О, посмотрите на нашу прекрасную елочку! А под ней — подарки! И они кинулись развертывать кульки и пакеты. Сначала на свет появились прелестные тряпичные куколки с локонами из ниток и в домотканых платьицах. За ними последовали деревянные тележки и фургончики с настоящими вертящимися колесами.

Смеясь, дети срывали конфеты с веток, а елочка шуршала в ответ, радуясь тому, что может принять участие в таком удивительном празднике, как ей и мечталось в лесу долгими зимними вечерами.

К вечеру дети заснули на ковре в гостиной, взрослые тоже задремали, и даже собака и кошка разбрелись по своим углам. Елочка размышляла о своей необычной судьбе и обо всех случившихся за последнее время событиях. Она чувствовала себя очень-очень счастливой.

Ночью, когда все сладко сопели и похрапывали — собака и кошка вот так: «ззззззз», а мама с папой и бабушка с дедушкой так «ЗЗЗЗЗЗЗ», — елочка тоже крепко спала и видела во сне свою новую жизнь.

На следующий день и на следующий она гордо стояла в гостиной, хотя и несколько потрепанная от того, что дети пообрывали с ее ветвей все украшения, а звезда лихо сползла набекрень. Тем не менее все шло отлично, даже когда елочка увидела, как большинство взрослых и детей садятся в сани и уезжают.

«Они вернутся к вечеру, — подумала она, — и поставят меня снова в прохладную свежую воду, а то у меня так болит ствол. Они снова нарядят меня, и опять начнется праздник».

А потом отец семейства подошел к елочке, снял с нее все украшения и положил их обратно в коробки, на подстилку из мягкой ваты. Он вынул елочку из ведра с водой и сильно встряхнул ее, чтобы то, что могло застрять в ветвях, обязательно выпало на пол. Когда на ней остались только гирлянды из высохшей клюквы, он взял ее и вынес из комнаты.

Елочку ошеломило такое грубое обращение, но она все еще не теряла надежды. «Интересно, в какую комнату он понесет меня теперь?» — думала она, представляя, как ее снова поставят в воду и будут наряжать, а потом будут дети и подарки, песни и танцы. И она тихонько вздохнула, думая обо всем об этом.

Но ее грубо потащили вверх по деревянной лестнице, все вверх и вверх, и чем выше они забирались, тем уже становились ступеньки. А когда добрались до верхней площадки, открылась какая-то маленькая дверца, и елочку безо всяких церемоний швырнули внутрь. В ужасе и отчаянии она закричала: «Почему так темно?!» — но никто ее не услышал, потому что дверь уже захлопнулась и слышался только удаляющийся топот вниз по лестнице.

Тут дядюшка глубоко вздохнул, сжимая сигару в своих страшных черных зубах.

— Вот, — сказал он, — мы и подошли к тому месту в истории этой маленькой жизни, когда ясно только то, что ничего не ясно. Понимаешь, что я имею в виду?

Мне казалось, что да, хотя полной уверенности не было. Я надолго задумалась, а потом сказала: